«Медведев умеет использовать негативную энергию трибун как топливо». Интервью двукратной полуфиналистки «РГ» Надежды Петровой

Надежда Петрова – из поколения российских теннисисток, которое задавало ритм в женском туре в начале 2000-х. Она выиграла 13 турниров WTA в одиночном разряде и олимпийскую бронзу – в парном, восемь лет не выпадала из топ-20 женского рейтинга, а весной 2005 г. стала третьей ракеткой мира. На турнирах Большого шлема лучше всего получалось играть в Париже – два полуфинала.

О завершении карьеры Петрова объявила в 2017 г., а через несколько лет решила открыть собственную школу. «Ведомости. Спорт» обсудил с Надеждой, как меняется теннис, сколько нужно потратить на старте карьеры и почему в женском туре стало проще побеждать, но тяжелее существовать.

«Девушки рано заканчивают карьеру, потому что включается материнский инстинкт»

– Есть ощущение, что теннис сильно меняется. В первую очередь, на уровне этики. Раньше было сложно представить, чтобы трибуны активно мешали спортсменам, сейчас Даня Медведев проводит в такой атмосфере финал Большого шлема. С чем связаны эти перемены?   

– Да, у тенниса всегда была репутация интеллектуального, аристократического вида спорта. Все очень правильные – игроки и болельщики. Но ситуация изменилась и это случилось не сегодня. Болельщики и 10 лет назад могли очень активно высказывать свое недовольство. В Италии, например, в меня прямо с трибун бросали монетки, а на «Ролан Гаррос» не раз выдавали целые тирады в мой адрес. Я всегда терпела до последнего, но как-то не выдержала и начала препираться с болельщиками. 

Сегодня игроки отвечают сразу. Кирьос, например, регулярно спорит с трибунами. Даня Медведев – тоже. Более того, он умеет использовать эту негативную энергию как топливо, и это помогает ему выигрывать матчи. Только на AO, пожалуй, не получилось. Он, конечно, должен был побеждать в финале. Но слишком сильно настроил всех против себя и не справился с такой мощной волной негатива. 

– Как думаете, эта ситуация могла сломать Медведева? После его постов в соцсетях казалось, что он слишком сильно разочарован. 

– Это хороший урок. Но не думаю, что Даню это сломает. Он эмоциональный парень, выпустил пар сразу – и пошел дальше. А вообще психология играет очень большую роль в теннисе. Комплексы могут появиться даже у топ-спортсменов и даже после победы. Та же Наоми Осака выиграла несколько Шлемов, казалась неуязвимой, а потом – какой-то внутренний надлом, и она совершенно потерялась. 

Еще такой момент: чем ты свежее, тем лучше контролируешь эмоции. Знаю по себе. Когда только начинала сезон или серию матчей, всегда была более собранной и спокойной. Проходило несколько турниров, накапливалась усталость и становилось сложнее держать эмоции в себе. Бывало, что и ракетки летали по корту. Думаю, когда Даня подошел к финалу в Австралии, он боролся не только с соперником, но и с собой. Тратил слишком много сил, чтобы держать себя в руках. 

– Теннис выматывает настолько, что в 25 лет можно подумать о завершении карьеры? Кажется, в женском туре намечается именно такая тенденция. 

– Я бы пока не называла это тенденцией. Да и не вижу ничего страшного в том, что девочки начали относительно рано уходить из спорта, хотя немного удивилась, когда об этом заявила Эшли Барти. Первая ракетка мира, только выиграла Australian Open – у нее были сумасшедшие возможности, в том числе – и спонсорские. Но она всегда делает только то, что ей хочется. Такой человек, не станет выжимать из себя все соки только ради денег. И это заслуживает уважения. 

Многие девушки заканчивают, потому что задумываются о семье, включается материнский инстинкт. Ребятам в этом смысле гораздо проще – можно не отрываться от тенниса. Они могут девушек, жен и даже детей возить за собой по турнирам. А нам, чтобы завести полноценную семью, точно понадобится пауза. После нее приходится начинать практически с нуля. Все девчонки это понимают и далеко не все на это готовы, поэтому уходят из спорта.  

Устроить личную жизнь в туре тоже непросто. Единственный вариант – найти человека, который может вести свои рабочие дела дистанционно, а главное – готов вести их дистанционно. Дома мы проводим в лучшем случае пару месяцев в год. Нормальные отношения так не построить. 

У меня в 25-26, кстати, тоже был не самый светлый период. Но это не было связано с личной жизнью – просто накопилась усталость. В голове крутилась только одна мысль: «Не хочу играть». Почти навязчивая, ни о чем другом думать не могла. Читала книгу и не понимала, о чем она, просто не могла сфокусироваться. Каждый день буквально заставляла себя выходить на тренировку. Потом начался травяной сезон, на одном из турниров я дошла до полуфинала и поняла, чтo снова хoчу играть. Теннис, правда, может выматывать – ты либо играешь на каком-нибудь турнире, либо добираешься до какого-нибудь турнира. Вся жизнь – на чемоданах. 

«В мое время выиграть Шлем было сложнее, чем сейчас»

– Женский тур стал очень непредсказуемым – на 13 главных турнирах 10 разных чемпионок. Стало проще выигрывать? 

– Иногда я думаю, что если бы начинала играть сейчас, моя карьера могла бы сложиться иначе. В мое время выиграть Шлем или стать первой ракеткой мира, было невероятно сложно. На каждом турнире играли Серена или Винус Уильямс, Линдсэй Дэвенпорт, Дженнифер Каприати, Ким Клийстерс. Можно долго перечислять – конкуренция была очень жесткая. Сейчас нет таких суперзвезд, которые были бы на голову выше всех остальных. И почти любая спортсменка, находясь в хорошей форме, может рассчитывать на результат. В мое время, бывает, посмотришь сетку, а там – Серена где-нибудь в третьем круге. И все – приехали.

– Но у вас-то как раз есть успешный опыт игры с ней. Как вам кажется, почему против Серены так сложно играть? 

– Я хорошо помню лица девочек, которым попадалась Серена. У многих было выражение какой-то обреченности что ли. Они проиграли, еще не выходя на корт. Это правда – если она в форме, ей сложно противостоять. Просто ходишь и собираешь мячи по разным углам корта. Мощь – сумасшедшая, а еще и гибкость. Они с Винус пластичные девчонки, как пантеры. Удивительно сочетание, конечно.    

Но я знала: несмотря на всю эту мощь, ее можно вымотать. Она любит быстро заканчивать розыгрыши, а много передвигаться по корту не любит. Помню, в Пекине мы играли 2,5 часа, и я выиграла, а после матча пошла на заминку в зал. Кручу педали и тут в дверях появляется Серена, смотрит на меня так пристально и выдает: «Петрова, почему ты против меня так хорошо играешь?» Посмеялись, конечно. Был у меня какой-то ключик к ней.  

– Серена не объявляла о завершении карьеры. Как думаете, она еще может вернуться? 

– Я давно не видела, чтобы она тренировалась. Кажется, сейчас полностью поглощена модой и светской жизнью. Недавно вышел фильм про их с Винус отца – Ричарда. Прошел с успехом. Насколько знаю, сестры активно участвовали в его создании. Наверное, Серене нужна такая перезагрузка.  

Мне кажется, она может собраться еще на один турнир, чтобы уйти красиво. И, думаю, не говорит о завершении карьеры, потому что где-то в глубине души у нее еще есть надежда на 24-й Шлем. 

– В мужском туре больше стабильности. Надаль и Джокович все еще в деле, Федерер готовится вернуться на корт после травмы. Нет ощущения, что от них все немного устали? 

– Нет. Наблюдать за тем, как Федерер передвигается по корту, можно вечно. А Надаль? С него десять потов сходит, но он борется до конца. Это заслуживает уважения, даже восхищения. От Джоковича никогда не знаешь, чего ожидать. От них просто невозможно устать. 

При этом новое поколение тоже очень интересное. Все – личности, все разные: Саша Зверев, Стефанос Циципас, Денис Шаповалов. У нас есть яркие ребята. Андрей Рублев и, конечно, Даня Медведев, с его темпераментом и с такой, довольно необычной техникой. Понятно, что смена поколений неизбежна и сейчас как раз самый интересный момент – мы можем в режиме реального времени увидеть, кто сместит Большую тройку. 

«Сильнее всех «Ролан Гаррос» не любят американские теннисисты»

– В самом разгаре «Ролан Гаррос». Мы привыкли, что там правит Надаль. Кто может ему помешать?  

– Думаю, нельзя списывать со счетов Джоковича. Сезон он начал с опозданием, но это не отменяет того, что он хорошо играет на земле. Из молодежи точно стоит последить за Алькарасом и Циципасом. В прошлом году Стефанос великолепно сыграл, добрался до финала. Вообще «Ролан Гаррос» для него – лучший момент, чтобы взять свой первый Шлем. Мне нравится игра Андрея Рублева, интересный теннисист. Думаю, у него хорошие шансы пройти далеко. Про Даню Медведева обычно говорят, что грунт не совсем его покрытие, но, мне кажется, он может всех удивить. 

– «Ролан Гаррос» – турнир, который вы хорошо знаете. Его часто критикуют за плохую организацию, устаревшие корты, неспособность противостоять плохой погоде. Насколько справедливы все эти обвинения? 

– Сильнее всех «Ролан Гаррос» не любят американские теннисисты. Но здесь все объяснимо: они почти не тренируются на грунте, поэтому не любят на нем играть. Нельзя сказать, что, критикуя турнир, они пытаются оправдаться. Просто им, правда, неудобно выступать на этом покрытии. У европейцев таких проблем нет. А вот неразбериха с расписанием бывает. Корты находятся в самом сердце спального района. Чтобы перенести матч на более позднее время и играть со светом, надо получать специальное разрешение от городских властей. Обычно это вызывает массу негатива от местных жителей. Их можно понять, они имеют право на нормальный отдых. Частично проблема решилась, когда над центральным кортом появилась крыша. Но риски все равно остаются.  

Для меня «Ролан Гаррос» – совершенно особенный турнир. Именно в Париже я сыграла свой первый юниорский Большой шлем. И сразу выиграла. Мои лучшие результаты во взрослой карьере тоже случились на «Ролан Гаррос». 

– Какая из поездок в Париж оказалась самой запоминающейся?

– Наверное, 2003 г. Я тогда впервые вышла в полуфинал. До этого у меня был очень тяжелый год – заработала стрессовый перелом стопы и пропустила больше девяти месяцев. В итоге растеряла уверенность в собственных силах. В Париже мне досталась очень сложная сетка: Моника Селеш, Дженнифер Каприати – на тот момент одни из лучших теннисисток мира. Я нащупала свою игру и прошла их. На Ким Клийстерс в полуфинале сил уже не хватило. Но я все равно была счастлива. Полуфиналистка турнира Большого шлема – это уже определенный статус. Это и взлет в рейтинге, и другое отношение соперниц. Не хочу сказать, что в туре есть какая-то дедовщина, но, конечно, тебя оценивают по результатам.

Камбэки в Париже – привычная история. Грунт позволяет вытаскивать даже самые безнадежные розыгрыши и молниеносно переходить в атаку. Кроме того, на нем хорошо заметны все отскоки – судейские ошибки очевидны, неправильные решения легко оспорить. 

Эстетически все тоже очень красиво: сам грунт, движения теннисистов. Есть в них какая-то особая грация. 

«Между комфортной жизнью в Америке и внутренним комфортом в России выбрала последнее»

– Вы довольно долго прожили в Америке. Что удивило, когда только попали в Штаты? Как менялись впечатления со временем? 

– Я туда впервые попала в совсем юном возрасте – еще и 14 лет не было. И меня, конечно, поразили масштабы страны, ее застроенность. При этом от одного места до другого пешком не дойдешь. Люди передвигаются только на машинах. 

Долго не могла привыкнуть к еде и вообще к их культуре питания. Поправиться там очень легко. Местные склонны к полноте. Но они к этому легко относятся, ничего не стесняются, носят обычную одежду, даже мини или очень короткие шорты. У нас такого не встретишь. 

– Почему вы в итоге уехали?

– Я выбирала между комфортной жизнью и внутренним комфортом. Мы все-таки разные. Мне сильно не хватало душевности в общении. Но там не дружат так близко, как у нас. Самые близкие мне люди жили в Москве. Я стала часто сюда приезжать и каждый раз задерживалась все дольше и дольше. Как-то решила остаться на все лето, завязались личные отношения, потом родилась дочь. 

Кроме того, выяснилось, что здесь у меня есть единомышленники, люди, с которыми можно было исполнить большую мечту – открыть собственную школу. С моим нынешним партнером мы еще в детстве тренировались в одной группе. А теперь вместе открыли школу большого тенниса Надежды Петровой. Начали быстро расти, с этого года ищем полноценную базу. У нас сформировался целый тренерский штаб и нам становится тесно на арендованных кортах. 

– Как устроена работа в вашей школе? 

– Я тренирую по две-три группы в день. И так пять дней в неделю. Каждое занятие провожу лично я  — нет такого, что мое имя фигурирует только в названии школы, а я эпизодически появляюсь. Я всегда была перфекционистом на корте и от каждого из своих тренеров требовала стопроцентной отдачи. И уж если я теперь занялась этим делом, то считаю, что мой долг – вкладываться в следующие поколения также. Мне хочется дать детям  максимум знаний о теннисе, поставить правильную технику и воспитать своих чемпионов. Показать, что для этого необязательно уезжать за границу. Цели — масштабные. Мы открыты к диалогу с инвесторами и партнерами.

– Теннис – достаточно дорогой вид спорта. Расходы сильно увеличиваются, когда дети начинают играть на турнирах. К чему надо готовиться в этот момент? 

– На первом этапе, когда ребенок начинает выезжать на внутренние турниры, в 10-12 лет, расходы составляют порядка $50 000 в год. Когда начинаются международные соревнования, это примерно 14-15 лет, сумму можно смело умножать на два. Правда, в этот момент появляются первые спонсоры и первые контракты с экипировщиками, например. Но это касается в основном тех, кому удается пробиться на юниорские Шлемы или Orange Bowl (самый престижный юниорский турнир, проводится во Флориде. – «Ведомости. Спорт»). А так расходы обычно – на родителях. 

– Российский спорт попал в изоляцию. Это может осложнить жизнь тем, кто только начинает карьеру?  

– К счастью, в теннисе изоляция российских спортсменов не достигла таких масштабов, как в других видах спорта. Да, забрали флаг, но можно выступать под своим именем в любой стране мира, кроме Англии. При этом, насколько знаю, отношение к игрокам хорошее. Молодым ребятам, которые только начинают выезжать, будет сложнее, придется какое-то время потерпеть. Но это не будет продолжаться вечно и уж точно не нужно ставить крест на своей карьере.  

«После того, как не стало мамы, серьезно задумалась о ребенке»

– Оглядываясь на свою карьеру, вы бы хотели в ней что-то изменить? 

– В самой карьере – нет. Я бы очень хотела изменить ход событий, которые сильно повлияли на окончание карьеры. Это тот момент, когда не стало мамы. 

– Насколько знаю, мама погибла в автокатастрофе из-за водителя, который выехал на встречную полосу, но виновницей аварии назначили ее. Вы долго пытались доказать, что это ошибка. Есть какие-то подвижки в этом деле? 

– Нет. Мы решили больше себя не мучать разбирательствами. Оставить все, как есть. Там люди со связями, и они все сделали так, как было выгодно им. Этот эпизод сильно повлиял на мое решение о завершении карьеры. Если бы не гибель мамы, я бы задержалась еще. Хотелось выиграть Большой шлем хотя бы в паре, и для этого были все возможности.  

– Через год после завершения карьеры у вас родилась дочь. Знаю несколько примеров, когда для спортсменок это становится мощной мотивацией, чтобы вернуться. Не думали об этом? 

– Тоже знаю такие примеры. Но мы уже обсуждали, что для этого пришлось бы начинать все с нуля. После такого большого перерыва, который получился у меня, это было бы очень сложно, почти невозможно. К тому же я сразу решила, что буду посвящать дочери как можно больше времени. Виктория – желанный ребенок. 

У меня и мама, когда была жива, очень хотела, чтобы у нее были внуки, а у меня – своя семья. Она видела, каких усилий мне стоила моя карьера. Все эти нагрузки, бесконечные переезды. После того, как ее не стало, я серьезно задумалась о ребенке, о полноценной семье. 

– Виктория знает, чем занималась мама? 

– Да. Она даже видела меня на корте. Когда была чуть помладше, тоже хотела стать теннисисткой. Я была бы рада, если честно. Но сейчас у нее проявляется склонность к актерскому мастерству, к творчеству. Возможно, будет развиваться в этом направлении. 

– А вы сами думали о чем-то, кроме тенниса? 

– В детстве меня очень увлекала медицина. И даже во времена профессиональной карьеры я внимательно следила за всякими открытиями, инновациями, особенно в спортивной медицине. Всегда наблюдала, как работают физиотерапевты. Постепенно овладела всеми навыками тейпирования. Помню, мы играли Кубок Федерации в Москве и я Светлане Кузнецовой тейпировала живот. Она потянула мышцы пресса и так вышло, что помочь было некому. Справились сами. Но медицину, конечно, было бы нереально совместить с теннисной карьерой. Я свой выбор сделала. И нисколько о нем не жалею.