Действительно ли существует такая вещь, как рыночный пузырь?
Новые исследования показывают, что шансы на продолжение роста после бума выше, чем на обвал
Существует ли на самом деле такое явление, как рыночный пузырь? Вопрос как минимум странный, не правда ли? И я, и многие другие в последние два десятилетия наблюдали, как надулись два гигантских инвестиционных пузыря, а потом были вынуждены разбираться с последствиями их схлопывания.
Но вот дать определение пузырю – это другое дело. Судья Верховного суда США Поттер Стюарт однажды так определил порнографию: «Когда я ее вижу, я знаю, что это она». И бессмысленно утверждать, что пузырь доткомов, надувшийся до предела в 2000 г., или пузырь на рынке кредитов и жилья, взорвавшийся семью годами позже, не были таковыми. Выявить пузыри, пока они не стали слишком большими, и попытаться предотвратить негативные последствия представляется жизненно необходимым умением как для регуляторов, так и для инвесторов.
Пузыри на финансовом рынке имеют давнюю историю, которая порой просто завораживает. У крупнейших пузырей много общих черт. События последних двух десятилетий заставили многих инвесторов внимательно прошерстить исторические события, чтобы понять, чем тюльпаномания в Нидерландах в XVII в. похожа на панику 1907 г.
Ряд авторов, пишущих на эту тему, отмечают один существенный момент. Число пузырей в нашей истории очень невелико. По этой причине сделать какие-то обобщающие выводы в результате их изучения трудно. Реальная проблема, и не только для лингвистов-зануд, – дать пузырю определение. Единственный принципиально важный критерий, характерный для всех пузырей, – они лопаются. Но это односторонний взгляд. Нужно посмотреть и на те пузыри, что не лопнули, и на кризисы, которые так и не произошли.
При таком подходе задача выявить пузырь и избежать связанных с ним негативных последствий усложняется еще больше. Инвесторам труднее предпринять действия, которые уберегли бы их вложения. Не меньше проблем возникает с поиском ответа на вопрос, должны ли центробанки и регуляторы пытаться предотвратить формирование пузырей.
Пузырь – это плохо закончившийся бум, указывает Уилл Гёцманн из Йельского университета, «но не всякий бум заканчивается плохо». Используя данные о динамике фондовых индексов в ряде стран в ХХ в., он выяснил, что ситуации, когда последовавший за бумом обвал убил весь предыдущий рост, случаются реже, чем ситуации, когда цены снова удвоились.
Гёцманн определил пузырь как экстремальное ускорение роста цен на акции. В одном варианте он решил рассмотреть случаи, когда цены за год выросли минимум вдвое. Но в такую подборку не попали пузырь на рынке доткомов и рост рынка накануне «великого краха» в 1929 г. Чтобы учесть их, Гёцманн использовал менее жесткий вариант, включив случаи удвоения котировок за трехлетний период.
Рассмотрение этих событий подтвердило то, что историки пузырей уже показали, – бум, по крайней мере в чем-то, всегда объясняется фундаментальными факторами. Пузырь может раздуться до иррациональных размеров, но сам по себе он – не глупость. Он возникает, когда увлекательное и перспективное новое явление – каналы, железные дороги, интернет – порождает неопределенность относительно создаваемой им будущей стоимости. Как отмечает Гёцманн, «в безумии инвесторов был по крайней мере какой-то системный подход».
Он обнаружил 72 случая, когда рынок за год вырос в два раза. На следующий год в шести случаях он еще удвоился, а в трех (Австрия в 1924 г., Аргентина в 1977 г. и Польша в 1994 г.) – сократился наполовину, растеряв весь рост.
Примеров, когда рынки выросли вдвое за три года, набралось 460. За последующие пять лет 10,4% из них упали в два раза. Вероятность падения вдвое за последующие три года была ниже, но не сильно – 6%.
Учитывая все это, приводившийся многими (включая меня самого) довод, что центробанки должны прикладывать больше усилий к тому, чтобы сдуть пузырь, пока он не стал слишком большим, начинает выглядеть все менее состоятельным. Но, как минимум, Гёцманн представил нам впечатляющий набор новых пузырей, которые теперь нужно изучать. Примеры варьируются от вполне понятных (любой человек, знающий историю ХХ в., легко разберется, почему фондовый рынок Германии упал на 84% за пять лет после того, как вырос вдвое в 1940 г.) до гораздо более запутанных. Если кто-то из читателей знает, что пошло не так на фондовом рынке Новой Зеландии после 1986 г. или Норвегии после 1973 г., было бы интересно это услышать.
Что же касается бума, который не превратился в свою противоположность, примерами здесь могут быть послевоенная Германия или Перу в конце 1980-х гг. А также Россия, где рынок после 1999 г. вырос почти втрое за последующие пять лет (а с начала 1999 г. за пять лет – так и вовсе в 10 раз, добавим мы. – «Ведомости»). Или даже Великобритания в 1975 г.: в тот год британский рынок вырос вдвое, а к концу десятилетия – еще в три раза.
Что же со всеми этими знаниями делать инвесторам? Полностью выходить с рынка, когда кажется, что он перегревается, – опасная стратегия. Так вы отказываетесь от дополнительной премии, которую рынок обычно дает за дополнительный риск владения акциями. А стараться поймать переломные моменты на рынке, основываясь на коэффициентах стоимости, – бесполезная затея. Как показывает Гёцманн, рынки легко могут перегреться еще больше.
Как бы мне ни надоело повторять то, что я говорил уже много раз, но помочь во многом может такой подход, как ребалансировка инвестиционного портфеля. Неизменно фиксируйте прибыль каждый год в периоды роста рынка – и со временем вы хорошо заработаете. Кроме того, покупать то, что очевидно дорого, редко когда приводит к хорошим результатам – лучше дождаться коррекции. Но при этом не стоит забывать, что в некоторых случаях бум не заканчивается крахом.
Перевел Михаил Оверченко
Мнения экспертов банков, финансовых и инвестиционных компаний, представленные в этой рубрике, могут не совпадать с мнением редакции и не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов