Спектакль-экспедицию «Сквозь» можно рассматривать как заявку для Книги рекордов Гиннесса

Мы знали только место и время сбора – Курский вокзал, 22.30. И что вернемся в Москву через двое суток. Примерно. Так было более или менее на всех этапах пути. На вопрос, куда мы едем, организатор похода Всеволод Лисовский и его помощники отвечали туманно: в какое-то место. А сколько займет дорога? Некоторое время.

Те из зрителей, кто был знаком с Лисовским и его театральным методом, могли в общих чертах представить, что будет в каком-то месте через некоторое время. Возможно, ничего. Возможно, что-нибудь несущественное. Например, мы остановимся и прослушаем совершенно не относящийся к этому месту и этому времени текст. Так было в «Неявных воздействиях», когда группа артистов и зрителей бродила по какому-нибудь из районов Москвы, разрывая привычную городскую среду спонтанными театральными интервенциями с непредсказуемым результатом (в спектакль могли вмешаться прохожие или полиция). Важное отличие «Сквозь» оказалось не только в длине маршрута (1200 км), но и в том, что незнакомой и непредсказуемой была на этот раз сама среда.

Первые разъяснения группа из 40 зрителей получила в 5 утра на вокзале города Курска. Проект «Сквозь», сказал Лисовский, состоит из двух частей – спектакля и научного эксперимента, в ходе которого будет изучаться влияние спектакля на окружающую среду. И в доказательство серьезности намерений показал прибор для измерения магнитного поля. Кроме этого в арсенале экспедиции были тонометр и несколько градусников. У зрителей периодически измеряли температуру и кровяное давление. Результаты измерений фиксировались.

«Пункт № 2. Время: 08.12. Координаты GPS: 51.634877 35.267663. Магнитное поле: min 0,07, max 0,01 нТл. Уровень шума: 47,4 дБ. Температура тела зрителя № 13: 35,9. Температура тела зрителя № 25: 35,4. Артериальное давление зрителя № 37: 120/80 мм рт. ст. Артериальное давление зрителя № 16: 110/60 мм рт. ст.».

Заканчивалась каждая запись лирической графой «Мелкие наблюдения». «Осенние репья утратили цепкость». «В компостных ямах кукуруза и перец». «Местные жители говорят: «Какая толпа страшная, прям как в телевизоре».

Невесты

Вообще-то местные жители мало интересовались происходящим. Разве что в городе Льгове Курской области рядом с нами остановилась ржавая «девятка» и обалдевший водитель спросил: «Видали у дороги бабу в белом платье? Крышу, что ли, совсем сорвало?»

Впервые невеста появилась примерно в 8.30 утра, когда невыспавшиеся зрители тряслись от холода на пустыре, куда прибыл автобус, стартовавший от вокзала в Курске. Мы не имели понятия, где находимся. На пустыре стояли пластиковые стулья, обозначая театр. Лисовский замерял магнитное поле. Прибор показывал черт знает что (Курская магнитная аномалия?). Зрители грызли сухари, заботливо припасенные организаторами. Через час вдалеке у продмага мелькнуло белое платье, мы ринулись следом.

По вывескам стало понятно, что мы находимся в городе Льгове. Город Льгов – эталонно непримечательное место. Говорят, что градообразующее предприятие здесь женская колония, но мы миновали даже ее, как и весь центр города. Маршрут был проложен огородами, через частный сектор, мимо собак и гусей, сквозь лужи и грязь.

Невест оказалось четыре. В свадебном платье по очереди дефилировали актрисы Марина Карлышева, Людмила Корниенко, Екатерина Дар и Ульяна Васькович. В одном из льговских дворов они устроили спор, чей мужик лучше. У каждой на футболке был портрет греческого философа: Гераклит, Эмпедокл, Парменид, Анаксимандр. Спор был именно что дворовый. «Мой все-таки самый умный! Зато мой – самый красивый! А слабо твоему броситься в жерло вулкана? Он совсем что ли ку-ку?»

Потом Марина Карлышева плавала в осенней реке под Орлом, объясняя, что все состоит из воды. А Людмила Корниенко сидела голой в огромном белом шатре посреди поля, рассказывая, что первопричина всего – огонь. И, глядя на нее, зрители не могли с этим не согласиться.

Не обошлось без полиции. Ее вызвал начальник поезда, перевозившего нас из Орла в Тулу. Потому что ходят тут какие-то по вагонам в свадебном платье, приковывают себя к поручням наручниками, говорят странное – и при этом трезвые. То есть происходящее совершенно необъяснимо. Полицейские прибыли уже к следующей сцене: Марина Карлышева надела черную кожаную куртку на голое тело и преобразилась в женщину-доминатрикс. Рассказывая об атомах и первоматерии, она нежно охаживала слушателей плеткой с рукояткой в форме члена. Представители закона ее ничуть не смутили. Плетка прошлась по одному из них. Полицейский обомлел, обмяк и не стал составлять протокол.

Женихи

Основным текстом, который мы слушали в разных местах Курской, Орловской и Тульской областей на протяжении двух суток, была четвертая глава книги лауреата Нобелевской премии по физике Вернера Гейзенберга «Физика и философия» (1958). Она называется «Квантовая теория и истоки учения об атомах» и содержит комментарии к воззрениям античных философов, пытавшихся объяснить, из чего происходит все на свете: из огня, воды, воздуха или какой-то иной универсальной субстанции. Гейзенберг находит в этих странных на первый взгляд теориях то, что сближает их с современной физикой. А Лисовский ищет в тексте Гейзенберга подтверждение своих прозрений о переходе мира из ньютонианской парадигмы в квантовую. В мире Ньютона, где все подчиняется причинно-следственным связям, Лисовскому скучно. Его увлекает мир, где связь событий нелинейна, как в магии или квантовой физике.

По этому же принципу устроен и спектакль, где зрители-частицы не знают, что будут делать в следующий момент и какое это окажет воздействие на других, а актрисы произносят текст Гейзенберга как заклинание – ни им, ни нам не обязательно его понимать, у заклинания другая цель. Невесты тут – медиумы отсутствующих женихов – античных философов, но дело не в том, что они говорят про устройство мира, а в том, что возвращают нам забытое удивление. Символика свадьбы, случайно или нет, подчеркивает романтичность спектакля, совсем не пародийную. Мы привыкли потешаться над клише простодушных зрителей и восторженных телеведущих: «Театр – это волшебство». Но принципиально антизрелищный спектакль Лисовского парадоксальным образом говорит то же самое и вполне всерьез: театр – это волшебство.

Свидетели

Спектакль-экспедиция «Сквозь» служит даже не приобретению нового опыта, как теперь принято объяснять театр с активным вовлечением публики (в конце концов, все мы когда-то ходили в походы). Он просто отменяет любое привычное целеполагание: когда мы все куда-то шли, никто не спрашивал, куда – буквально так оказалось уже к середине первого дня, потому что так интересней. Сидишь на вокзале, приходит «кукушка» – электричка из одного вагона. Там тебя сморит сон, постарайся увидеть вот что: «гардении, гардемарины, гарсонетки, горжетки, горностаи и роман «Гордость и предубеждение» (у каждого зрителя задание свое, потом надо отметить, приснилось ли что-то из перечисленного). Просыпаешься, а вагон уже полон людей, для которых этот «рельсовый автобус» – ежедневное средство передвижения. А мы для них – невидаль, морок, спектакль.

Если говорить о традиции, то «Сквозь», конечно, наследует хрестоматийным «Поездкам за город», которые устраивали в 1970-х московские концептуалисты из группы «Коллективные действия». С ними спектакль Лисовского роднит и выбор мест (ничем не примечательных), и важность документации, и тексты, помещенные в пейзаж (таблички с цитатами из «Физики и философии» были разбросаны среди травы и луж в разных точках маршрута). Но главное сходство – в понимании бесцельности путешествия, которое очень быстро превращается в ощущение сообщества, где царит взаимное доверие. Формальное деление на организаторов, исполнителей и зрителей перестает иметь значение, все переживается совместно, единодушно. Причем переживается не только событие, но и его отсутствие, выражаясь театральным языком, антракт – обед или ожидание поезда, когда спектакль формально прекращался, но в сущности ничего не менялось. Как сказал один из зрителей, театральный продюсер Филипп Вулах, «ты сначала долго ничего не делаешь, чтобы наконец получить разрешение ничего не делать». Это смешное, но важное замечание – оно показывает, насколько сильно спектакль сбивает с толку, выщелкивает из привычек повседневности.

Утопия буквально означает «место, которого нет». Места, где мы побывали, не существовали для нас прежде, и вряд ли кому-то из зрителей придет в голову снова там оказаться. Не вернется туда и спектакль – каждый раз у него будет другой маршрут. Новые зрители тоже поедут, не зная куда, в слепое пятно географии, где откроется следующий портал в квантовый мир.-