«Билли Бад» – серьезный успех Большого театра

По завершении трехчасовой оперы, составленной из двух больших актов (вторая редакция, 1961), кажется, что ты совершил грандиозное плавание и вернулся к самому себе, накопив душевного опыта объемом в целую жизнь.

Так и задумано автором: история молодого моряка, прекрасного и невинного как ангел, разве что чуть горячего на руку, вздернутого на рею в силу суровых военных законов, становится частью жизни всех, кто его знал, и первым делом капитана Вира, кто, возможно, мог бы его спасти. Ключевая сцена оперы – суд. Военный трибунал отчаянно не хочет осуждать на казнь матроса, случайно отправившего на тот свет клеветника-каптенармуса, и взывает к жизненной мудрости капитана – но у того ее нет, у него есть только долг. Перед смертью осужденный прощает и благословляет капитана, передавая ему во спасение часть не столь небесной, сколь поэтической истины.

Военный корабль бороздит воды в отсутствие ясной цели: неприятель показывается лишь однажды, в начале второго акта звучат могучие хоры, пушка издает залп, но недолет и туман снова возвращают ход вещей в привычное течение. Корабль – метафора мира, развернувшаяся на нем история – вариации на евангельскую тему, в которых есть роли Иисуса, Пилата, Иуды. Немыслимая смелость оперы в том, что Бриттен и его либреттисты, Морган Форстер и Эрик Корзье, объясняют, как устроен мир, запросто обходясь без женщин, – в опере нет ни одной женской партии. Однако любовная драма присутствует: демонический Клэггарт решает погубить юношу именно за его светоносность, ставшую мучительной для его собственного существования.

Чтобы дать подобному мировоззрению художественное выражение, нужно быть Бриттеном. Часто возникает ощущение, что музыка, играемая оркестром, уходит далеко от событий, забывая о них и рассказывая собственные сюжеты. Этому есть объяснение: Бриттен писал музыку моря, оно и есть несущая стихия этого корабля. Однако морские картины в «Билли Бадде» абстрактнее, чем в рыбацкой опере «Питер Граймс», а сценограф Пол Стейнберг и вовсе запирает действие в кубриках и каютах, лишая зрителя не только морских видов, но даже соленых брызг. Тогда и начинает казаться, что оркестр Бриттена играет жизнь самой человеческой природы, души, путешествующей сложными путями.

В новом спектакле Большого театра оркестр и есть самое главное, перетекающее драгоценными свойствами звука меняя окраску, как это делают глубоководные животные. Под управлением Уильяма Лейси, давно знакомого московскому слушателю, оркестр является во многих оттенках: дивно звучат солирующие инструменты, саксофон или бас-кларнет, низкие струнные и арфа образуют изысканные группы, четыре флейты вместе играют так нежно, как одна, – и наоборот, семь ударников заполняют театр боем в мембраны, медь звенит наполненными тутти. Превосходен и мужской хор из пяти десятков певцов, справляющийся и с удалыми шанти – песнями моряков, и с многослойной полифонией, и с батальным навалом.

Оперу, выпущенную в копродукции, показывали сперва в Лондоне на сцене Английской национальной оперы, потом в Берлине в Deutsche Oper. В Москве состав певцов по большей части другой, но и в нем преобладают приглашенные солисты, чье искусство может служить примером английской просодии и владения стилем Бриттена. Капитана Вира поет Джон Дашак, знакомый нам по «Катерине Измайловой», чья роль начинается с Пролога и заканчивается Эпилогом. Весь спектакль – его воспоминания; артист играет целую жизнь, показывая героя в силе и слабости, в блеске капитанской славы и тщете бессильной старости. Его голос интонационно богат, хотя иногда качается. Антипод капитана – одержимый разрушением Клэггарт предстает неистово сильным (голосом и статью) злодеем в исполнении Гидона Сакса. Билли Бадда зовут Юрий Самойлов, но он тоже певец из Европы с красиво льющимся баритоном и сценическим обаянием: баллада, сознательно просто написанная Бриттеном, в которой герой прощается с жизнью, безотказно повергает в слезы.

Особое событие – великий ветеран мировой сцены Роберт Ллойд в небольшой партии старика Датчанина: его благородный бас и театральная харизма нимало не померкли. Джонатан Саммерс и Даррен Джеффри поют членов трибунала, но в его составе не теряется и наш Олег Цыбулько. Остальные роли поют – и прекрасно – артисты Большого. Особо богата роль Новичка, сначала выпоротого, а потом согласившегося на предательство, которую нервно и точно исполняет Богдан Волков, недавний Ленский.

Выделка ролей от мала до велика – заслуга постановщика Дэвида Олдена, который подробно работал с артистами и на московской сцене. Известный вольными интерпретациями, на этот раз он почтительно удержался в канве оригинала, ограничившись скупыми, но точными мизансценами. Лишь однажды режиссер нарушает границу между прошлым и настоящим: капитан Вир руководит приготовлениями к казни уже из позднейших воспоминаний, будучи немощным стариком. Этого оказывается достаточно, чтобы история фор-марсового матроса королевского флота отозвалась и в сегодняшнем слушателе.