Второй концертный триумф Теодора Курентзиса в Зальцбурге оказался закономерен

После аскетически строгого моцартовского Реквиема, исполненного в первые дни фестиваля, еще можно было сказать: «новичкам везет». Но после второго выступления с программой из Альбана Берга и Густава Малера о случайном успехе говорить не приходится. Явление Теодора Курентзиса в Зальцбурге вместе с созданным им оркестром, в котором каждый музыкант – личность, состоялось. И это закономерный итог огромной и кропотливой работы по строительству и пестованию оркестра с особенным звучанием, исполнительской манерой и слышанием.

Методика пермяков – предлагать городу и миру неконвенциональные интерпретации хорошо известных произведений, на которые за годы эксплуатации налипло множество исполнительских клише. Курентзис, каждый раз перелопачивающий горы первоисточников, всегда озабочен тем, чтобы найти свое, ни на что не похожее прочтение каждой партитуры – и воспроизвести его посредством вышколенного оркестра. Да так, что порою кажется, что мы слышим совершенно новое сочинение и вот прямо сейчас происходит его мировая премьера.

Именно так была сыграна Первая симфония Малера – с ее издевательски-игривыми подтанцовками в Траурном марше, смертельным гротеском, с таинственно шелестящей педалью в самом начале первой части – будто бы само мироздание рождается из тихого тона. Идеальная сбалансированность звучания; потрясающая синхронность вступлений медных духовых, виртуозные соло, вкрадчивая мягкая гибкость струнных: к тому же Курентзис всемерно выпятил жанровую подоплеку симфонии, именно через жанр раскрыв мерцающую красоту мироздания и многоликость человека в нем. Информативность малеровской симфонии оказалась такой плотной, что приблизилась к музыке нововенцев – и потому симфония Малера, данная во втором отделении, логично продолжила Скрипичный концерт Берга, сыгранный вначале.

Курентзис и Патрисия Копачинская, исполнявшая сольную партию, театрально обыграли начало концерта: неслышно ступая, они вышли из бокового придела Фельзенрайтшуле и направились к сцене, взявшись за руки. Публика, завидев их, моментально начала аплодировать; тогда они остановились – и продолжили движение, когда аплодисменты смолкли. Тем временем пара засурдиненных скрипок тихо начала наигрывать тему каринтийской песенки. Это была очень венская музыка: пронизанная флюидами вальсов и лендлеров, оживляемая лукавыми, кокетливыми мотивчиками солирующей скрипки. Баховский хорал во второй части привнес измерение Вечности. Уже не Вена, но вся мощь австро-немецкой музыки предстала во вневременном величии.

Как говорил сам Малер, «традиция – не поклонение пеплу, но поддержание огня». Курентзис поддерживает огонь в очаге австро-немецкой традиции. Вот почему зальцбургская публика так орала и рукоплескала, повскакав с мест после симфонии Малера. Она-то понимает, что это значит: заново открыть Малера, отмыв партитуру от многолетних слоев интерпретационных клише.

Мощный клан фанатов Курентзиса формируется в Зальцбурге прямо на глазах. Здесь каждый год выступает много дирижеров; многие по мастерству, мануальной технике, по мудрости могут дать фору Курентзису. Но ни один из них не создал за столь краткий срок оркестр такого уровня – а ведь Курентзису удалось это не где-нибудь, а в России, на Урале. И это в ту пору, когда по всему миру финансирование оркестров прекращается, сами они закрываются или сливаются по два-три коллектива. Зальцбургские завсегдатаи очень хорошо поняли: в высшей лиге симфонических оркестров мира появился новый сильный игрок. Карт-бланш, щедро выданный дебютантам новым интендантом фестиваля Маркусом Хинтерхойзером, использован на всю катушку: пермяки, выложившись до дна, ракетой взлетели на вершину артистического олимпа.

Зальцбург