Чечилия Бартоли блеснула в Зальцбурге в «Ариоданте» Генделя

Появившись в неожиданном облике брадатого рыцаря в постановке Кристофа Лоя и Йоханнеса Лайакера «Ариодант», Бартоли скрыла лицо и блеск глаз за густой растительностью на щеках и подбородке, а фигуру – за блестящими доспехами. Нарочито неуклюже шагала и с размаху плюхалась в кресло, расставив пошире ноги: чем мужланистей – тем лучше. Спектакль между тем поставлен в холодновато-изящной манере, с чрезвычайно детальной, ювелирно отточенной разработкой немых пантомимических сцен, и идет он четыре с половиной часа с двумя антрактами. За это время главный герой, рыцарь Ариодант, успевает бурно порадоваться нахлынувшей на него любви; пообниматься на балу с невестой – принцессой Гиневрой; впасть в отчаянье, взревновав ее к коварному герцогу Полинессо; удалиться в леса; спасти девицу Далинду от разбойников; узнать всю правду о Гиневре и злобных происках врагов, оклеветавших девушку; триумфально возвратиться ко двору шотландского короля в тот самый момент, когда решается ее судьба на поединке – «Божьем суде».

Такова фабула оперы Генделя, основанная на известном эпизоде из «Неистового Роланда» Ариосто. Однако постановщики спектакля, инспирированного самой Чечилией Бартоли, добавили дополнительную интригу, закрученную вокруг темы гендерной идентичности и трансгрессии. В спектакле Ариодант ведет жизнь отшельника в лесной глуши, где всерьез задумывается о том, что есть мужское и женское, каково женщине жить в жестоком, мачистском мире, в котором мужчинам позволено все, а женщинам – ничего.

Эволюция образа Ариоданта – к слову, гениально сыгранная, проявленная и спетая Бартоли – это постепенный отказ от грубых повадок и привычек: походя хлопнуть по заду пробегающую Далинду, крепко выпить с друзьями, поохотиться, выкурить сигару. Облик рыцаря также претерпевает изменения: растительности на лице становится меньше, а поведение – деликатнее и тоньше. Примерив на себя женское платье, Ариодант постигает женскую природу и учится понимать, что такое сопереживание. Черная борода и бакенбарды все еще скрывают лицо – но превращение началось.

В спектакле четко обозначены два времени: это 50-е годы прошлого века и условное средневековье. Оба времени маркируются переменой костюмов и причесок, а также оттанцовками балета, который собирает, как бы сшивает сцены в единую сквозную композицию. Но есть еще и третье время, показанное не столь явно: это время будущего, пространство мечты, куда в конце концов удаляются герои.

Оркестр Les Musiciens du Prince из Монако под управлением Джанлуки Капуано играл довольно сухо и формально; никакой тембральной игры, до изумления бедная палитра оркестровых красок, плоское и сиплое звучание. К тому же дирижер далеко не всегда справлялся с четким показом вступлений, отчего певцы периодически расходились с оркестром.

Разумеется, в певческом ансамбле «звездила» Бартоли. Она спела все три большие арии (и парочку ариозо) с невероятным блеском и виртуозностью, с той неподражаемой игривостью, которая сделала ее любимицей публики. Ее достойной партнершей стала американская певица Кэтрин Левек – Гиневра. Чеканный, холодноватого тембра контратенор Кристофа Дюмо – Герцога Полинессо – спорил в звучности и концентрированности с басом Натана Берга (Король Шотландии). Опытная Сандрин Пью щеголяла резковатым, но стабильным и подвижным сопрано в партии Далинды. И, конечно, как всегда покорил публику своим неистребимым обаянием и трогательной искренностью Роландо Вильясон в партии Лурканио – брата Ариоданта; хотя, строго говоря, его тенор не слишком приспособлен для выпевания барочных фиоритур.

Зальцбург