Brexit показал цену деглобализации

Для внешних наблюдателей процесс подготовки выхода Великобритании из Евросоюза похож на многосерийную мыльную оперу: сюжетные повороты следуют один за другим, трагические персонажи разыгрывают развлекательные истории, и все это имеет мало отношения к вашей жизни, если вы не британец.

Но такой взгляд ошибочен. Никогда еще за последние 70 лет крупная экономика не покидала функционирующую зону свободной торговли. Поэтому Brexit стал первым свидетельством того, к каким издержкам приводит разрыв тесных связей, налаженных в период глобализации.

Конечно, Brexit – экстремальный пример деглобализации. Страны ЕС гораздо больше интегрированы друг с другом в рамках единого рынка товаров, услуг, капитала и труда, чем страны в других зонах свободной торговли. Однако многие барьеры, которые будут установлены между Великобританией и ее пока еще партнерами в сфере регулирования, торговли, миграции, аналогичны тем, что возводятся и в других регионах мира, например между США и их партнерами.

Оценка последствий Brexit осложняется тем, что как таковой он еще не произошел. Британские и европейские лидеры продолжают искать способы взаимодействия после того, как Великобритания покинет союз. Без договоренности между сторонами тарифные и нетарифные барьеры могут вырасти до максимальных уровней, разрешенных Всемирной торговой организацией.

Однако и сейчас, когда еще ни один новый тариф не введен и ни одна пошлина не повышена, Великобритания уже ощутила последствия решения, принятого на референдуме летом 2016 г. Оценить эти последствия можно, сравнив динамику британской экономики с группой аналогичных экономик, которые до референдума демонстрировали такое же развитие, как она. Аналитики UBS составили такую синтетическую «Британию» из нескольких стран ОЭСР и сопоставили ее с Британией реальной.

Темпы роста обеих Британий практически соответствуют друг другу в период с 1995 по середину 2016 г., затем расходятся. ВВП реальной сейчас на 2,1% меньше (почти 11 млрд фунтов), чем у синтетической, – 504,2 млрд фунтов против 515,12 млрд фунтов в I квартале 2018 г. UBS объясняет разницу прежде всего меньшим вкладом потребления домохозяйств, которое в реальной экономике сейчас на 1,7% меньше, чем в синтетической, а также инвестиций (меньше на 4%).

Хотя методология UBS неидеальна, сравнительные исследования других экспертов, например Банка Англии, дают аналогичные результаты.

Одна из главных причин расхождения в динамике развития – падение курса фунта после референдума, резко ускорившее инфляцию. С поправкой на нее зарплаты в Британии снизились с июня 2016 г. на 1,4%, подорвав покупательную способность. (В США, где динамика безработицы аналогична британской, реальные зарплаты выросли на 1,2%.)

Почему упал фунт? Потому что тарифные и нетарифные барьеры увеличат расходы британских производителей и валютный курс корректируется, чтобы компенсировать эти расходы. По оценке UBS, Brexit объясняет падение курса фунта на 10%. По стечению обстоятельств это примерно соответствует 10%-ным пошлинам, которые ЕС введет на импорт автомобилей из Великобритании. Возможно, именно поэтому ни один автопроизводитель пока не рассматривает вопрос ухода из страны. Проигравшие здесь – британские потребители, чей уровень жизни снизился из-за ускорения инфляции.

По оценке Oxford Economics, если Великобритания в итоге покинет ЕС без какой-то серьезной договоренности, ее ВВП пострадает еще на 2%. Более половины издержек придется на нетарифные барьеры, например дополнительные тесты и сертификацию в ЕС выпущенных в Великобритании лекарств, которые увеличат сроки поставок и сократят период до истечения срока годности. Фармацевтическая компания GlaxoSmithKline оценивает начальные дополнительные издержки в 70 млн фунтов в год, а впоследствии – в 50 млн фунтов в год.

Есть и неисчисляемые издержки. Например, если ЕС заключит новые торговые договоры, Великобритания не получит выгоду от снижения пошлин. Сокращение притока квалифицированных мигрантов из ЕС снизит спрос на жилье и осложнит наем управленческого персонала.

Один из уроков Brexit заключается в том, что менее крупные государства сильнее страдают от деглобализации. Это связано с тем, что они больше выигрывают от свободной торговли, ведь их компании и потребители получают доступ к крупным рынкам. Согласно исследованию Банка международных расчетов (BIS), Мексика и Канада потеряют по 2% ВВП из-за прекращения торгового соглашения NAFTA, а США – только 0,2%.

Но это не означает, что деглобализация не будет иметь последствий для таких крупных игроков, как ЕС. Уменьшение торгового дефицита Великобритании после референдума показывает, что чисто арифметически она стала давать меньше экономике своих партнеров. Конечно, этот урон распределен между членами блока, но кто-то из них все же его понес.

Исследование BIS также показало, что в долларовом выражении США потеряют больше от расторжения NAFTA, чем Канада или Мексика. Негативные последствия из-за отсутствия США в Транстихоокеанском партнерстве сильнее для таких небольших стран, как Вьетнам и Малайзия, но и американцы кое-что теряют, не имея в отличие от Канады и Японии более свободного доступа к их рынкам.

Деглобализация – не катастрофа. Жизнь в Великобритании не была скверной, жестокой или короткой до присоединения страны к ЕС. А прогнозы паники и рецессии выглядят глупо. Будут и выгоды. Некоторые компании переместят производство в Великобританию, чтобы избежать ее пошлин, а британцы смогут самостоятельно контролировать иммиграцию и свои законы. Но снижение уровня жизни более чем на 2% – не ошибка округления. Оно должно напомнить всем, что деглобализация имеет свою цену.

Мнения экспертов банков, финансовых и инвестиционных компаний, представленные в этой рубрике, могут не совпадать с мнением редакции и не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов