«Политическая система США может повести нас в очень опасном направлении»
Стэнли Фишер объясняет, почему ФРС не хочет смягчать регулирование, удивляется аномалиям на фондовом рынке и называет лучшего кандидата на пост главы центробанка
В невыносимо жаркий даже по вашингтонским меркам августовский день я прихожу в Bistrot Lepic, аристократического вида ресторан и винный бар, расположенный среди антикварных лавок в Джорджтауне. Этот элегантный городок по соседству со столицей облюбовали лоббисты, юристы и представители медиабизнеса. Рядом со мной два одетых с иголочки седовласых джентльмена всерьез обсуждают очередную драму в Белом доме – взлет и падение Энтони Скарамуччи.
Сложно себе представить более разительный контраст между многословным Скарамуччи, продержавшимся в должности директора по коммуникациям при Дональде Трампе всего 10 дней, и человеком, с которым я встречаюсь. Стэнли Фишер – воплощение мирового лидера старой школы. Учтивый, негромко говорящий и неприметный; никто в ресторане не обернулся, когда он вошел и легко двинулся к нашему столику.
За свою почти полувековую карьеру Фишер, думаю, заработал право считаться одним из крестных отцов современной экономической политики. Именно он был одним из тех, кто еще в 1970-е гг., будучи представителем академической среды, участвовал в формировании принципов деятельности центральных банков. Затем в должности первого заместителя директора-распорядителя МВФ играл ведущую роль в борьбе с последствиями финансового кризиса в развивающихся странах Азии и России в конце 1990-х гг. В качестве председателя Центрального банка Израиля Фишер провел страну через мировой финансовый кризис 2007–2009 гг.
Сейчас Фишер занимает 2-е место в Федеральной резервной системе США (ФРС) – он заместитель председателя Джанет Йеллен. Но в ближайшие годы он может покинуть центробанк, потому что Трамп заявляет о намерении поставить во главе ФРС своих людей.
Возглавив международные усилия по ужесточению финансового регулирования после мирового кризиса, американские политики теперь пытаются развернуть этот процесс вспять. Фишер без обиняков называет подобные действия «крайне опасными и исключительно близорукими». Он также опасается, что США перестанут быть безусловным гарантом деятельности таких международных организаций, как МВФ. «В моем представлении США в мировой экономике были оплотом, а не источником нестабильности, – говорит Фишер. – Если это перестает быть таковым, порядок вещей кардинально меняется».
Такое заявление из уст высокопоставленного должностного лица США производит сильное впечатление, но Фишер однажды уже видел, как разыгрывалась подобная драма. Родившись в 1940-е гг. в Северной Родезии (ныне – Замбия), находившейся под протекторатом Великобритании, Фишер вырос на закате Британской империи. Америка сейчас теряет свой статус мировой державы-гегемона, как когда-то его потеряла Британия, предполагает Фишер.
Мы говорим о его детстве. И я думаю о том, что, если бы существовала плеяда экономистов – граждан мира, то Фишер, безусловно, был бы одним из них. У него двойное гражданство – США и Израиля, и за свою жизнь он имел множество паспортов, в том числе ныне не существующих государств Северной и Южной Родезии и на протяжении короткого времени – Великобритании, когда там учился.
Отец Фишера Филип был иммигрантом из Латвии. Он владел сельским магазином в Мазабуке, в Южной Замбии. Его жена Энн родилась в Кейптауне в семье литовских иммигрантов. Они приехали в Южную Африку, пойдя по стопам родственников и став частью волны еврейской эмиграции из Северной Европы. Стэнли рос, окруженный фермерами. Он вспоминает, что в детстве редко встречал африканцев, которые могли позволить себе ботинки.
Влияние Великобритании ощущалось очень сильно. Фишер до сих пор помнит волнение, которое он и его одноклассники испытали, когда их школу посетил британский губернатор, щеголявший в шляпе с пером. «Я продукт британской империи, это несомненно», – говорит Фишер. В 2000 г. он вернулся в Африку с двумя из трех своих сыновей и был поражен контрастом с той нищетой, которой был окружен в детстве.
Когда Фишер был подростком, его семья переехала в Южную Родезию. Там, участвуя в работе сионистского молодежного движения Habonim, он познакомился со своей будущей женой Родой. Израиль и в дальнейшем играл важную роль в жизни Фишера. Сейчас он явно встревожен состоянием отношений между израильтянами и палестинцами. В 1980-е гг. Фишер участвовал в работе над экономической программой будущего для обеих сторон конфликта и текущее положение дел считает очень печальным. «Ситуация развивается очень и очень плохо, а я знаю людей с обеих сторон, которые, будь у них соответствующие полномочия на ведение переговоров, могли бы добиться прорыва», – говорит он.
Брат одного из друзей Фишера, приехавший в Африку на каникулы из Англии, где учился в Лондонской школе экономики (LSE), познакомил Стэнли с работой Джона Мейнарда Кейнса. Фишер вспоминает, что тогда был еще подростком: «Это была чуть ли не первая книга по экономике, которую я прочитал, – «Общая теория занятости, процента и денег». Я ничего не понял».
Он решил это исправить: переехал в Лондон, учился в LSE, начал карьеру экономиста и стал одним из самых известных специалистов конца XX в. В 1970-е гг. Фишер считался enfant terrible в экономической среде, поскольку продвигал идею, что центробанки своей политикой могут стимулировать экономическую активность. Впоследствии эти взгляды приобрели огромное влияние. Одним из аспирантов Фишера в Массачусетском технологическом институте в Бостоне был Бен Бернанке, позже ставший председателем ФРС и накачавший рынки триллионами долларов для борьбы с финансовым кризисом, начавшимся в 2007 г.
Сейчас в ФРС Фишер возглавляет комитет финансовой стабильности, который был основан с целью предотвратить повторение циклов бума и краха. Однако американские фондовые индексы бьют рекорд за рекордом, реальные долгосрочные процентные ставки чрезвычайно низки, а бывший председатель ФРС Алан Гринспэн недавно предупредил, что на рынке облигаций, возможно, сформировался пузырь.
Люди, говорит Фишер, вспоминая слова экономиста Милтона Фридмана, не разумные существа, но отлично поднаторели в придумывании разумных объяснений окружающей их действительности. Он согласен с Гринспэном, который как-то назвал сохранение реальных долгосрочных процентных ставок на низком уровне с середины прошлого десятилетия загадкой. О стремительном росте рынка акций он говорит так: «Я не чувствую, что вполне понимаю этот феномен, и поэтому ощущаю себя неуютно». Ралли на фондовом рынке после избрания Трампа президентом частично объяснялось надеждами на то, что он проведет налоговую реформу и увеличит расходы на инфраструктуру. Надежды эти испарились, т. е. обоснование для продолжения роста котировок вроде как исчезло, указывает Фишер (см. график). «Правда заключается в том, что наша политическая система, похоже, не даст того, на что мы надеялись после 8 ноября 2016 г.», – говорит он.
Вместе с тем контролирующие обе палаты конгресса и Белый дом республиканцы, похоже, готовы активно двигаться по пути дерегулирования. Недавно министерство финансов представило документ, в котором изложены возможные способы смягчения требований к капиталу банков. Кроме того, некоторые конгрессмены призывают ограничить независимость ФРС.
У Фишера, по его словам, «не укладывается в голове», как можно пытаться разрушить выстроенную после кризиса систему более жесткого регулирования финансового сектора. «Политическая система США может повести нас в очень опасном направлении», – говорит он. Например, после того как все крупные банки США смогли пройти ежегодные стресс-тесты, все громче стали звучать призывы снизить требования к их капиталу или сделать стресс-тесты более прозрачными.
«После 1930-х гг. прошло почти 80 лет, прежде чем разразился аналогичный по масштабам финансовый кризис. А теперь, через 10 лет после нового кризиса, все хотят вернуться к существовавшему до него статус-кво. Я нахожу это крайне опасным и исключительно близоруким. Можно понять политические причины этих призывов, но нельзя понять, почему взрослые, разумные люди делают вывод, что нужно избавиться от всего того, что было реализовано за последние 10 лет», – говорит Фишер.
Даже если министерство финансов хочет смягчить регулирование, у ФРС остаются огромные возможности по надзору за мегабанками, указываю я. «Да, у нас значительная автономия, но то, что происходит в Вашингтоне, так отличается от происходящего в Великобритании, – отвечает Фишер. – Во всем этом активно участвует конгресс, и оказывается сильное давление с целью смягчить регулирование. Я абсолютно не против того, чтобы смягчить его для небольших банков. Но давление с целью смягчить регулирование крупных банков представляется мне крайне опасным».
Поскольку Фишер затронул Великобританию, я спрашиваю его о тамошних политических перипетиях. Экономисты склоняются к тому, что выход страны из Евросоюза нанесет ущерб британской экономике, отвечает он. «Неожиданные исходы различных референдумов могут свидетельствовать о сложностях, связанных с принятием решений подобным образом», – дипломатично добавляет Фишер. После Второй мировой войны США и их союзникам, включая Великобританию, удалось собрать воедино глобальную систему, которая «работала чертовски хорошо», говорит экономист. А сейчас непонятно, сохранится ли она. Фишер обеспокоен нападками законодателей на глобальных регуляторов, таких как Совет по финансовой стабильности (FSB). Предлагаемые такими организациями правила хороши для всего мира, только если все им следуют, настаивает он.
«Системе нужен гегемон. Очень долгое время им была Великобритания. Затем довольно быстро эта роль перешла к США, – говорит Фишер. – Если ситуация в США не изменится, мы останемся в мире, где нет страны-опоры, или гегемона, или называйте это, как хотите».
Покинув научные круги, Фишер продолжил карьеру в качестве борца за либеральный экономический порядок, который сейчас, по его мнению, находится под угрозой исчезновения. Он был главным экономистом Всемирного банка, первым заместителем директора-распорядителя МВФ, заместителем председателя совета директоров Citigroup и руководил Банком Израиля. Когда в 2014 г. стало ясно, что Фишер будет работать в ФРС, ее сотрудники готовились к его приходу как к появлению полубога.
Как выяснилось, у Йеллен часто возникают разногласия с заместителем, который в большей степени является ястребом в области денежно-кредитной политики, чем она. «Она выглядит, как может выглядеть ваша бабушка. Но она намного жестче», – описывает Йеллен Фишер, говоря, что она «упряма, когда есть основания». Когда кто-то идет против нее, она тут же отвечает, добавляет Фишер. Я спрашиваю, почувствовал ли он это на собственном опыте. «Мы не ведем дискуссий в таком стиле, но по существу – да, она поступала так со мной», – отвечает экономист.
Сегодня политика ФРС в области процентных ставок снова вызывает бесконечные дискуссии из-за по-прежнему низкой инфляции. Фишер признает, что среди руководителей ФРС есть разногласия по поводу того, как поступить: «У обеих сторон есть свои аргументы. Я не уверен, к чему приведет эта дискуссия. Сохранение инфляции на более низком, чем ожидалось, уровне – это то, о чем нам приходится думать».
В ближайшие месяцы будет много разговоров о будущем руководстве ФРС, так как полномочия Йеллен на посту председателя истекают в феврале. Трамп сейчас обрисовывает ситуацию так, что борьба за эту должность будет идти между Йеллен и Гэри Коном, директором Национального экономического совета при президенте США. По словам Фишера, Йеллен была бы «превосходным выбором». Он отмечает, каким спокойным она сделала процесс сворачивания денежного стимулирования экономики, хотя он мог бы потрясти рынки. «Она справилась с этим очень хорошо», – говорит Фишер.
При этом Фишеру нравится и Кон, с которым он сидел рядом на ужинах, устраиваемых Goldman Sachs во время ежегодных заседаний МВФ. Фишера не беспокоит тот факт, что Кон не экономист. «Одно из основных качеств, которым должен обладать председатель такой организации, как ФРС, – способность оценивать советы, которые ему дают», – утверждает он.
Что касается самого Фишера, то его срок на посту заместителя председателя ФРС должен закончиться в середине 2018 г., хотя его полномочия в совете управляющих истекут только через два года после этого. Фишер отказывается обсуждать возможное получение повторного назначения: «Я повторяю себе: тебе в этом вопросе ничего решать не приходится».
Вероятно, Фишер не будет назначен еще на один срок. Если он уйдет, это будет еще одним признаком исчезновения старого режима – уход серого кардинала из рядов людей, определяющих экономику Запада.
После нашего прощания Фишер садится в ожидающий его черный седан с работающим кондиционером, обретя временный отдых от знойного вашингтонского лета. Для ФРС же политический зной еще не скоро ослабнет.
Перевели Михаил Оверченко, Надежда Беличенко, Алексей Невельский