«Я впервые не строю, а перестраиваю». Ренцо Пьяно показал, как меняется уникальная ГЭС

В сентябре 2020 г. на Болотной набережной в Москве откроются первые помещения реконструированной ГЭС-2. Прекраснейший образец старой промышленной архитектуры, электростанция, возведенная в начале ХХ в. для питания электроэнергией московских трамваев, теперь превращается в грандиозный – нет, не музей, назовем его общественный центр или центр искусств, аналогов которого в Москве нет. Его создание инициировал учредитель фонда современного искусства V-A-C и совладелец компании «Новатэк» Леонид Михельсон, купивший здание в 2014 г. Сегодня уже можно более или менее представить себе, как будет выглядеть ГЭС-2 после реконструкции. Поэтому автор проекта итальянский архитектор Ренцо Пьяно устроил небольшую экскурсию по объекту для российских и итальянских журналистов.

«Я впервые не строю что-то, а перестраиваю», – сказал Пьяно, оглядывая здание ГЭС-2, и как будто сам удивился новому для себя делу. Он употребил именно слово rebuild, а не reconstruct, хотя в действительности ни то ни другое не описывает процесс, ради которого знаменитого архитектора, соавтора (вместе с Ричардом Роджерсом) проекта Центра Жоржа Помпиду в Париже и создателя The New York Times Building, почти пять лет назад пригласили в Москву. Фактически Пьяно вписывает, встраивает в старые, полностью сохраненные стены новое содержание. Он восторженно вспоминает, как увидел эту архитектуру впервые: «Когда это было? В 2015 г., в феврале. Посмотрите, как интенсивно идет строительство – здесь работает в две смены 1300 человек».

Стоило пригласить сюда Пьяно, чтобы убедиться, с какой деликатностью можно, оказывается, и в Москве подходить к реконструкции памятников – а ГЭС-2, возведенная в 1905–1907 гг. архитектором Василием Башкировым и уже тогда освещаемая днем через стеклянную крышу (инженер Николай Сушкин конструировал ее при непосредственном участии Владимира Шухова), безусловно, принадлежит к их числу. Для своего времени проект электростанции был абсолютно революционным. И то, что происходит здесь теперь, не может не производить впечатление и не удивлять.

– Я так и сделал, – отвечает Михельсон.

Разговор происходит как раз посередине стройплощадки, между собственно зданием ГЭС-2 и соседней необычной приземистой постройкой с круглыми сводами, вытянувшимися в два ряда перпендикулярно Болотной набережной. Своды, возведенные в 1870-х гг., – это цех водочного завода Смирнова. Над сводами в советское время построили невыразительное Г-образное здание, которое вместе с расположенными рядом другими служебными постройками было куплено и немедленно снесено. Тогда и открылась эта сводчатая, с неожиданным исламским акцентом, красота. «Здесь делали водку», – напоминает присутствующим архитектор, явно получая удовольствие. Теперь здесь будут создавать искусство – под сводами разместятся художественные мастерские, надо только дожить.

У этого объекта, если иметь в виду всю территорию будущего центра – а она простирается от задов кинотеатра «Ударник» (где, несмотря на многолетние старания Шалвы Бреуса, так и не был создан центр современного искусства) до Патриаршего моста, – очень сложный рельеф. В дальней части участка будет березовая роща – 720 деревьев, каждое из которых было отобрано специально, и 90 из них уже высажены. Этот условный парк будет разбит на одном уровне с крышей сводов, и уже весной будет много зелени – как и пять лет назад, обсуждая проект, Пьяно, описывая зеленую зону, сказал не bosco, а именно forest. Что для русского роща, для итальянца – лес.

Перед лесом, в центре острова, будет пьяцца – это тоже определение Пьяно: «Должна же быть в Москве пьяцца!» Вместе с лесом пьяцца как-то особенно вдохновляет автора проекта. Другим источником вдохновения явно служит ему соседний Дом на набережной, отделяющей зону строительства от Москвы-реки. «Здесь живут, наверное, тысячи людей! Я никогда не видел такого большого жилого дома. Он был когда-то построен для людей, работавших в Кремле, – восхищенно объяснял архитектор уже не столько российским, сколько итальянским журналистам. – Чтобы оказаться на работе, жителям было достаточно просто перейти мост». Наивный восторг рассказчика не позволял даже на секунду задуматься о том, что именно он успел узнать о зловещем доме, его жильцах и постигшей многих из них страшной судьбе.

К счастью, история и облик самой электростанции лишены подобных коннотаций – напротив, ее архитектура, заставляющая помнить о пришедшей в начале прошлого века моде на неорусский стиль, кажется на редкость позитивной. Прозрачная крыша создает иллюзию необычайной легкости, солнечные панели, которые уже начали устанавливать (этот процесс, как и весь ход строительства, отлично виден с Патриаршего моста), заставляет верить, что все не зря. Да, все знают, сколько в Москве бывает солнца и как долго длится здесь зима, ну и что.

Пьяно бесконечно акцентирует внимание на рассеянном свете, проникающем сквозь стекло, на сером московском небе («сегодня, между прочим, с утра было солнце») и с упоением рассказывает о будущем предназначении здания, для которого даже определение центра искусств не очень подходит. Скорее, это будет общественный центр, и справа появится образовательная зона с аудиторией на 420 человек и библиотекой, а по всему пространству будут рассредоточены помещения для временных выставок и галерей с открытым хранением.

«50 лет спустя я строю новый Бобур», – смеется Пьяно, признавая, что ГЭС-2 все-таки не совсем Центр Помпиду, но что-то вроде него. По крайней мере, это ближайшая аналогия. Если говорить об объектах, изначально построенных для хранения и демонстрации искусства, в портфолио Пьяно найдется далеко не только Центр Помпиду, и как тут не вспомнить, например, Центр Пауля Клее в Берне. Но у Бобура в Париже все же изначально предполагалось иное предназначение, чем у монографического музея в Швейцарии. «Он строился как бесплатный центр, – продолжает архитектор, – открытый для свободного посещения. Только отдельные выставки должны были быть платными».

Теперь о свободном проходе в Центр Помпиду можно только мечтать. Но в будущей ГЭС-2 его обещают устроить, и нет никаких оснований этим обещаниям не верить. Платным будет вход только на мероприятия с ограниченной вместимостью – на спектакли или концерты. Вход будет посередине, со стороны Водоотводного канала – ровно напротив сейчас сооружают ступени для спуска к воде. Вернут на место 70-метровые трубы, которые на старой электростанции, конечно, были. Только трубы будут новыми, и предназначение их будет новым – это будут воздуховоды. На наших глазах Михельсон и Пьяно договаривались о цвете труб – и выбрали ярко-синий, почти электрик, со светло-серыми, в тон зданию, местами технологических соединений. «Я еще хочу отметить качество строительства, – добавил Пьяно под занавес. – Это очень хорошо – на фоне всего, что строится в Москве».