Мир научился производить огромное количество данных, которые прирастают ежегодно почти на четверть, и не собирается на этом останавливаться. В эпоху, когда взаимодействие людей, компаний, государств построено на цифровой коммуникации, особое место в этой иерархии занимает вопрос доверия как к самой коммуникационной среде, так и к данным в ней. Цифровая трансформация для государства становится способом лучше понимать то, как устроены все компоненты действительности в модели измеримости и возможности доверенного принятия решений на перспективу с разным фокусным расстоянием.

Принято полагать, что доверие граждан к системам, применяющим искусственный интеллект, прямо пропорционально уровню их доверия к государственным социальным институтам. Пять лет назад, в октябре 2019 г., указом Владимира Путина была утверждена Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 г. Она приводит показателем роста спроса на технологии ИИ увеличение числа предприятий (в том числе организаций социальной сферы и государственных органов), которые в качестве механизмов, стимулирующих повышение эффективности своей деятельности, применяют цифровизацию процессов.

В профильных документах планирования можно встретить индикаторы по уровню проникновения высокоскоростного интернета в населенные пункты или наличию вычислительных средств в школах по стране. Это, безусловно, важные инфраструктурные элементы, позволяющие с должным откликом повышать цифровую зрелость государства. Нельзя не сказать и о ключевых держателях цифровых сервисов для наших граждан – ФНС, МВД, портале госуслуг, иных акторах цифрового пространства. Преуспели и банки – предлагая пользование цифровыми продуктами, они накапливают знания о нас, непрерывно обогащая их дозволенными способами. И вот уже профилирование заемщика проходит точно, риски снижаются, позволяя говорить о дополнительных доходах, исчисляемых уже сотнями миллиардов рублей в год.

Последний из описанных эффектов стал возможен благодаря анализу, который происходит там, где применяются методы машинного обучения, или, используя более распространенный и общий термин, – уже упомянутый ИИ. Всего несколько лет назад, когда было положено начало активной цифровой трансформации государственного управления, только самый смелый исследователь мог представить влияние интеллектуальных методов на формирование цифрового контента, принятие решений и как таковой образ будущего, который явно стал более цифровым после марта 2023 г., когда стало явным понятие «большой языковой модели» и мир увидел обновленный и массово доступный сервис ChatGPT. Вскоре возник термин «промт-инженерия», теперь этому учат – и не только в вузах. Уже сегодня интеллектуальные технологии, завернутые в новые вычислительные мощности, позволяют цифровым лидерам, которые, кстати, не всегда дружественны нам, лучше прогнозировать и даже создавать версию нового мира, который, возможно, слишком виртуален и слишком трансгуманен.

Итак, что же дает человеку и бизнесу цифровая трансформация государства? Она призвана приносить снижение стоимости доверия, повышать индивидуализацию сервисов и удобство пользования (в том числе за счет исключения избыточных запросов и пр.), давать возможность самостоятельно управлять видимостью собственных данных, обеспечивать тот уровень безопасности, который присущ «аналоговому» миру, обеспечивать проактивность. Бизнес, работая на единых цифровых платформах, снижает риски, в том числе для банков, поэтому для доверенных акторов могут снижаться ставки по кредитам. Так, например, уже делают в Китае. И тогда цифровые платформы становятся инструментом трансграничного взаимодействия, установления нового уровня открытости и доверия. По крайней мере, в одном из допустимых сценариев, например, для стран группы БРИКС.

Так что же будет беспокоить нас в самом ближайшем будущем? Вопросы увеличения количества объектов непрерывного управления. Цифровые двойники, включая промышленность, интернет вещей, которые уже облепили нас, развитие беспилотных систем и систем безопасности – лишь часть новой цифровой инфраструктуры, требующей согласованного управления, активного развития энергетики и, кроме того, измерения сопутствующих индикаторов этого самого развития. И на них один ответ – цифровая трансформация государства.

Из цифровой трансформации системы государственного управления вытекает переход от понимания управления как исполнения функций к управлению как сети взаимосвязей государства и граждан. Произведение реформы, которая базируется на внедрении цифровых решений, и формирует «новое государственное управление». Стоит отметить, что исследователи все еще не пришли к единому выводу о возможных результатах реформирования системы государственного управления с применением цифровых платформ, изучение этого фактора продолжается и по сей день. А на пути формирования «цифрового правительства» становится кадровый дефицит в области компетентных специалистов, обладающих не только необходимыми «мягкими» навыками, но и компетенциями в разрезе информационных технологий, интернета вещей, искусственного интеллекта и т. д. Но применение подобных технологий необходимо при формировании качественной системы государственного управления, особенно учитывая новые требования, которые информационная реальность предъявляет к навыкам современных государственных служащих, от опережающего уровня познаний которых во многом зависит жизнь страны.

С каждым днем цифровая трансформация будет становиться все более и более заметной для каждого гражданина. Существует даже предположение, что цифровизация процессов сделает возможным отказ от субъективных решений на уровне отдельных служащих и улучшит качество предоставления услуг посредством снижения издержек. Цифровая трансформация в государственном управлении это не просто вывод некоторых государственных услуг на автоматизированный и оптимизированный уровень, что, безусловно, позволит ускорить многие процессы. Это целостное повышение качества всей системы госуправления посредством комплексного внедрения современных информационно-коммуникационных и интеллектуальных систем.

Автор – директор Института общественных наук РАНХиГС

На глобальном медиарынке киновселенные давно стали культурным феноменом. Киноаттракционы Marvel, «Барби» и другие включают в себя фильмы, сериалы, книги, комиксы и видеоигры, позволяя расширять аудиторию и подогревать ее длительный интерес. На российском медиарынке подобные вселенные ‒ явление новое, но растущее: их создают онлайн-кинотеатры и производители анимации, а недавно созданный холдинг «МТС Медиа» даже сделал частью своей стратегии. «Ведомости. Технологии и инновации» разбирались, как и зачем контентные экосистемы делают ставку на проекты «360».

Эталонный пример киновселенной ‒ Marvel Cinematic Universe (MCU). С момента выхода первого фильма «Железный человек» в 2008 г. компания Marvel построила медийную империю, включающую 33 фильма, телешоу, комиксы, видеоигры и тематические товары. У одного из крупнейших глобальных медиагигантов Disney существенную часть выручки аккумулируют не мультфильмы, а парки развлечений, продажа мерча и т. д.