Бедность против роста

Одно из главных препятствий на пути экономического роста в России – бедность. Без ее существенного сокращения достижение каких-либо значимых макроэкономических результатов остается под вопросом.

Чем опасна бедность? Вне зависимости от того, объявило себя государство социальным или нет, задача по преодолению этого вызова стоит перед любой страной. Бедность – источник социального и политического напряжения. А социальное и политическое напряжение всегда выражается в замедлении темпов экономического роста.

Бедность существует всегда и везде. И даже в богатых государствах с высокими темпами экономического роста и хорошим уровнем благосостояния никто не может дать гарантий защиты от этого явления. Мы найдем бедных и в зажиточной Норвегии, и в сытой Швейцарии, и в благополучной Японии. Но масштаб, структура и характер бедности в этих странах не становятся барьером на пути экономического роста. Основной фокус действий государства в этих странах направлен на то, чтобы предотвратить нежелательные социальные явления, порождаемые бедностью: криминогенную обстановку, маргинализацию отдельных слоев общества.

Мы находимся в другой ситуации. Уже много лет уровень бедных в России балансирует около 15%. Много это или мало? Какая бедность может считаться приемлемой? 5–7% бедных наблюдается даже в относительно благополучных странах. У нас выше даже по официальным данным, и к минимуму мы не приближаемся. Конечно, сегодняшние 15% несопоставимы с тем, что было в России в 1990-х гг. Тогда страна погрузилась в бедность на треть. Сегодня по показателям бедности наша страна откатилась к моменту кризиса 2008–2009 гг. Но с этого момента прошло почти 10 лет, а мы, по сути, остались на месте.

При этом точное количество бедных в России определить трудно. Бедность у нас считается исключительно по текущему месячному доходу и определяется как численность лиц с доходом ниже прожиточного минимума. Но в современном мире невозможно концентрировать измерение только на денежном доходе. Такой подход был принят в индустриальном обществе, когда другие материальные активы не играли такой большой роли и когда доходы и главный их ингредиент – заработная плата – отражали текущее потребление. Сегодня же получается, что в категорию бедных попадет недавно потерявший работу банкир, даже если у него миллиард рублей на банковском счете или большое количество недвижимости. И напротив, есть огромное количество людей, в бедные формально не попадающих, но по факту ими являющихся. Представим себе домохозяйство с достойной заработной платой – муж и жена получают по 30 000 руб.; общий семейный доход составляет 60 000 руб. Если у них двое детей, то душевой доход равен 15 000 руб. в месяц. Это выше прожиточного минимума, и эти люди не относятся к бедным. Но если семья возьмет ипотеку с платежом в 30 000 руб. в месяц на протяжении 30 лет, то реальный душевой доход составит 7500 руб. А это уже абсолютная бедность, которую официальная статистика, а за ней система социальной защиты не видят. Если бы методика учитывала реальные располагаемые ресурсы семьи, которые остаются после всех обязательных платежей, включая кредитные, бедных было бы гораздо больше.

Наконец, наши масштабы бедности пугают своей структурой. Традиционные группы риска бедности, которые есть практически в любой стране, – это многодетные семьи, инвалиды, безработные. С этими группами можно работать инструментами социальной политики, оказывать социальную поддержку, как это делают во всем мире. На одни группы можно воздействовать, давая им не рыбу, а удочку (работа для безработных). С другими можно работать только с помощью выплат и социальных услуг (прежде всего, пожилые и инвалиды). В 1990-е гг. в составе бедных преобладали пенсионеры, когда их пенсии в реальном выражении упали в 4 раза. Но в наше время в ходе пенсионной реформы и особенно после 2009 г., когда минимальный размер выплаты был приравнен к прожиточному минимуму пенсионера, пенсии существенно возросли. Пенсионеры покинули зону крайней бедности и существенно сократили свою долю в составе бедных.

Но в России есть третья группа – работающие бедные, у которых зарплата на уровне прожиточного минимума или ниже. И это аномалия. Именно эта социальная группа – главный тормоз на пути к экономическому росту. При низкой заработной плате не может быть высокой производительности труда. В постиндустриальном обществе высокая производительность предполагает достойную оплату труда.

Существует точка зрения, что низкая стоимость рабочей силы привлечет в нашу страну обилие инвесторов и обеспечит экономический рост. Это теория циклов, которая соответствует индустриальному типу экономики. Предлагается даже проводить политику сдерживания роста зарплат. Однако роста инвестиций не наблюдается, хотя действительно после девальвации 2014 г. рабочая сила в стране подешевела на мировом рынке достаточно значимо. Этот экономический цикл по различным причинам не работает, причем эти причины не только экономические, но и внеэкономические – их стоит искать в сфере политики и в том, что принято называть неблагоприятным деловым климатом. В итоге темпы роста в стране либо падают, либо неудовлетворительно низки, а низкие доходы и заработная плата обусловливают низкую производительность труда, которая, в свою очередь, тормозит экономический рост.

Сегодня весь мир переходит в новый, постиндустриальный цикл, когда экономический рост продуцирует креативная экономика и новые технологии. Мы пока к этому постиндустриальному типу не перешли. Но именно к нему нам нужно стремиться. Ожидать же успеха от модели, действующей в индустриальную эпоху, когда дешевая рабочая сила могла быть драйвером роста, не приходится.

Надо отбросить иллюзии. С бедным населением осуществить технологический прорыв не получится. Робототехника, информационные технологии, открытия в области биологических исследований, здравоохранении – все это требует совсем другой квалификации и другой оплаты труда. И именно поэтому борьба за адекватные доходы граждан – не стремление к соблюдению социальных гарантий, а экономический императив, который прямо связан с экономическим успехом страны.

Автор – директор Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС