Гранд-дама современного танца Анна Тереза де Кеерсмакер показала в Москве танц-манифест 1982 года

В преддверии спектакля люди, занимающиеся современным танцем, переспрашивали друг друга: неужели Кеерсмакер приезжает в Россию впервые? В это действительно сложно было поверить, потому что в 1990–2000-х Москва видела все главное, что происходило в мире современного танца. Но хоть знаменитая бельгийка у нас и не была, ее спектакли известны по видео, и для сегодняшнего поколения отечественных танцовщиков и хореографов она полноправная часть нашего культурного ландшафта.

Задержавшийся на 30 лет российский дебют объясняет, почему активно действующий и развивающийся 57-летний хореограф приехала не с новой постановкой (о ее прекрасной форме свидетельствуют выточенные упругие Cosi fan tutte Моцарта, ставшие гвоздем прошлого сезона в парижской Opera). В Москве Кеерсмакер презентовала «Фазу. Четыре движения на музыку Стива Райха» – спектакль, поставленный ею в 22 года и с тех пор ставший культовым. Сегодня нелегко представить, насколько революционной выглядела «Фаза» в 1982 г. Кеерсмакер, в детстве занимавшаяся музыкой и пришедшая в танцевальную школу Бежара «Рудра» за четыре года до этой премьеры, принесла в хореографию образование и воспитание музыканта, а не танцовщицы. Музыка Райха, как показали московские спектакли, и сегодня трудна для неподготовленной публики. Но гораздо радикальнее оказался факт, что танцевальный спектакль может быть не красивыми танцами, а сложнейшим механизмом. В нем танец не иллюстрирует музыку и даже не стремится сделать ее «понятнее». Он работает с ней, так же как и со светом, как с материальной субстанцией, бескомпромиссно стремясь к универсализму, единству структуры, взаимному раскрытию и не давая зрителю ни малейшего шанса отвлечься от мускулатуры формы на красоту форм или движений.

Эти идеи, вероятно, остаются принципиально важными для Кеерсмакер, с годами ставшей изощреннее, разнообразнее и театральнее. Свой манифест она станцевала в Москве сама (в дуэте с Тале Долвен). И в какой-то момент тихим властным голосом остановила спектакль из-за светящихся в зале телефонов, после чего часть публики сочла за благо покинуть зал, не дожидаясь финала. В котором хореографа приветствовали не менее бурно, чем балетную приму, скрутившую 32 фуэте.