Интервью министра природных ресурсов и экологии Дмитрия Кобылкина «Ведомостям». Главное
Как правильно тушить лесные пожары, когда ожидать эффекта от мусорной реформы и нацпроекта «Экология»
Дмитрий Кобылкин возглавляет Минприроды чуть больше года. До этого восемь лет он был губернатором Ямало-Ненецкого автономного округа (ЯНАО).
Это был для него нелегкий год и ответственный старт в правительстве: катастрофическое распространение лесных пожаров, трудоемкая мусорная реформа и начало нацпроекта «Экология». Вокруг этих проблем в основном и сосредоточился разговор с «Ведомостями». Кобылкин также объяснил, почему не стоит слишком торопиться с разработкой нефтегазовых запасов арктического шельфа. Министр не просил прислать вопросы заранее и отвечал с ходу.
О разнице между работой губернатора и министра
«Маховик реализации, например, нацпроекта связан с огромным количеством согласований Минэкономразвития, Минфина, других федеральных агентств и ведомств, Минюста. Это продолжительный процесс. Я так не привык. У меня, когда работал губернатором, все гораздо быстрее решалось. Не нужно было писать какие-то письменные поручения, достаточно было снять трубку и решить вопрос.
<...> Год назад, когда оценил масштаб задач, которые предстоит решить, стало страшновато. Но я не привык отступать и решил сложное разбить на простое, а потом создать управляемое и регулируемое сложное. Сейчас уже не вижу ни одной задачи, с которой мы не могли бы справиться. Все они сложные, но подъемные».
О борьбе с коррупцией
«Я пришел и сказал: «Неприкасаемых у нас не будет». Мне говорят: «Это же имиджевые потери для министерства». Но я за это не переживаю. Мы сами находим червоточины в системе и вскрываем – это нормально. Думаю, мы почистим воздух и в этом плане».
Об экспорте леса в Китай
«Они приезжают, покупают лес, а нам разгребать завалы. Китай должен четко понимать, что если они не подключатся к решению этой проблемы, то у нас не будет другого варианта, кроме как запретить экспорт леса полностью. <...> Я предлагаю Китаю совместно с нами, на нашей территории, вдоль границы построить селекционно-семеноводческие комплексы и высаживать лесопосадочный материал. Чтобы восстановить для наших детей и внуков то, что вырубили «черные лесорубы».
О нацпроекте «Экология»
«Для меня как для бывшего губернатора указ президента [о нацпроектах] – великая радость. Я жил сам так: несмотря на то что бюджет формируется на три года, ставил себе задачу на пять лет, а то и на 10. Но не все еще умеют так работать. Мало субъектов работало в проектных командах, их можно по пальцам пересчитать – это регионы-доноры: Москва, Татарстан, Санкт-Петербург, ЯНАО, ХМАО.
Сейчас год становления на рельсы и разгона локомотива. Нам все говорили, что не надо целевые показатели ставить на этот год. А мы, наоборот, поставили – и амбициозные. Например, по ликвидации накопленного ущерба от полигонов промышленных отходов – «Белое море», «Игумново», «Черная дыра». И мы решим в этом году эти задачи. Всего более 40 объектов рекультивируем в этом году, и половина из них – особо опасные объекты».
О новом варианте социальной ответственности для бизнеса
«Если за лесом не ухаживать и не вывозить бурелом, то рано или поздно упавшее дерево превратится, по существу, в порох. Будет достаточно молнии в засушливый период, ветра даже, чтобы возник огонь. С каждым годом эти факторы вызывают все больше и больше пожаров. Это предотвратить непросто – территория огромная, хотя от общей площади лесного фонда пожары захватили 0,3%.
<...>У нас есть компании, которые при производстве алюминия, добыче угля или при плавке металла создают углеродный след. Но есть лес, который нужно мониторить и тушить при необходимости, восстанавливать. Есть разработка: разбить лес на секторы и закрепить ответственность за сохранность леса на конкретном секторе за конкретной компанией, производство которой оставляет углеродный след: этот сектор, например, компании СУЭК, другой – ММК» <...> мы вводим новые возможности компенсировать вред [для компаний, загрязняющих воздух]».
О мусорной реформе и мужестве Путина
«Я никогда не верил в волшебников, которые взмахнут палочкой и смогут пройти за год тот путь, который страны, например, Европы проходили за 40–50 лет. Это невозможно, и надо просто это понять. Я поражен мужеством нашего президента [Владимира Путина], который решился на эту реформу. Она несколько лет откладывалась, и все-таки было решено на нее пойти. Потому что президент, как никто другой, имеет информацию о том, что огромное количество полигонов уже не в состоянии принимать отходы, потому что трубы дренажной системы и дегазации не выдерживают – их может раздавить, и внутри образуется просто реактор из отходов. <...> нужно создать новую инфраструктуру. Не могли мы уже сказать: давайте четыре года будем строить новые полигоны, а потом начнем реформу. Наверное, это идеальный вариант, если бы мы сначала построили все необходимое – полигоны, сортировку, заводы по переработке – за государственный счет. Но у нас бы просто не хватило денег. Поэтому другого варианта у страны просто нет».
Об осторожности в освоении арктического шельфа
«Я бы вообще не ставил разработку арктических запасов во главу угла. У нас вся инфраструктура нефтегазовая построена в традиционных местах. Нам нужно думать над коэффициентом извлечения нефти из пластов. Нам надо подключать мозги – науку, делать НИОКР. И тогда у нас будут минимизированы затраты в Татарстане, Башкирии, на Кавказе, в Самарской области. <...>Вы же помните, какие крики были по поводу сланцевой нефти, сланцевого газа – что это все опасно. А сейчас очевидно, что технологии позволяют добывать даже в местах большого скопления людей. <...>
50 трлн [куб. м газа на шельфе] – это огромные запасы. Приступать к их разработке сейчас не имеет смысла. Через 10–15 лет у нас будут другие технологии. И сейчас нам не нужно рвать когти и бежать туда, рискуя получить техногенную аварию просто потому, что нет технологий».
О семье
«Жена здесь, дочка младшая тоже здесь – она кандидат в мастера спорта по фигурному катанию. Постоянно моталась со сборной, в том числе за рубеж. Я на дочку все больше смотрел: переживал, что она не приживется. Для меня семья – это принципиально важный момент.
В Москве дочка в простую школу пошла. Здесь спецшколы какие-то [советовали] – то газпромовская, то еще «Роснефть», везде какие-то школы с каким-то уклоном. А у нас прямо недалеко, там, где живем, хорошая простая школа. По английскому только взяли репетитора. <...> Дочка вчера заглянула ко мне на работу, приехала посмотреть, где я провожу все свое время. Она очень ответственная, и мы с ней друзья. Сказала, что все здесь фундаментально, в целом одобрила, что много времени провожу в территориях, а не в четырех стенах. Такая поддержка для меня важна не меньше поддержки коллег».