Вышла книга статей о кинематографе Алексея Балабанова

«Перекрестки» – сборник материалов по итогам первых Балабановских чтений, организованных в Санкт-Петербурге и Москве журналом «Сеанс» в 2015 г. Один из докладчиков, кинокритик Хесус Паласиос, считает режиссера вестником нового русского нуара, отмечая главную черту героя «Брата» и друга Балабанова Сергея Бодрова – «врожденное чувство добра и зла».

Балабановские герои существуют в монохромной реальности, где медленно разлагается советское прошлое, а на отравленной почве появляется еще не осознавшая себя Россия. Это метафизическое измерение подмечает филолог Дарья Езерова, описывая связь рабочего метода режиссера и психологического реализма Достоевского, скрещенного с фантастическим миром Маркеса. О менее известной аналогии с якутской прозой Вацлава Серошевского напоминают филологи Алексей Востриков и Елена Грачева.

В сборнике особое внимание уделяется биографии Алексея Октябриновича, опубликована часть его дневников. Кинокритик Андрей Плахов видит в фигуре Балабанова последнего модерниста, ушедшего от нас, «когда эпоха «без истории», эпоха локальных событий закончилась».

Журналист Юрий Сапрыкин анализирует балабановскую рефлексию национальной разобщенности, возникшей как реакция на серьезные исторические события – распределение власти в 1990-х, вторую чеченскую войну. По словам Сапрыкина, это «ответ на неявный, но хорошо ощутимый запрос на новую коллективную идентичность, размежевание с теми или иными чужими», комический образ которых Балабанов создает в «Жмурках». Критик Антон Долин препарирует этот киномост, описывая, как «из беззакония, крови, кошмара и гротеска 1990-х органическим и естественным образом выросли те самые нулевые», эпоха, когда «убийцы в красивых костюмах сидят в кабинетах».

От первого десятилетия новой России кроме уже мифического ужаса остается повседневная история со своими курьезами. Например, профессор Джон Маккей, рассматривая киноиндустрию 1990–2000-х, образы режиссеров и зрителей, напоминает о кустарности раннего постсоветского кинематографа: кассовая лента «Брат» снята на пленку «Кодак», оставшуюся после экранизации «Анны Карениной» Бернардом Роузом.

Появление «Перекрестков» и публичное обсуждение наследия Балабанова, не столь обласканного премиями, как Александр Сокуров или Андрей Звягинцев, – диалог с новым обществом, поколениями, выходящими на площади и улицы. Кинематограф Балабанова теперь воспринимается как генеалогия сегодняшнего образа зла без добра: вечно виноватая Америка прочно обосновалась в информационной повестке федеральных каналов, а иностранных агентов, чужих, могут найти в каждом из нас.

Балабанов. Перекрестки. По материалам Первых Балабановских чтений / Сост. А. Артамонов, В. Степанов. СПб: Сеанс, 2017