Зачем театру нужен рэп

С тех пор как «Кислород» Ивана Вырыпаева, поставленный в Театре.doc Виктором Рыжаковым, взорвал театральную Москву, прошло 17 лет. Вольный дух хип-хопа с тех пор нечасто посещал театр, но в последнее время возвращается – например, в «Маленьких трагедиях» Кирилла Серебренникова с участием рэпера Хаски. И живет он не только в Москве, как показала внеконкурсная программа «Маска плюс», которая может позволить себе быть не столь респектабельной, как основной конкурс фестиваля, по итогам которого вручают национальную театральную премию.

Убил и съел

Ижевский независимый театр Les Partisanes (в переводе с французского – «единомышленники») в спектакле «Деликатес. Удмуртская история преступлений» предложил собственную версию документального театра, где рэп сыграл практически главную роль. Текст молодого удмуртского криминалиста и драматурга Миши Соловьева написан по протоколам реальных допросов (хотя больше напоминает антиутопию). Трудно поверить, что можно съесть ухо своей любовницы, убить человека за «деликатес» (крабовую палочку) или «просто так», но это факты. Фотографии героев выглядят фантастически, а их убогая, но выразительная речь пугает и смешит. Закон в ижевской драме представлен компьютерными голосами и усталыми следователями в черных очках. Их диалоги с подследственными – картина другого мира, мало знакомого зрителям «Маски». Она пугает, как справка из морга. Но в самые безнадежные моменты спектакля, поставленного основателем театра Павлом Зориным, все актеры, и следователи и подследственные, встают со своих стульев и переходят на эмоциональный язык рэпа. Только тут зритель может стряхнуть с себя морок невыдуманного криминального ада и вздохнуть с облегчением.

Графоманы, вперед!

Театр «Организмы» из Санкт-Петербурга начинал как хип-хоп коллектив, но их версия другой сценической культуры в театре – концертная программа «Ноу шоу» – не настаивала на читке рэпа. Три очень разных парня на сцене вообще ни на чем не настаивали, а просто выразительно читали разные графоманские тексты, сочетая их бессмысленно и беспощадно. Пение и танцы были также программно лишены смысла. В «Ноу шоу» нам намекнули, что выход на сцену становится осмысленным, когда появляется реальная мотивация. Только в этом случае включаются бит и драйв и рождается смысл.

За «ядерным флоу» пока никто не ходит в театр, но, возможно, пора.

Гамлет на баттле

Новосибирский хит «Sociopath/Гамлет» театра «Старый дом» появился сразу в Москве, Петербурге и в сети (на какое-то время). Такого Гамлета точно не ждали, но он обрадовал многих. Оснащенный под завязку современными гаджетами спектакль Андрея Прикотенко принес на сцену вольный дух современного молодежного театра и, как это ни странно, дух площадного бродячего театра шекспировских времен. Переносная клетка сцены удивила внутренней свободой и способностью вписаться в любое внешнее пространство. В Москве, например, в черный ангар большого зала Центра им. Мейерхольда. Оба пространства – ангара и клетки – были объединены и пронизаны единым текстом, стекающим по стенам. В современном искусстве это называется «тотальная инсталляция». Здесь она была изощренной, двойной.

«Слова, слова, слова!» – сказал бы Гамлет, удивленный таким размахом.

Действие задается как компьютерная игра и рэп-сессия. Вот парень в капюшоне (Анатолий Григорьев) открывает программу, записывает бит, проверяет: «Пшш-трп-пр-пшш. О если б ты, моя тугая плоть, могла растаять, испариться». Работает, и он истошно кричит: «Игра! Сюжет! Гамлет!» Поехали.

Знакомый текст Шекспира под стандартный бит рождается заново и выглядит импровизацией, которая порождает импровизации следующего порядка.

«Как ваша дочь?» – ловишь знакомый вопрос. Дальше текст пойдет другой, о Боттичелли и Онане. Политкорректности ждать не приходится. Но ведь и актеры Шекспира не для того собирались.

Когда Прикотенко говорит, что в спектакле социопат – это тип, который «остался интересен только сам себе, внутри собственного мира, совершенно бесчувственным к окружающему», с этим хочется спорить. Скорее, наоборот, рэп становится языком социальной критики, набирающим популярность и на сегодняшней театральной сцене.

Оказывается, Шекспир вовсе не претит хип-хопу, а тот не помеха Шекспиру (как, кстати, и Пушкину у Серебренникова). В какой-то момент шекспировский стих почти растворяется в этом языке (или наоборот) и в голову приходит мысль, что связь времен значительно крепче и причудливее, чем нам кажется.

Кульминация спектакля – баттл Типа Гамлета и Дяди Клава (теперь их так зовут), захватывающий, как баттл Оксимирона с Гнойным. Победитель, как и в том историческом сражении, неочевиден. Кажется, все-таки в Москве это был Дядя Клав, пропагандист фитнеса и ЗОЖ с дежурной бутылочкой чистой воды (подвижный как ртуть Ян Латышев). Дядя разносторонен, с удовольствием демонстрирует позы Мейерхольда, читает Бродского, удачно острит и постоянно срывает аплодисменты. «Я как Джеймс Кук на Фиджи. Да, я боюсь за свою власть, как за картину Куинджи! Откуда у тебя такая непруха? В тебе нету силы духа!»

Гамлет в исполнении Анатолия Григорьева не так энергичен, скорее он растерян, умен и циничен. «Работайте, не ленитесь, жизнь говно, но вы держитесь!» Он не любит интриг, режет правду-матку, много говорит и наотрез отказывается от мести. Его больше терзает вопрос, глубокий ли он, Типа Гамлет, человек.

«Пусть наш конфликт будет отвлеченной темой. Старенький сынишка помогает молодому папке. Не старенький? Но по сравнению с вашим папством я уже глубокий сынишка-старичок».

Пассаж в рэперском духе, но вспомните: Шекспир тоже кое-что в этом роде умел. «Полоний. Я играл Юлия Цезаря. Меня убивали на Капитолии. Брут убил меня. Гамлет. С его стороны было брутально убивать столь капитального теленка».

С историей принца в труппе Прикотенко обращаются вольно, но и во времена Шекспира сюжеты были гибкими и принадлежали всем желающим. Почему им не быть такими сегодня? Важнее сохранять заявленную логику событий. Клавдий в этой истории зверски убивает Гертруду, но он, большой знаток римской истории, заранее нас предупредил: «Вы провоцируете – мы убиваем». Гертруда в перьях на гироскутере с криками «Я тебя не боюсь! Ты даже убить меня не можешь!» его определенно провоцировала. Он и убил.

Клавдий, постоянно провоцируемый Гамлетом, наконец кричит ему: «Где ты нашел зло? Что тебе надо? Чего ты все бродишь! Я убью тебя!» Из темноты зала, окружающего сцену-клетку, ему отвечает Эминем с известным «ядерным»: «Fucking kill you!» Трагедия Гамлета все время где-то рядом. Если не на сцене, то вокруг, где что-то грохочет и падает во тьме. Оттуда в клетку регулярно вбегают белоснежные фехтовальщики судьбы в черных масках, чтобы утащить бессловесную Офелию, откачать обезумевшего Лаэрта, навести порядок.

Весь этот стремительный спектакль состоит из неожиданных ходов. Он посвящен Стивену Хокингу, что уже неожиданно. Полоний заведует ракетными войсками, ничего в них не смысля. Повязанные скотчем дружбы жалкие друзья принца Гильден и Розен выглядят нелепым живым костылем и не могут предложить ничего, кроме как нажраться. А в сказанном здесь тихо и бесстрастно «Мама, ты лжешь» больше шекспировской страсти, чем в криках многих Гамлетов прежних лет.

Новосибирский «Гамлет» продемонстрировал достоинства современной, молодой и слаженной команды, которая умеет все: решать сложные технические задачи, писать стихи и двигаться легко (хореограф Александр Андрияшкин). Эти актеры могут сыграть любую роль спектакля – и сделают это азартно, с удовольствием. Если Гамлет Александра Вострухина получится проще и героичнее, чем желчный Гамлет Григорьева, то и Клавдий будет обращаться с ним по-другому. Сравнив московскую версию с питерской, понимаешь, как много в работе актеров импровизации и куража и как интересно было бы походить на этот спектакль в их «Старом доме» и на других площадках.

И конкурс тоже

Внеконкурсная «Маска плюс» традиционно более чувствительна к появлению новых веяний, чем конкурсная «Золотая маска». Однако эстетика хип-хопа просочилась на сцены «большой «Маски», помимо «Маленьких трагедий» Серебренникова, как минимум, в двух спектаклях Рыжакова. Его «Солнечная линия» была тепло принята на домашней сцене Центра им. Мейерхольда, зато «Оптимистическая трагедия. Прощальный бал», поставленная в Александринке, вызвала бурю, сравнимую с реакцией на «Кислород». Однако хип-хоп играет там роль второго плана, так что баттлы конкурсной программы – отдельный разговор.