Главный вопрос Александра Калягина

Председатель Союза театральных деятелей (СТД) Александр Калягин призвал пересмотреть законы, регулирующие творческую деятельность. Постойте-ка, это новость о чем? Ведь нет у нас никаких таких законов, потому что законы для всех едины и все перед ними равны, будь ты режиссер или управдом.

Так вот, это новость о том, что Калягин и собравшиеся на чрезвычайное заседание СТД руководители театров (в том числе Олег Табаков, Алексей Бородин, Кама Гинкас, Марк Захаров) твердо ответили на вопрос: «А вы что, особенные?»

Да.

И поэтому надо наконец что-то сделать с 44-ФЗ и 223-ФЗ. Разбудите среди ночи театрального менеджера, и он в холодном поту расшифрует: 44-ФЗ – это закон, регулирующий расходование средств, которые театру дает государство, а 223-ФЗ – тех, которые театр зарабатывает сам, но тоже не может потратить без одобрения чиновников. Проблема в том, что оба закона не учитывают специфики театрального дела: или вы исполняете 44-ФЗ и 223-ФЗ, или выпускаете спектакли. Но в последнем случае к вам могут прийти и спросить, на каком основании вы купили рояль, а не взяли его в аренду. Пока пришли к Кириллу Серебренникову, Алексею Малобродскому и другим фигурантам дела «Седьмой студии», но этот процесс – показательно устрашающий. В театральной среде давно известно, что за финансовый поводок могут дернуть любого, но ведь прежде не дергали.

Недавно журнал «Театр» проводил круглый стол «Опасно ли быть театральным менеджером». И директор РАМТа Софья Апфельбаум говорила там, что заложниками абсурдной системы отчетности оказались все, от театров до Минкульта, где она раньше работала. Теперь Апфельбаум тоже под арестом – и это, по словам Калягина, качественно изменило ситуацию: «Когда под сомнение ставится правомерность действий чиновника, выступающего от имени и по поручительству правительства, то частная история обретает другие масштабы и требует системных и политических обобщений». Заявление Калягина тоже качественно меняет дело. В сущности, оно ставит вопрос о дальнейшем сотрудничестве с властью даже тех известных деятелей культуры, кто всегда оставался лоялен. Все поручительства за фигурантов дела «Седьмой студии» были проигнорированы. Но «если эти авторитеты и их поручительства столь ничтожны, то как эти же люди могут эффективно действовать и восприниматься гражданами в качестве доверенных лиц президента», спрашивает Калягин. И кажется, вопрос этот не столько к власти, сколько к деятелям культуры из числа потенциальных доверенных лиц.