«Семирамиду» Россини в Баварской опере снабдили вождями и деспотами

Цари, принцы, полководцы, жрецы и царедворцы населяют монументальную оперу Джоакино Россини «Семирамида», написанную им по канве одноименной комедии Вольтера и представленную публике в театре «Ла Фениче» в 1823 г.: титульную партию пела супруга композитора, знаменитая Изабелла Кольбран. Спустя два века история о преступной ассирийской царице, отравившей вместе со своим любовником мужа-царя, оказалась трактована в Баварской опере как презентация тоталитарных режимов и сопутствующих им интриг придворной жизни.

В спектакле заняты певцы экстра-класса: великолепная Джойс Ди Донато – Семирамида, Даниэла Барчеллона в своей коронной брючной роли полководца Арзаче, Алекс Эспозито – невротик Ассур. Партию индийского принца Идрено исполняет один из лучших россиниевских теноров Лоуренс Браунли. За пультом стоит Микеле Мариотти: ему удается передать жизнелюбивый дух и упругую бодрость музыки Россини со всем энтузиазмом и тщанием, на которые способен оркестр Баварской оперы.

Для постановки «Семирамиды» в Мюнхен был вновь призван Дэвид Олден – режиссер, поставивший в нулевые, при бывшем интенданте Питере Джонасе, добрый десяток спектаклей, преимущественно по барочным операм (была, впрочем, и впечатляющая «Лулу» Альбана Берга, пару лет назад замененная на новый спектакль Дмитрия Чернякова).

То, что нынешний интендант Николаус Бахлер решил возобновить отношения с безусловной креатурой Джонаса, говорит о похвальной широте его взглядов. Тем более что фирменная олденовская иронично-насмешливая интонация, изящно остраняющая высокопарный пафос оперы-сериа, отлично уживается с гламурно-эстетским постановочным стилем, придуманным его командой: сценографом Паулем Штайнбергом и художницей по костюмам Буки Шифф, создавшей для «Семирамиды» феерически пышные, поражающие воображение костюмы. Варварски-роскошный ориентальный стиль цветет в спектакле – правда, ориентализм этот какой-то ненастоящий: это не взгляд на условный Восток XIX века, но имитация наивно-идеалистических представлений о Востоке XIX века в веке двадцать первом.

Роскошная парча, блеск драгоценных камней, золото, затейливые узоры тканей, бурнусы и расшитые серебром паранджи придворных дам создают выигрышный фон для репрезентации основных героев. Но не только.

Объединение стилевых примет всех известных историй тоталитарных режимов – от северокорейского и советского до ближневосточных деспотий разного толка – представлено точно отобранными деталями предметной среды. Доминирует на сцене огромный ушастый идол, с характерно вскинутой вперед и вверх дланью; на груди его пылает сердце-факел. Парадные портреты в тяжелых рамах представляют вождя в стиле соцреализма: вождь на фоне горной гряды, с любящей супругой, групповой семейный портрет...

Массовые сцены придуманы затейливо. Вавилоняне истово, до судорог, поклоняются почившему царю, превратившемуся в их глазах в божество. Во славу нового культа строят храмы и совершают ритуалы с участием колоритных жрецов-бедуинов в бурнусах и белых чалмах. Движение мрачных фигур-теней по сцене своей чистой незамутненной декоративностью иллюстрирует, каким обостренным чувством театральности обладает сам Олден, неизменно создающий зрелищные, эффектные спектакли. Ежеминутно меняется композиция массовых сцен; внезапно вклинивается ужасно смешной своей непредсказуемостью «индийский балет» – исполняет его свита индийского принца. Все вместе создает многомерный континуум спектакля, в котором история надежд, любви и смерти ассирийской царицы воспринимается не как трагедия, но как антитрагедия. Гибель героини в финале от руки Арзаче – как выяснилось, ее потерянного сына – происходит, как и полагается в таких операх, по ошибке: Арзаче в темноте перепутал врага Ассура с новообретенной мамой и ткнул ножиком не туда.

Но дело не только в этом: полнокровная, радостная музыка Россини фактически снимает трагедийный пафос либретто Гаэтано Росси. Легкие и быстрые колоратуры, снабженные виртуозными фиоритурами, нежнейшие «дуэты согласия» и «дуэты-битвы» – все, что составляет собственно музыкальное содержание оперы, – безусловно торжествует над броской визуальностью спектакля и снижает выспреннюю ходульность жанра оперы-сериа, по лекалам которой Россини создал свою «Семирамиду».

Мюнхен