В Мариинском театре впервые поставили оперу Верди «Симон Бокканегра»

Видео на театре давно превратилось в столь же непременный атрибут, как и сценический свет, спектакль без видео – все равно что в темноте. Хотя в большинстве случаев его использование оправдано разве что наличием соответствующей аппаратуры. Тем отраднее встретить видео художественно необходимое. Постановщик и сценограф «Симона Бокканегры» Андреа де Роза сам неаполитанец, Симон – корсар, действие происходит в Генуе, т. е. на берегу Лигурийского моря, и естественно, что на необъятной сцене нового здания Мариинки раскинулось море широко.

Впереди де Роза поставил громадный параллелепипед, за его черной стеной в лунном свете плещутся волны. В стене поочередно открываются двери, окна – и маленькие проемы, и огромное, как в соборе. Сквозь которые мы видим, как на заднике происходит мистерия рассвета – божественной красоты картина, да еще под оркестр Валерия Гергиева с его нежнейшими пианиссимо струнных и грандиозными ударными в кульминациях.

Режиссер, взяв в спектакль эффект столь сокрушительной силы, умно не пытается его перешибить, а просто ему с приличной скромностью соответствует. Грамотные корректные мизансцены (хотя не обошлось без допотопной оперной рутины вроде экстатических маханий кинжалом в вытянутой руке) помогают внятно, насколько это возможно, рассказать запутанную историю XIV в. с пиратом, избранным дожем, его любовью к патрицианке Марии, смертью этой Марии, исчезновением их малютки дочери, обнаружением ее четверть века спустя, любовью дочери и юного аристократа, который при этом вместе с отцом Марии плетет заговор против дожа, и, наконец, смертью последнего от яда, подсыпанного коварным соратником. Костюмы Алессандро Лаи соответствуют эпохе, и вообще произведению не навязано никакой чуждой ему и насилующей его «концепции». Единственное, что позволил себе присочинить режиссер, – призрак умершей Марии, являющийся проводить Симона в мир иной. Сейчас ставить оперу «как написано» представляется правильным – это ведь не «Аида» с «Травиатой», «Бокканегра» практически не имеет у нас сценической истории и публике для начала неплохо познакомиться с аутентичным замыслом Верди.

Спели и сыграли тоже «как написано». Баритон Владислав Сулимский в заглавной партии показал себя настоящим певцом-актером шаляпинской традиции. У него разработана убедительная пластическая партитура всех обуревающих Бокканегру страстей, эмоциональная палитра щедра и при этом всегда точна, голос полнозвучен и в рокоте в нижнем регистре, и на красиво высветленных верхах. В Александре Михайлове (тот самый юный аристократ Габриэль Адорно) подкупает его пылкая искренность. Начинающему тенору еще предстоит совершенствоваться актерски и вокально, однако уже сейчас имеющийся у него голосовой материал обещает многое.

Но прежде всего значительным событием премьеру сделало участие Ферруччо Фурланетто. Он поет партию Фиеско, старого отца Марии, 35 лет, и тут уже не просто шаляпинская традиция, а, судя по записям, конгениальность великому Федору Ивановичу. Чеканная выделка каждой детали, жеста, интонации, как нынче уже почти никто не умеет. Ярость в нем именно бушует, отцовская любовь и скорбь изливаются полноводным потоком (потрясающая филировка звука). Толковый элегантный буклет уместно цитирует письмо композитора к своему издателю Джулио Рикорди: «Для Фиеско нужен глубокий голос, хорошо озвученный низ до фа, в голосе должно быть нечто непреклонное, пророческое, гробовое». Голос 66-летнего Фурланетто этим характеристикам соответствует абсолютно.

Портрет его героя соединяет оперную крупность и выразительность с правдивостью. Симон Бокканегра потому и великий дож, что всю дорогу призывает прекратить братоубийственную распрю гвельфов и гибеллинов, покончить с агрессией и ненавистью всех ко всем. И когда в финале Фиеско, его непримиримый враг, перед лицом смерти наконец провозглашает мир и прощение – это звучит в Мариинском театре, может быть, политически актуальней, чем в венецианском «Ла Фениче» и генуэзском «Карло Феличе», в копродукции с которыми сделан спектакль.