Экономика России застыла на выходе из рецессии

Россия в конце 2016 г. стала медленнее выбираться из рецессии, следует из оценки Минэкономразвития: обвалилось потребление. Если оценка верна (официальную опубликует Росстат на этой неделе), то ожидавшегося к началу 2017 г. завершения спада не произошло.

Оборот розницы – главный индикатор потребления – в декабре ускорил спад, несмотря на предпраздничный период. Для ритейла IV квартал и особенно декабрь вышли тяжелыми: у «Дикси» упала выручка – среди публичных ритейлеров такое произошло впервые более чем за 10 лет; у «Магнита» рост выручки оказался самым низким за 11 лет; у «Пятерочки» рост выручки в последние три месяца последовательно замедлялся. По данным опросов ритейла, которые проводит Росстат, в конце года на снижение спроса жаловались 33%, в III квартале – четверть. Покупатели стали еще больше экономить.

Очередная волна спада потребления – следствие исчерпания сбережений у среднего класса и его перехода в режим еще большей экономии, поделилась итогами обследования домохозяйств директор Института социальной политики НИУ ВШЭ Лилия Овчарова: «Раньше были либо отказы от покупок, либо выбор более дешевых [аналогов] – теперь и то и то». Так вели себя 60% населения, теперь к ним присоединились еще 15%.

Сокращение расходов стало основной формой приспособления населения к кризису. По данным Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС, в ноябре 2015 г. скорого улучшения или стабилизации экономики ожидали 49%, в ноябре 2016 г. – 37,5%; а доля ожидающих, что кризис продлится год-два или более, напротив, выросла с 36 до 46,7%.

Пассивные реакции – переход на дешевые продукты и сокращение потребления – самые распространенные, подтверждает Высшая школа экономики (ВШЭ): в конце 2016 г. каждой придерживалось более 40% граждан.

Но набирают популярность и активные стратегии адаптации, отмечает ВШЭ: поиск дополнительных заработков или лучше оплачиваемой работы (18%), расширение подсобного хозяйства (14%).

Активная реакция на кризис затруднена нехваткой сбережений, которые позволили бы пережить период поиска лучшей работы. Доля денежных доходов россиян, направленных на сбережения, за январь – ноябрь 2016 г. составила 10%, почти на четверть ниже, чем за тот же период 2015 г. Низкодоходным группам населения не с чего копить, а средне- и высокодоходные начали либо меньше сберегать, либо тратить сбережения, фиксирует ВШЭ. Увеличили сбережения лишь 11%, 12% тратят их, еще четверть либо перестала сберегать, либо сберегает меньше, а более чем у половины россиян сбережений как не было, так и нет.

По данным Агентства по страхованию вкладов на III квартал 2016 г., размер среднего депозита в банках вырос в сравнении с 2015 г. на 6% и достиг 164 000 руб. Произошло это за счет богатых: быстрее всего росли вклады от 1 млн руб., их доля превышает половину всех средств на депозитах, доля вкладов менее 100 000 руб. сокращается.

По данным ВШЭ, среди имеющих накопления 70% могут прожить на них, не меняя образа жизни, не более месяца, а треть – не более недели. Стратегия поиска лучшей работы для россиян весьма рискованна, а потеря работы – серьезное испытание: работник станет решать задачу восполнения текущих расходов, пишет ВШЭ. Поэтому активность приводит в том числе и к росту теневой занятости, фиксирует РАНХиГС. А также к росту теневой оплаты: о переходе к неформальной оплате труда в ноябре 2016 г. сообщили 12% легально работающих респондентов против 7% годом ранее.

В ноябре 2016 г. сокращали расходы на товары и услуги 79% россиян (75% в ноябре 2015 г.). Реальные доходы населения падают третий год, в 2016 г. падение ускорилось из-за недоиндексации пенсий и пособий. С декабря 2013 г. по декабрь 2016 г. покупательная способность среднедушевого дохода россиян упала на 10%. Розничный оборот за то же время просел на 14%, оборот продовольствия – сильнее, чем непродовольственных товаров. Это связано в том числе с высоким и еще растущим неравенством, считает Овчарова: поднялась часть среднего класса, либо поменяв работу, либо получив более высокую зарплату.

По данным ВШЭ, в целом за 2016 г. 40% населения отнесли себя к бедным (денег не хватает даже на еду или хватает только на еду), рост субъективной бедности особенно силен среди семей с детьми, где к ноябрю 2016 г. бедными себя считали 47% (против 38% в марте). Это проявилось в экономии на подготовке детей к школе: в 2016 г. в отличие от двух предыдущих почти не было роста расходов на товары и услуги в связи с началом учебного года, констатирует ВШЭ.

Материальное положение плохим или очень плохим считают 22% населения, почти вдвое меньше, чем ощущающих себя бедными, – ВШЭ объясняет это невысокими потребительскими стандартами россиян, они удовлетворены материальным положением даже в ситуации, когда не могут приобрести базовые товары.

Происходит не просто сжатие потребления, а принципиальное изменение потребительской корзины прежде всего у низкодоходных граждан, которые просто исключили из покупок все, что жизненно не необходимо, отмечает директор Центра конъюнктурных исследований ВШЭ Георгий Остапкович. Упрощение потребления – типичная кризисная реакция, говорит директор Центра макроэкономических исследований Сбербанка Юлия Цепляева: «Люди понизили стандарты потребления так, что остаются довольны, даже если дела хуже, чем до кризиса». Эта ситуация проецируется и на производителей: им незачем инвестировать, раз нет перспектив, отмечает она.

Маневр правительства «сжатие потребления в обмен на рост инвестиций» был бы возможен, если бы хотя бы у половины населения на потребление уходила половина личного бюджета, а вторая половина как раз могла бы стать бюджетом развития, говорит Овчарова. Тогда можно было бы снижать работодателям социальные взносы, переложив их часть на население и высвободив бизнесу ресурс для инвестиций: через такой маневр успешно прошли почти все страны ОЭСР. К 2014 г. в России у 40% людей половина доходов направлялась на собственное развитие – на здравоохранение, образование, развлечения, культуру. Но произошел откат. И добиться сейчас 4%-ного роста экономики за счет такого маневра не получится, сомневается Овчарова: «Люди встанут на защиту текущего потребления – ростом теневой занятости, теневых доходов, отказом от легализации трудовой деятельности». Маневр не решит бюджетных проблем, а прибыль компаний вряд ли пойдет в инвестиции, заключает она.