Сергей Гуриев рассказал, почему россияне старшего возраста перестают работать

Страны теряют работников

Старение населения и сокращение рабочей силы принято считать проблемой развитых стран, но на самом деле население развивающихся стран Восточной и Южной Европы по темпам старения отстает от них лишь на пять лет, рассказал главный экономист Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) Сергей Гуриев, выступивший 22 октября на экономическом лектории Российской экономической школы с презентацией «Как труд и трудовые отношения меняются в переходных экономиках». Разница в том, что если развитые страны принимают больше мигрантов, активно автоматизируют производство и увеличивают продолжительность рабочей жизни, то в Восточной Европе все наоборот: население эмигрирует, темпы автоматизации отстают, а трудовая активность старших поколений невысока: люди, достигшие 50 лет, в западных странах продолжают работать гораздо больше, чем в развивающихся странах Европы, в 60–65 лет разрыв между ними еще сильнее увеличивается и стирается лишь после 65 лет.

В России «обвал» экономической активности происходит после наступления пенсионного возраста: 60 лет у мужчин и 55 лет – у женщин. И тем не менее за последние 20 лет экономическая активность старших поколений в России возросла на 11 п. п. – существенно больше, чем в развитых странах (6 п. п.) и тем более в развивающихся странах Европы (4 п. п.), отметил Гуриев.

Однако почему россияне старшего возраста перестают работать? Не из-за недостатка навыков: согласно исследованию ЕБРР, пожилые россияне по количеству необходимых для работы компетенций не отстают от лидеров – японцев – и существенно опережают жителей других развитых стран, тем более жителей посткоммунистических государств. Более того, даже если человек старшего возраста не располагает необходимыми навыками, но, например, получит высшее образование, то для него отдача в виде роста зарплаты будет больше, чем для молодого человека, показало исследование международной организации.

Значит, дело не в навыках. Оказалось, дело в том, как люди старшего возраста оценивают свое здоровье. Гуриев сослался на опросы Gallup: жителям разных стран задавали простой вопрос – как они себя чувствуют. Россияне моложе 50 лет чувствовали себя так же хорошо или даже лучше, чем их ровесники в развитых странах. Но после 50 лет самооценка здоровья у российских мужчин резко снижается – до среднего уровня других развивающихся стран и намного ниже развитых. Россияне после 50 начинают оценивать свое здоровье существенно хуже, чем их ровесники в развитых странах, вероятно, из-за того, что уходят на пенсию, а те продолжают работать, предположил Гуриев.

Нашествие роботов

Вторая «проблема развитых стран», которая на самом деле так же остра для развивающихся, – поляризация рынка труда из-за технологического прогресса и глобализации. Это значит, что рабочие места создаются двух типов: либо требующие высокого образования, т. е. для экономистов, юристов, финансистов, людей творческих профессий, инженеров, консультантов, либо требующие рутинного рабочего труда, настолько низкооплачиваемого, что его нет смысла автоматизировать или отдавать на аутсорс, отметил Гуриев.

А все что «посередине», автоматизируется либо отдается на аутсорс: это и рабочие места в промышленности, и белые воротнички, занятые рутинной работой, например секретари. И в развивающихся странах идут те же процессы: добывающая, обрабатывающая промышленность и сельское хозяйство теряют и продолжат терять рабочие места. Создаваться рабочие места будут в строительстве, нерыночных услугах (доктора, учителя), рыночных услугах, а также низкоквалифицированные – в сбыте и перевозках, перечислил Гуриев. Квалифицированные специалисты будут пользоваться большим спросом, неквалифицированные рабочие – меньшим, работники сферы обслуживания и торговли – большим, голубые воротнички – меньшим.

В России ситуация отличается лишь для низкоквалифицированных работников – такие рабочие места здесь немного сокращаются, заметил Гуриев, но это может быть связано с тем, что у ЕБРР нет данных по неформальному сектору – в частности, по труду нелегальных мигрантов.

Зато на высококвалифицированных специалистов спрос есть и будет расти. Вопрос в возможностях системы образования. С точки зрения количества образования Россия впереди планеты всей, отметил Гуриев: продолжительность высшего образования в расчете на трудоспособного россиянина растет намного быстрее, чем в других странах. Правда, при поправке на качество образования Россия отстает от Сингапура и других развитых стран.

Навыков в информационно-коммуникационных технологиях, которые пригодятся в экономике с искусственным интеллектом и большими данными, у пожилых россиян меньше, чем у молодых, но больше, чем у ровесников из развивающихся стран Европы. А вот российская молодежь по уровню таких навыков находится как раз на уровне своих ровесников из переходных экономик. Между тем, например, молодые люди из Эстонии – на уровне молодежи развитых стран. Это результат реформы образования: эстоноязычные школы страны в 1990-е гг. реформировали по финскому образцу.

Создают ли роботы новые рабочие места или уничтожают их? В целом исследование ЕБРР показало практически нулевой эффект для развивающихся стран: роботизация снижает занятость примерно на 0,2 п. п. Но некоторые рискуют быть замененными роботом больше остальных – например, люди с начальным уровнем образования. Вероятность ниже в ближайшие годы для экономистов, работников сферы образования, финансовой и юридической, а также бухгалтеров. Для «среднего россиянина» вероятность столкнуться с автоматизацией своего рабочего места составляет 49% – гораздо ниже, чем, например, в «столице автомобильного производства» Словакии, где эта вероятность 70%.

Этот вопрос, по словам Гуриева, больше всего заботит президента ЕБРР: жителям стран Восточной Европы кажется, что рабочие места, которые они получили из Германии, Японии и других стран, никуда не исчезнут, но на самом деле с развитием технологий они могут «вернуться обратно» в богатые страны или будут уничтожены, поскольку «один словак 2030-го года будет так же производителен, как два словака 2020-го». Аналогичную проблему до последних нескольких лет «не заметили» в США, отметил Гуриев: ряд исследований показали, что многие из тех рабочих, чьи рабочие места были вытеснены китайским импортом, не могут найти себе жену, прекращают искать работу и играют в видеоигры, слишком много пьют и принимают опиоиды – из-за этого смертность среди белых американцев среднего возраста сегодня растет.

При этом фирмы многих развивающихся стран, за исключением Эстонии, все чаще жалуются на недостаток квалифицированных кадров: в России доля таких компаний за 10 лет возросла с 7 до 20%. Особенно остро эта проблема стоит в странах, недавно вошедших в Евросоюз, для работников которых открылся рынок Западной Европы: некоторые из-за оттока рабочей силы за 25 лет потеряли треть населения и лишатся еще трети в ближайшие 30 лет.

Поэтому если страны или работники хотят преуспеть в экономике будущего, вопрос навыков и компетенций для них ключевой, резюмировал Гуриев. Страны, которые сегодня проводят разумные реформы образования, будут иметь шанс на успех в ближайшие 10–20 лет, но не дольше. Чему учить при этом, по словам Гуриева, никто не знает: «Что мы знаем – что детей надо учить тому, что не могут сделать компьютеры. Критическому мышлению, умению работать в группах, всему, что называется «мягкие навыки».

Тем не менее пока роботы не уничтожили рабочие места, в том числе потому, что люди хотят работать, считает Гуриев: согласно исследованиям, когда человек теряет работу, его уровень счастья падает гораздо больше, чем можно было бы объяснить соответствующей потерей дохода. Дело в том, что сам факт работы дает уверенность в будущем, чувство престижа и полезности в обществе. Об этом говорит и то, что, несмотря на эксперимент с внедрением универсального базового дохода в ряде стран, те, кто его получают, продолжают работать или искать работу, отметил Гуриев.