Одновременно с продвижением сборной России в чемпионате мира по футболу прогрессирует и политизация мундиаля. Каждая новая победа нашей сборной вызывает очередной всплеск яростной дискуссии сторонников и критиков власти о том, как соотносятся политика и спорт, и об этичности эмоционального вовлечения, что отражает сильную степень этатизма общественного сознания.
То, что футбол оказался настолько политизированной темой, неудивительно: всего четыре года назад поднятая успехом домашней Олимпиады в Сочи эмоциональная волна наложилась на другую, не менее сильную, связанную с присоединением Крыма, обеспечив сильнейший всплеск рейтингов власти в целом и лично Владимира Путина. В общественном сознании два эмоциональных потока объединились, создав впечатление тождественности спорта и политики – и ощущение, что эта связь была, есть и будет. Если ты государственник, то не имеешь морального права болеть за кого-то, кроме России (в футболе, как в политике, кругом одни враги). Если ты оппозиционер, то не имеешь морального права радоваться за национальную сборную – как за продолжение режима на футбольном поле (символы-то те же – флаг, герб, слово «Россия»). Таким образом, у обеих сторон в центре футбольного поля оказывается не мяч, а Путин: он – отправная точка. И выбор исключительно черно-белый: сама возможность наличия нормы за пределами поляризованного мира исключается, как и возможность сугубо частного, личного выбора степени участия/неучастия и эмоциональной вовлеченности.
Нельзя сказать, чтобы на этот раз власть сама играла на поляризацию – президент, конечно, был на трибуне матча-открытия, как того требовал протокол, но пропустил игру с Испанией, делегировав на трибуну премьера с женой. То ли игра виделась президенту как заведомо проигрышная, то ли не хотел злоупотреблять появлением на публике в нерабочем контексте, не так уж и важно. Но отдельные попытки постфактум поставить важную победу в исторически-политический контекст едва ли себя оправдали. Сравнивший радость победы над испанцами с ликованием 9 мая 1945 г. пресс-секретарь президента не сорвал бурных аплодисментов поддержки: его слова на спортивных форумах вызвали скорее возмущение неравновесностью сравнения. Аналогии со Сталинградской битвой тоже не пошли в тираж даже у самых рьяных лоялистов. Ни одна телекамера не зафиксировала переход скандирования «Россия! Россия!» или «Акинфеев!» в «Путин! Путин!».
Отождествление спортивных успехов с государством и его первым лицом отражает гиперэтатизм в головах как лоялистов, так и оппозиции, но отказываться от праздника, связывая его с властью, – это способ самоистязания для некоторых ее противников, иронизирует социолог Григорий Юдин.