Виктор Мартынов: «Самый ценный ресурс нефтегазовой отрасли – это человек»

Нефтегазовый сектор входит в число самых цифровизированных отраслей российской экономики, свидетельствуют данные «Т1 консалтинга». Цифровые двойники месторождений, системы информационной безопасности и искусственный интеллект преобразили тяжелую промышленность, сделав ее высокотехнологичной и инновационной. Однако добыча нефти и газа по-прежнему требует и фундаментальных знаний, и практических навыков. О том, зачем молодежь идет в ТЭК сегодня и какую роль в подготовке кадров играет бизнес, рассказал ректор РГУ нефти и газа (НИУ) им. И. М. Губкина, профессор, академик РАО Виктор Мартынов.

– Конечно, для вуза очень важны и традиции, и не отставать от изменений во времени. Ведь на самом деле столетний юбилей, к которому мы начинаем готовиться, для университетов срок очень маленький. Самым старым университетам в мире под тысячу лет. Но наш университет специфический с самого начала – он создавался под нефтяную отрасль, которая в 30-е гг. прошлого века только формировалась. А газовая отрасль появилась фактически уже после Второй мировой войны. Поэтому мы, с одной стороны, вуз-традиция, а с другой – мы достаточно быстро меняемся вслед за промышленностью. Куда развивается промышленность – туда развиваемся и мы.

– Например, только за последние 13 лет мы открыли два новых факультета. Подчеркиваю, факультета, не кафедры, это гораздо серьезнее. Во-первых, факультет международного энергетического бизнеса. Поскольку в современной энергетике важно не только выполнить техническую задачу – найти нефть, добыть ее, транспортировать. Самое главное сегодня – ее эффективно продать на мировом рынке. На факультете изучают глобальные энергетические рынки, логистику, трейдинг, международное договорное право – все это оказалось очень востребовано.

Во-вторых, факультет комплексной безопасности ТЭК. По сути, мы уже полностью перешли на цифровую модель управления технологическими процессами при помощи компьютеров. Массовое применение цифровых технологий потребовало подготовки специалистов, которые и знают отрасль, и умеют обеспечить ее информационную безопасность.

Кроме того, за последние пять лет мы открыли девять новых кафедр, в том числе мы одни из первых, если не первые в стране открыли кафедру возобновляемых источников энергии.

– Мы всегда говорим, что такой вуз, как наш, без отрасли существовать не может. В отличие от многих других учебных заведений мы, как ни странно, не готовим людей для рынка труда – мы готовим специалистов для конкретных предприятий, практически под конкретные рабочие места. Мы очень плотно взаимодействуем с Советом по профессиональным квалификациям в нефтегазовом комплексе, в котором представлены все основные нефтегазовые компании. Этот же совет разрабатывает и утверждает профессиональные стандарты. Таким образом, одно с другим связано напрямую. Когда в отрасли происходят изменения с точки зрения содержания труда и требований к образованию, мы их моментально пытаемся внедрить.

– Да, поскольку все-таки образование – это четыре вещи: знания, умения, навыки и воспитание. Со знаниями проблем нет, но умения и навыки – это то, для чего нужна производственная практика. Даже при том что университет обеспечен профессиональными тренажерами, программными продуктами и имеет несколько натурных полигонов, все равно, пока человек не поработает на конкретном рабочем месте по профилю своей будущей инженерной деятельности, он настоящим профессионалом не станет.

На данный момент у Губкинского университета заключено порядка 800 договоров с предприятиями для организации именно производственной практики. Например, с компанией «Роснефть», у которой более 10 000 наставников для молодых специалистов. Эту систему нужно обязательно развивать.

– На самом деле люди нужны везде, потому что в отрасли все взаимосвязано, комплексно и одно без другого работать не может. При этом самый большой конкурс традиционно сохраняется на основные наши направления – разработку нефтяных и газовых месторождений, бурение скважин, транспорт (т. е. магистральные нефтегазопроводы, газификация и все, что с этим связано) и переработку нефти и газа. Со своей стороны, мы также стараемся в рамках учебных практик после первого-второго курса практически всем нашим студентам дать удостоверение о рабочей специальности по профилю будущей инженерной деятельности. То есть если студент учится на факультете разработки нефтяных и газовых месторождений – это оператор по добыче нефти и газа, допустим, третьего разряда. Если бурение, то рабочая специальность – помощник бурильщика, инженер-электрик – электрик, компьютерщик – оператор ЭВМ. Таких специальностей около 20 в год выдается, и мы все время развиваем это направление, даем также дополнительные квалификации. Например, относительно недавно появились «операторы БПЛА». Они на протяженных производственных объектах осуществляют экологический мониторинг и мониторинг технического состояния.

– Компания «Роснефть» – одна из ключевых, базовых в нефтяной и газовой отрасли России. Даже само название – «Роснефть» – об этом говорит. Поэтому наше сотрудничество очень давнее, продолжается уже более 20 лет – с самого основания компании, и нами реализовано несколько масштабных проектов. Так, вместе мы создали Центр технических квалификаций для дополнительного образования специалистов промышленности. Ежегодно более 5000 человек там обучается. Также создали две базовые кафедры на экономическом факультете: материально-технического обеспечения и внутреннего аудита. Эти ниши были очень востребованы, но другими компаниями не перекрывались. Так что это оказалось очень важно, поскольку мы готовим специалистов для всей отрасли, для страны.

Другой важный совместный проект Губкинского университета и «Роснефти» – это Центр морского бурения, уникальный абсолютно. Центр оснащен самым современным наукоемким оборудованием и программным обеспечением.

– Дело в том, что в российском секторе Арктики запасов нефти и газа очень много. По объему они сравнимы с тем, что мы имеем на суше, а может быть, даже больше. Но исторически, располагая огромными месторождениями в Западной Сибири, Восточной Сибири, Предуралье, мы преимущественно сухим бурением занимались. В то время как другие страны, у которых запасов меньше, стремились найти объекты в том числе на шельфе. Теперь в связи с переформатированием мирового энергетического рынка пришло наше время интенсивно наращивать усилия, чтобы восполнить дефицит компетенций в этом направлении. Практика показала, что и исследования нужно уметь вести независимо, и оборудование лучше производить самим. И в рамках импортозамещения эта работа уже ведется – например, по созданию подводных добычных комплексов.

– Центр выполняет несколько задач. В первую очередь, там представлены профессиональные модели всех технических средств, которые осуществляют морское бурение. Это все виды платформ – погружные, которые ставятся на подъемных механизмах, плавающие, с двумя буровыми, самые-самые разные, а также вспомогательные суда. Причем это не какие-то детские игрушки, это профессиональные модели – детально выполненные копии уменьшенных размеров, которые производятся на тех же заводах, где строятся эти корабли. Студенты могут посмотреть и понять, как же это все выглядит. Потому что даже на практике вы подводной части не увидите никогда!

Во-вторых, в центре находятся образцы оборудования, предназначенного для морского бурения. Например, превенторы – это устройства, которые перекрывают скважину в случае аварии. Под гигантским давлением на большой глубине они перерезают с двух сторон металлическую буровую колонну и перекрывают ее, чтобы не допустить выброса.

И в-третьих, студентам доступен технологический центр контроля бурения – это виртуальная копия, цифровой двойник промышленного объекта, позволяющий осуществлять удаленное проектирование скважины и контролировать на ней работы. То есть скважина может находиться где угодно – за 2000, 3000 км, в Тюмени, на Ямале, а контроль всех параметров бурения, процесс прохождения горизонтального участка будет отслеживаться в центре в Москве в режиме реального времени. Причем с этими данными сразу работает команда из 20 человек специалистов разного профиля, каждый из которых за свою систему отвечает и применяет свои знания на практике. Это очень ценно для студентов.

– Само понятие «цифровой двойник» появилось относительно недавно. Раньше это называлось «виртуальное нефтегазовое месторождение», т. е. это полностью оцифрованная геологическая модель месторождения со всем оборудованием и технологическими установками, которыми можно управлять дистанционно. И мы этим занимались еще с 2007 г., в основном в образовательных целях, чтобы объединить студентов разных специальностей для решения задач и управления промыслом в реальном времени. Сегодня при помощи точно таких же виртуальных копий, цифровых двойников, на предприятиях моделируются производственные процессы на реальном оборудовании. Есть виртуальные нефтеперерабатывающие заводы, трубопроводные системы и т. д. Все оцифровано.

– Конечно. Со стороны кажется: базовая тяжелая промышленность – что тут такого интересного? Но на самом деле нефтегазовая отрасль является квинтэссенцией всех самых последних достижений науки и техники. Где действительно есть искусственный интеллект, а не разговоры о нем, где он применяется на практике? И полнообъемные цифровые двойники производственных объектов? Они здесь, в нашей отрасли и в нашем университете. Поэтому это интересно молодежи.

– Нет, сейчас совсем нет, ведь фактически все управление технологическим процессом автоматизировано. Не нужно бегать с разводным ключом по полю и что-то там чинить. Поэтому девушек становится гораздо больше.

Вместе с тем в нефтяной и газовой промышленности очень сильны династии. К нам часто приходят учиться дети тех, у кого уже одно-два поколения работали в системе. И это правильно, потому что создает определенный корпоративный дух и позволяет подбирать, готовить, воспитывать кадры на определенном историческом материале. Ведь нефтяников и газовиков в нашей стране мало – примерно 1 330 000, т. е. меньше 2% от 78 млн работающих, а объем выполняемых работ огромный и ответственность на них лежит гигантская.

– Мы говорили уже о том, что образование состоит из передачи знаний, умений и навыков, но также из воспитания. К счастью, я могу сказать, что мы в университете абсолютно четко пытаемся молодежи объяснить, что должен быть приоритет общественного над личным. Особенно в нашей отрасли. Потому что, повторюсь, нас мало, но мы обеспечиваем всю страну. И воспитывать ответственное отношение к своему делу необходимо, потому что все объекты нефтяной, газовой промышленности – это объекты критически важной инфраструктуры. На них должны работать люди, которые в первую очередь подумают не о себе, а о безопасности страны, государства.

– Я по базовому образованию горный инженер-геофизик, оканчивал геологический факультет нашего же университета. Но что интересно – сколько мы месторождения ни изучаем, все равно до конца ничего не знаем. Даже если месторождения находятся рядом, вроде одинаковые, но они абсолютно разные. То есть природа не повторяется. И поэтому для нефтяников – газовиков важна и креативность, и интуиция, которая на основе фундаментального образования и большого опыта формируется.

Или возьмем теории происхождения нефти – органическую и неорганическую. Обе были более 100 лет назад сформулированы, но до сих пор никто из ученых в этом споре не победил, поскольку всё до конца они не объясняют. Мое мнение – что они обе работают, просто в разных регионах и по разным полезным ископаемым. Есть, например, месторождение «Белый тигр» во Вьетнаме, открытое нашими отечественными геологами. Там мы нефть добываем из пород фундамента, фактически из гранита. Это с точки зрения органической теории необъяснимо. А с другой стороны, появляются публикации, что ученые нашли молодую нефть, которой даже не тысячи, а сотни лет! То есть всю историю Земли можно рассматривать как процесс накопления ресурсов углеводородов. И все это поразительно и интересно, поскольку природа всегда ставит перед нами абсолютно новые, сложные задачи. Да и жизнь тоже. Что бы ни происходило – санкции, торговые барьеры, – нефтянке всегда приходится искать решения, она находится на острие всех изменений.

– Зеленый переход, с одной стороны, правильная идея: нужно искать возможности перехода на более эффективную и экологичную энергетику. Но альтернативные источники энергии – вода, ветер, солнце – имеют свои серьезные ограничения. И двигаясь к чистой энергетике, мы должны помнить, что, развивая возобновляемую энергию, попадаем в другую зависимость. Как сейчас говорят: была мировая экономика большой скважины, а будет экономика большого ковша. Поскольку для развития альтернативной энергетики требуются редкоземельные металлы в большом количестве. В десятки раз больше, чем потребляется сейчас. А они как раз таки ресурс исчерпаемый, к тому же сконцентрированный в нескольких местах: основную часть контролирует Китай и Австралия. И это существенные ограничения.

Поэтому мы абсолютно твердо уверены, что потребление нефти и газа – особенно газа – в мире будет только расти и в процентном отношении, и в абсолютных цифрах. И даже если будет относительное сокращение, то в абсолютном выражении объемы потребления углеводородов еще 30–40 лет будут расти за счет увеличения населения Земли.

– Разумеется, всегда. Наш университет – это университет одной из базовых отраслей промышленности. Что бы ни изменилось в мире, все равно базовые отрасли останутся. Без энергетики, без нефти и газа человечество не проживет. Если вспомнить даже Дмитрия Ивановича Менделеева, который больше 100 лет назад говорил, что топить нефтью – это все равно что топить ассигнациями. Потому что нефть и газ – это в первую очередь не топливо, а ценное химическое сырье. И даже если в отдаленной перспективе мы откажемся от них как от топлива, мы вряд ли откажемся от ценного химического сырья.

– Есть еще другая цитата Губкина – о том, что в нефтянке должны работать люди разных специальностей. И геолог, и химик, и механик – когда вот они работают вместе, делают общее дело, все будет хорошо. И наш университет старается сделать все, чтобы эти специалисты у нас были. Но, конечно, самый ценный ресурс нефтяной и газовой промышленности – это человек.