В балетной премьере Екатеринбургского оперного театра гармонично соседствуют XIX и XXI века
Событием вечера стала реанимация сюиты из балета «Наяда и рыбак»
В программу вошло три новинки. Две из них – старт на большой профессиональной сцене Игоря Булыцына и Софьи Лыткиной. Появление их работ в репертуаре стало результатом пятилетней деятельности местной «Dance-платформы», созданной для поиска молодых хореографов.
Связь веков не порвалась
Сто лет назад «Наяда и рыбак» не уступали в популярности «Жизели» и «Баядерке» («Лебединое озеро» о такой славе тогда могло лишь мечтать). Впервые балет под названием «Ундина» поставил в Лондоне в 1843 г. Жюль Перро. В 1851 г. он сам перенес его в Петербург, дав новое название. В 1874 г. свою версию показал Мариус Петипа. В 1903 г. по мотивам его спектакля свою хореографию предложил Александр Ширяев, которую в 1984 г. восстановил в Большом театре Петр Гусев.
Лыткина выбрала Концерт для четырех клавесинов, струнных и континуо Баха. В эту музыку она встроила традиционную балетную форму «падекатр». Четверка танцовщиков в начале балета образует пластический квадрат, постепенно превращается в гирлянду, разбивается на пары, частично отказывается от пуантового танца, чтобы в финале вновь обрести строгую геометрическую форму.
«Увертюра» Булыцына на музыку увертюры Сальери к опере «Катилина» оказалась классическим па-де-де, парадный стиль которого декларирован синей пачкой балерины и синим же колетом партнера. Доверившись хрестоматийной форме, хореограф бросил силы на то, чтобы танец соответствовал торжествующей мощи музыки, ее оркестровому блеску. Диане Еремеевой и Кириллу Попову удалось передать и соревновательный кураж постановщика, и его желание блеснуть необычными поддержками и оригинальными связками комбинаций.
А настоящий пример, как превратить в фейерверк ограниченный набор па, дала реанимация сюиты из балета «Наяда и рыбак». Знаток классического наследия Юрий Бурлака выбрал версию Александра Ширяева 1903 г. Из истории любви морской девы к сицилийскому рыбаку он взял первый акт: появление Наяды, ее дуэт с Маттео и деревенский праздник, а также легендарный танец героини со своей тенью, которую она обретает, вымолив у богов человеческую душу, из третьего действия.
Чтобы возродить старинный спектакль, неприхотливую музыку Цезаря Пуни заново оркестровал Александр Троицкий, декорации по мотивам балета Мариинского театра создал художник Андрей Войтенко, костюмы – Татьяна Ногинова. Этих «Наяду и рыбака» нельзя назвать реконструкцией. Но постановка воссоздает поэтичность балета, родившегося в эпоху романтизма.
Этот микст стилей вызывает в памяти образы не только Перро и Петипа, но и хореографов той же эпохи Артюра Сен-Леона и Августа Бурнонвиля. Он оказался к лицу екатеринбургской труппе, в последние годы танцующей датские «Консерваторию» и «Ярмарку в Брюгге» наряду с «Тщетной предосторожностью», отсылающей к Петипа. Большой крестьянский па д’аксьон с его танцами кордебалета, двойками корифеев и корифеек, солистов и солисток, чьи танцы порой не уступают по сложности номерам ведущих солистов, позволяет разглядеть все слои труппы, в которой есть настоящие виртуозы Томоха Терада и Игорь Булыцын. И все же «Наяда и рыбак» стали презентацией новых солистов – обладателей точнейших и стремительных ног пермской выучки Надежды Ивановой, исполнившей партию брошенной невесты Джианнины, и Алексея Селиверстова – Маттео. А Мария Михеева, вышившая кружева многочастной вариации Наяды, деликатно предъявила права на романтический репертуар труппы.
Екатеринбург