Главной городской проблемой в Москве сейчас является имитация публичных слушаний. Чуть ли не каждый день в ленте можно видеть сообщения о том, что очередные публичные слушания были сымитированы с применением массовки с сайта «массовки.ру», административного ресурса в виде работников ГБУ «Жилищник» и учителей или же даже вовсе организованы под ключ застройщиком. Что жителей опять не пустили на публичные слушания, а если и пустили, то не дали им слово, а давали слово только заранее заготовленным и запущенным в зал подсадным выступающим. На имитацию публичных слушаний тратится огромное количество усилий, средств, ресурсов.
При этом если мы возьмем, наверное, самые значимые для города публичные слушания 2016 и 2017 гг. – по правилам землепользования и застройки (ПЗЗ) г. Москвы – и посмотрим, например, на реакцию прессы на этот важнейший документ и важнейшее событие в жизни города, то обнаружим, что оно фактически прошло мимо прессы. Если сам по себе проект ПЗЗ еще худо-бедно освещался полутора хоть сколько-нибудь осведомленными в городской проблематике СМИ, то массовая имитация публичных слушаний по проекту вообще не заинтересовала ни одно серьезное издание. Журналистам попросту не интересно то, как нарушается демократический процесс в градостроительстве. Что уж говорить о более локальных историях, скажем слушаниях по ТПУ «Тропарево» или по дублеру Кутузовского проспекта в Фили-Давыдкове, Кунцеве и Можайском районе. Этих территорий и этих объектов в оптике СМИ просто не существует, как не существует журналистов, которые могли бы увидеть в этих проектах серьезные интервенции в городскую инфраструктуру не только какого-то очередного периферийного района, а всей Москвы.
С чем это связано – в целом понятно. Для СМИ, к сожалению, Москва ограничивается десятком хипстерских улиц и парой площадей, вокруг которых темный лес и ничего интересного. Однако именно события вне этой гиперреальности «Афиши» и The Village определяют то, что происходит в городе. Точно так же практически нет журналистов, действительно специализирующихся на городской проблематике, если, конечно, не ограничивать ее вопросами открытия новой бургерной или вейп-шопа. Например, тех, которые до декабря прошлого года знали бы, что такое ПЗЗ. Тех, кто мог бы изложить сложные вопросы территориального планирования популярным, понятным читателю языком. Тех, которые бы работали с преимущественно территориальной повесткой, а не с повесткой пресс-релизов мэрии и рестораторов. К сожалению, обратная сторона этого явления – слабый интерес к градостроительным темам у массового читателя: для него они слишком сложные, слишком узкоспециализированные, т. е. скорее экспертные, чем политические.
Профанация института публичных слушаний и начинается именно с максимально возможного ограничения информации: объявления практически никогда не вывешиваются на досках объявлений у подъездов (самый доступный офлайн-способ получения информации), окружные газеты с объявлениями редко распространяются, оставаясь лежать в зданиях управ. Порталы госуслуг не осуществляют рассылку по пользователям с регистрацией. С момента даты объявления о проведении слушаний и до даты собрания проходит обычно минимально установленное законом число дней (разное для слушаний разного масштаба и темы), экспозиции с материалами слушаний открыты в неудобные для работающих граждан часы, да еще и в неудобном месте (как можно дальше от станций метро). Жители района, добровольно пришедшие на слушания, потому обычно и являются районными активистами, находящимися в состоянии вялотекущей войны с городом, – только у них хватает терпения регулярно мониторить сайты городских ведомств в поисках объявлений о новых слушаниях, рассказывать о них в соцсетях, приглашать друзей и соседей. По сути, именно они и активные муниципальные депутаты выполняют информационную работу, которую саботирует город. Тезис о том, что слушания якобы неинтересны жителям, является лукавством – при хорошо организованном активистами информировании на слушания могут прийти тысячи человек. Можно только представить, сколько бы приходило при информировании силами городских ведомств.
На самих собраниях участников слушаний применяется целый комплекс практик по искажению волеизъявления жителей. Во-первых, места в зале занимаются массовкой и админресурсом, проход в зал для жителей ограничивается или закрывается. Во-вторых, на многих слушаниях работают команды провокаторов – профессиональных клакеров, чья задача состоит в срыве выступлений отрицательно настроенных к проекту жителей. На собрании участников слушаний по проекту ПЗЗ в Центральном округе клакеры закрикивали даже выступление депутата Госдумы от «Единой России» Николая Гончара, осторожно упомянувшего о наличии негативных замечаний его избирателей в отношении проекта. Выступление остальных критически настроенных жителей, муниципальных депутатов, в том числе депутата Мосгордумы Елены Шуваловой, попросту срывались.
Далее, сама процедура учета мнений жителей (устных на собрании и большого числа письменных) никем не контролируется и никак не проверяется. У активистов популярно говорить: «Вы мое обращение отправите в шредер». Нередки случаи, когда собранные жителями письма с замечаниями по проекту власть перебивает большим числом собранных писем с безоговорочной поддержкой. Проверить при этом реальность писем, людей, их подписавших, практически невозможно.
Нам видится, что главная проблема в следующем: в той ситуации, когда организатором слушаний выступает исполнительная власть, она в рамках бюрократической логики ставит себе задачу получить 60% голосов «за» на уровне департаментов, потом на уровне префектуры решают повысить до 80%, а дальше на уровне управы из кожи вон лезут, чтобы довести цифру до 100%. То есть имитация общественных слушаний – это не столько желание продавить проект любой ценой, сколько побочный продукт бюрократического рвения на разных уровнях. Что, в свою очередь, создает рынок, обслуживающий реализацию этого рвения.
Это явно нововведение последних лет, являющееся в том числе ответом на актуализацию градостроительной проблематики, появление значительного числа независимых муниципальных депутатов и районных активистских сообществ с 2012 г. До этого тоже существовал рынок подобных услуг, но, очевидно, совсем в иных масштабах и сопровождавший действительно сложные случаи протестов. Скажем, в Тропареве сначала были слушания по реконструкции пр-та Вернадского и организаторам стало понятно, что реконструкции противодействует действительно заметное число жителей – уже дальше, на слушаниях по Ленинскому проспекту, жители были задавлены административным ресурсом и сложными неформальными сетями местных советов депутатов. Сейчас же имитация публичных слушаний поставлена на поток, и, скажем, составлять карту имитаций публичных слушаний Москвы так же бессмысленно, как этим летом было составлять карту градостроительных конфликтов. Если у вас в районе были публичные слушания, то с вероятностью 99,9% они были в той или иной степени сымитированы.
Что бы в этой ситуации могла сделать Москва, если бы она была городом здорового человека? Например, принять поправки в Градостроительный кодекс и предоставить право инициировать процедуру публичных слушаний по градостроительным вопросам местным советам депутатов и объединениям граждан (через сбор подписей). Создать условия, в которых органы местного самоуправления могли бы сами инициировать разработку градостроительной документации и сами работать с назначением тех или иных территорий для того, чтобы привлекать инвесторов и вести с ними переговоры о развитии территорий. В Москве сейчас один и тот же институт исполнительной власти (городская или окружная комиссия) одновременно и инициирует слушания, и организует информирование жителей и проведение экспозиций, и учитывает все мнения. Естественно, подобное единоначалие нужно разбавить участием других институтов других ветвей власти.
Далее, необходимо поставить под вопрос равнозначность мнений людей, зарегистрированных по месту проведения слушаний, и людей, имеющих там постоянное место работы. Кроме чувства того, что эти мнения не могут быть равнозначны, здесь роль играет фактор защиты от админресурса – массовку на слушаниях обычно и составляют не проживающие в районе работники местных муниципальных и государственных учреждений. Если жителям района законодательно будет обеспечена большая роль на публичных слушаниях, это, в свою очередь, простимулирует город активнее заниматься информированием.
К сожалению, сегодня крайне мало предпосылок к тому, чтобы эта история разворачивалась в позитивном ключе. Во-первых, усиливается автономность органов исполнительной власти, бюрократическая система замыкает на себя все возможные процессы; во-вторых, экспертное сообщество пока все еще чуть ли не с презрением относится к инструментам демократического участия как инструментам устойчивого развития территорий; в-третьих, девелоперы еще не поняли, чем в долгосрочной перспективе интересны проекты, подразумевающие не только строительство квадратных метров, но и выстраивание структур социального капитала (в первую очередь доверия) на территориальном уровне. Ну и, в-четвертых, четвертая ветвь власти не интересуется самым главным, что есть в жизни людей, – их средой обитания. Интерес к публичным слушаниям в активистской и экспертной среде возрос после слушаний по ПЗЗ. Комитет гражданских инициатив, Государственная дума, Московская городская дума и движение «Открытая Россия» собирали круглые столы на эту тему, впрочем, это видится пока недостаточным катализатором серьезных изменений. Местным жителям остается только ходить на слушания, фиксировать нарушения на фото и видео и стучать во все двери – может быть, новые громкие конфликты по теме изменят сложившуюся ситуацию.
Авторы – социолог города, преподаватель Московской высшей школы социально-экономических наук и Института общественных наук РАНХиГС; социолог города, сотрудник Высшей школы урбанистики НИУ ВШЭ