Говорим власть, подразумеваем силу

Когда отношения с вышестоящими влияют на ситуацию человека много больше, чем отношения с одинаковыми по статусу людьми, вопросы власти приобретают в его жизни ключевое значение. При этом разобраться, что такое власть, не так просто. Даже в учебниках ее относят к числу спорных понятий. Социологические исследования показывают, что в российском контексте власть ассоциируется не с авторитетом или убеждением, а с силой. Власть в России признают за тем, кто обладает большей силой.

К результатам социологических опросов, проведенных с помощью онлайн-панелей в странах с относительно низким уровнем проникновения интернета, нужно относиться с известным скептицизмом. Россия – одна из таких стран. В 2014 г. на 100 россиян приходилось 70 пользователей интернета (92 в Великобритании). Однако интернет-опросы достаточно хорошо описывают потребительское поведение и взгляды экономически наиболее активной части населения, которая и составляет костяк пользователей всемирной паутины. Поэтому приводимые ниже данные в первую очередь относятся к представителям «нового среднего класса» и офисных работников. Именно с ними зачастую связывают будущее России.

Онлайн-опрос, посвященный анализу ассоциаций со словом «власть», был проведен в конце июля 2016 г. В нем приняло участие 2932 россиянина, 958 граждан Украины, 310 жителей Белоруссии и 144 жителя Казахстана. Им всем было предложено назвать слова, которые приходят на ум при упоминании власти. При этом никаких подсказок или вариантов ответа не предлагалось.

Отсутствие подсказок помимо стремления обеспечить чистоту эксперимента имело и другое обоснование. В отличие от политологов социологи склонны считать, что власть не ограничивается политикой и имеет практически вездесущий характер. «Отношения власти, – писал Мишель Фуко, – не находятся во внешнем положении к другим типам отношений (экономическим процессам, отношениям познания, сексуальным отношениям), но имманентны им». В нашем исследовании респондентам самим предстояло решать, насколько связывать власть с политикой и государством.

Как следует из списка наиболее часто встречающихся в ответах респондентов ассоциаций со словом «власть», участники опроса не склонны сводить власть исключительно к политике (см. таблицу). Ссылки на политику, государство и правительство ожидаемо присутствуют, но список ассоциаций ими далеко не ограничивается. Если говорить о четырех странах в целом, то при упоминании власти респонденты чаще всего вспоминают деньги (1351 упоминание, или 10,4% от общего количества уникальных ассоциаций). У кого власть, у того и деньги – и наоборот.

Сила оказалась второй по частоте упоминаний свободной ассоциацией с властью, а в случае с Россией – и вовсе первой (873 упоминания). В российском случае обладание силой представляется даже более важным, чем обладание деньгами. Где сила, там и власть.

Более детальный анализ профилей респондентов показал, что вероятность возникновения ассоциации власти с силой выше как раз у жителей России, а также у мужчин и у обладателей высшего образования. Напротив, респонденты с неполным средним образованием указывали на связь власти и силы относительно реже. Иными словами, под властью понимают прежде всего силу образованные россияне.

Другие альтернативы упоминались значительно реже. Власть может принимать разнообразные формы. Помимо силы к основным формам власти ее исследователь Дэннис Ронг относит манипуляцию, убеждение, авторитет. Валерий Ледяев добавляет к этому списку принуждение (использование угроз) и побуждение (с помощью позитивных стимулов). Из всех форм власти сила является наиболее простой, архаической и ресурсозатратной. Чтобы обеспечить желаемый обладателем власти результат – подчинение его воле, – силу требуется прилагать постоянно. Раб будет работать только при постоянном присутствии надсмотрщика с кнутом.

В нашем исследовании авторитет оказался по частоте упоминаний только во втором десятке. Авторитет в отличие от силы предполагает добровольный и условный характер подчинения. По мнению Ледяева, «субъект всегда ожидает от объекта добровольного подчинения (без сопротивления), зная, что является авторитетом для объекта». Добровольность подчинения снижает затраты на подчинение воле – потребности в постоянном давлении и контроле здесь попросту нет.

Не случайно слово «авторитет» чаще называлось рядом с такими коррелятами власти, как «уважение» и «влияние». Наоборот, «авторитет» редко встречался в ответах респондентов из России рядом с «богатством» и «правительством». Видимо, в сознании российских респондентов правительство может обладать властью, но не авторитетом.

Все четыре включенные в выборку опроса страны характеризуются высоким уровнем коррупции. Значение индекса восприятия коррупции в 2015 г. составило 27 пунктов из 100 возможных на Украине (чем ниже значение индекса, тем более коррумпированной воспринимается государственная система), 28 – в Казахстане, 29 – в России и 32 – в Белоруссии. Поэтому ассоциации власти с коррупцией вряд ли удивительны. Особенно часто увязывают власть с коррупцией респонденты из Казахстана и молодые участники опроса (чем моложе, тем выше шансы).

Примечательно, что граждане Украины указывали на ассоциацию власти с подчинением относительно реже респондентов из других трех стран. Относительно реже в ответах граждан Украины встречалась и ассоциация власти с государством и с президентом как главой государства. Не исключено, что эти две особенности восприятия власти украинскими респондентами отражают традиции отторжения как государственной власти, так и необходимости подчинения, характеризующие культуру этой страны.

Наконец, власть в сознании российских респондентов оказывается сильно персонифицированной. Образ не столько президента вообще, а конкретно президента Путина оказывается элементом российского дискурса о власти. 60 из 66 упоминаний этой персоналии приходятся на Россию. Особенно велики шансы увязать власть с конкретной личностью у жителей Северо-Кавказского федерального округа и представителей старших возрастных групп (чем старше, тем выше вероятность). Имя российского президента относительно чаще оказывалось рядом с такими синонимами власти, как «сила» и «государство», и относительно реже – вместе с «деньгами» и «управлением».

Предложенный анализ ассоциаций со словом «власть» позволяет четче осознать прочный характер связи власти с силой в российском контексте. Последствия этой связки дают о себе знать как во внешней (делаемая российской властвующей элитой ставка на использование силы на Украине и в Сирии), так и во внутренней (в отношении оппозиционных к власти лиц и политических сил) политике России. Как представляется, опора власти на силу оказывается глубоко укорененной в сознании россиян, в данном случае – представителей наиболее экономически активных слоев российского населения. Если основой власти в дореволюционной России образца середины XIX в. принято считать формулу «православие, самодержавие, народность», то сегодня уместнее было бы говорить об иной «троице власти»: «сила, государство и Путин».

Автор – ведущий научный сотрудник ЦЭМИ РАН, профессор университета «Мемориал», Канада