Сбербанк призвал не бояться пузыря потребительского кредитования

«Есть ли «пузырь» на рынке потребительского кредитования» – так называется исследование главного аналитика Сбербанка Михаила Матовникова. Ответ получился отрицательным: для опасений насчет пузыря на рынке розничного кредитования нет оснований, а быстрый рост – 22,4% за 2018 г. и 8,1% в январе – мае 2019 г. – носит объективный характер и пока не исчерпан.

Зарплата и ставки

Мощным фактором кредитного бума стал рост зарплат в 2017–2018 гг. – во многом благодаря повышению МРОТа (на 49%), отмечает Матовников. Сильнее всего – на 42% – выросли маленькие (до 15 000 руб.), а средняя зарплата – на 20%. Тех, кто может претендовать на кредит, стало больше.

Стоимость кредитов при этом снижалась, открывая дополнительные возможности. Один и тот же размер платежа позволил обслуживать больший или более длинный кредит. Ставки стремительно снижаются – ниже 15% к лету этого года, пишет Матовников: «Столь дешевыми потребительские кредиты не были в России никогда».

Средняя сумма кредита, по оценке Сбербанка, за два года выросла на 20–25%, но опасаться этого не стоит, уверен Матовников: главная причина – из-за ограничений ЦБ банки отказываются от дорогих мелких кредитов и средний чек вырос. Правда, это вытеснило такое кредитование в микрофинансовые организации (МФО), где ставки еще выше: доля заемщиков, имеющих кредиты только МФО, за три года выросла с 1,5 до 4,7%, а с 2018 г., по данным Equifax, два из пяти кредитов выдаются МФО.

А в ипотеке суммы растут за счет того, что люди перешли от «решения жилищного вопроса к улучшению жилищных условий», говорится в обзоре: средний ипотечный кредит вырос за три года почти на 30% – быстрее, чем дорожала недвижимость.

Все не обанкротятся

Россияне – хорошие заемщики, доказывает Матовников. Реальный срок погашения кредита в России в разы ниже контрактного: средний платеж по потребительским кредитам в Сбербанке в 2,3 раза выше планового, по ипотеке – в 4 раза. Здесь учитывается рефинансирование, говорит Матовников (по его оценке, 17% в ипотечных и 14% в потребительских кредитах), но дело не только в этом. Многие вместе с ипотекой берут кредит на ремонт, который быстро гасят, а освободившиеся доходы направляют на погашение ипотеки, объясняет он.

Люди занимают не чтобы «свести концы с концами», уверен он, сравнив траты заемщиков до и после привлечения кредита. 40% роста расходов – это траты на ремонт, покупку техники, мебели, еще 17% связаны с автомобилями.

Наконец, «все заемщики-физлица одновременно не обанкротятся» и диверсифицированный розничный портфель устойчив, а вот кредитование нескольких крупных компаний с невысокими рейтингами рано или поздно погубит небольшой банк, пишет Матовников. Так что розничное кредитование на годы вперед остается «магистральным направлением» развития банковской системы – его риски более управляемые, заключает он. К тому же рост потребительского кредитования неизбежно замедлится: некоторые факторы роста (рост зарплат, удлинение кредитов) уже исчерпаны, замечает Матовников.

Улучшаться кредитным портфелям тоже больше не с чего. Число заемщиков почти перестало расти – значит, число кредитов на каждого будет увеличиваться, отмечает Матовников. Пока проблемы массово еще нет, подчеркивает он, но «нужно держать руку на пульсе».

С этим категорически не согласен министр экономического развития Максим Орешкин. Он приводит данные ЦБ: у трети заемщиков отношение платежа к доходам (PTI) превышает 60%, что ненормально. Матовников называет PTI в 50% и даже 60% нормой: «Люди потому и берут кредиты, что им требуется значительная сумма, которую иначе придется долго копить». Можно одобрить кредит и при PTI более 100%, если у человека есть иные источники погашения, например помощь родственников, добавляет он.

Сбербанк судит по себе

Орешкин согласен, что люди берут кредиты не ради того, чтобы «свести концы с концами», – иначе они не влезали бы в долги, равные их годовому доходу. Проблема длинных кредитов в том, что люди не понимают, что на годы влезают в долговую кабалу: они видят невысокий месячный платеж, не понимая, что «купленный в кредит телефон скоро сломается, отпуск закончится, а долг останется на много лет», объясняет министр. Признаков пузыря на рынке нет, однако рост закредитованности населения увеличивает уязвимость банковского сектора, говорится в комментариях ЦБ.

Эксперты в целом соглашаются с расчетами Сбербанка, но главный изъян видят в том, что его клиент лучше среднестатистического – госбанк может себе позволить выбирать. «Он может видеть немного искаженную картину – лучше общей по рынку», – замечает главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова. По данным Росстата, 13% доходов населения – «прочие», зачастую теневые, а они в последние годы снижались, указывает она.

Рост за счет снижения стоимости кредитов, о котором пишут аналитики Сбербанка, как раз и является потенциальным источником пузыря, возражает первый зампред правления Совкомбанка Сергей Хотимский: «Если общий долг (а не месячный доход) по кредитам к доходам заемщика растет, это бомба замедленного действия, которая сработает в случае роста ставок или безработицы». Срок потребкредитов уже сопоставим с ипотекой (5–7 лет, иногда до 15 лет), а мотивация платить по таким кредитам со временем снижается, добавляет аналитик Fitch Александр Данилов.

Некоторые банки говорят, что люди на кредитные деньги все чаще покупают бытовые товары и еду, указывает Данилов. У домохозяйств уже низкий запас прочности, предупреждает главный экономист «ПФ капитала» Евгений Надоршин: по данным Росстата, за 2018 г. сбережения составили менее 2% ВВП, а к концу 2019 г. будут равны нулю. Если банки продолжат наращивать портфель на 20% в год, считает Данилов, перегрев может наступить уже через пару лет.