Событием Берлинского кинофестиваля стала трагикомедия «По ту сторону надежды»

Халед является в Хельсинки на судне Eira. Это название благополучного городского квартала однажды уже звучало в раннем фильме Каурисмяки «Союз Каламари». Но это также и частичный палиндром названия теплохода Ariel – «Ариэль», на котором смывается в Мексику парочка из одноименного фильма Каурисмяки 1988 г. Любовники с «Ариэля» бегут из Финляндии от закона и от обрыдлой машинерии капитализма. Спустя почти 30 лет в кинематографе Каурисмяки, наконец, возникают повод для инверсии и веская причина бежать в Финляндию. Сириец Халед связывает свои надежды со страной, где нет войны. В одном из эпизодов появляется Кати Оутинен, которая по-прежнему собирается в Мексику – на пенсию, пить коктейли и танцевать. Отзвуки этой старинной мексиканской утопии лишь подчеркивают новоявленную европейскую утопию беглецов от войн и репрессий. Иммигранту Халеду, как и другим беднякам, отыщется место в раю, который похож на небольшой ресторан, терпящий большие убытки, предлагающий катастрофические суши и сардины в консервных банках, но также – и большое, щедрое, хотя и заметно уставшее сердце. В кинематографе Аки Каурисмяки оно по-прежнему открыто изгоям всех мастей, как некогда интернационал добрых душ в фильмах Бориса Барнета. «По ту сторону надежды», возможно, войдет в историю не как самый лучший фильм Аки Каурисмяки, но как самый смешной. И он соблюдает золотой эталон великого финского автора: все тот же аккуратный и щепетильный, без космоса и символизма, подход к изображению терпящего бедствие человека.

«По ту сторону надежды» начинается в море, как и подобает фильму «портовой» трилогии. Аки Каурисмяки открыл ее в 2011 г. картиной «Гавр» о солидарности простых душ, где чистильщик обуви прятал от властей маленького африканского беженца и собирал деньги, чтобы отправить его к маме. И вот долгожданная вторая часть. Два глаза блестят из угольной кучи, от нее отделяется человеческая фигура. Это сирийский механик Халед. Он нелегально, к тому же совершенно случайно прибыл в Финляндию на борту судна и будет просить статус беженца. Местные бюрократы ему вежливо откажут, местные нацисты попытаются весело поджечь. И вот тогда настоящая Финляндия, страна пожилых рокеров и блюзменов, игроков в покер и вислоусых маргиналов, откроет ему свои застенчивые, но крепкие объятия.

Настоящая солидарность немногословна: обмен кулачными ударами в нос вместо собеседования, и Халед принят на работу в ресторан «Золотая пинта». Так же аскетично и устройство фильма, лаконичные мизансцены которого похожи на пиктограммы. Аки Каурисмяки и его постоянный оператор Тимо Салминен берут новые высоты минимализма и анекдота. Его артисты, включая неизменных Сакари Куосманена и Кати Оутинен, заставляют зал умирать от смеха одним движением бровей и даже самой своей неподвижностью.

Среди множества уже показанных в Берлине «комедий трагических пропорций» – так определен, к примеру, жанр язвительного конкурсного фильма «Вечеринка» Салли Поттер – одному Каурисмяки удается достичь сильного эмоционального эффекта, сохраняя полнейшую невозмутимость.

В его фильмах доживают свой век последние рыцари планеты, исчезающий вид. Теперь ряды этого святого ордена совершенно органично пополняет сирийский собрат, родственная душа финских отщепенцев. Халед, сыгранный Шерваном Хаджи почти в манере Бастера Китона, признается, что не понимает юмора, и это при всей разнице культур еще и стилистически сближает его с обитателями хельсинкских окраин.

Берлин