Брат режиссера, ученый-химик и инженер из Петербурга: кто был первым российским футболистом-легионером

Российские футболисты сейчас не слишком востребованы за рубежом – в топ-чемпионатах играют лишь Александр Головин (французская Лига 1, «Монако») и Алексей Миранчук (итальянская Серия А, «Торино»). Хотя и 15, и 30 лет назад в европейском футболе, в том числе и в больших клубах, обитали десятки игроков из России: Игорь Корнеев в «Барселоне», Игорь Шалимов в «Интере», Сергей Горлукович в дортмундской «Боруссии», Алексей Смертин и Юрий Жирков в «Челси», Дмитрий Аленичев в «Порту», Андрей Аршавин в «Арсенале» и многие другие.

При этом до конца 1980-х российских футболистов за границей можно было сосчитать на пальцах одной руки. Нападающий ростовского СКА и «Зенита» Анатолий Зинченко был четвертым в этом списке. Легенда «Спартака» Сергей Шавло – пятым. Оба в 1980-х поиграли за австрийский «Рапид». Чуть раньше них еще три игрока уехали из чемпионата СССР на Запад: форвард Василис Хадзипанагис – в греческий «Ираклис» (из ташкентского «Пахтакора»), голкипер Аветис Овсепян – в «Лос-Анджелес», хавбек Арутюн Минасян – в «Марсель» (оба – из ереванского «Арарата»). Но к России эти трое отношения не имеют.

Легенда №1

Принято считать, что «пионером» был Михаил Ромм. Личность во всех отношениях примечательная. Уточним, что в историю отечественного кинематографа с фильмами «Ленин в Октябре», «Девять дней одного года» и «Обыкновенный фашизм» вошел не он, а его двоюродный брат и полный тезка. Но и «футбольный Ромм» задокументировал память о себе. Именно он стал автором первых теоретических трудов о футболе и игровых пособий; по сути, до Великой Отечественной войны он был главным футбольным методистом Советского Союза. Возглавляемая им сборная Москвы в 1928 г. выиграла первую Всесоюзную спартакиаду. Помимо этого Ромм успевал писать пьесы для театров и сценарии для учебных фильмов, ездить в качестве корреспондента в экспедиции на Северный полюс и пик Коммунизма. А в 1943 г. (ему шел уже шестой десяток) за «антисоветские настроения» был отправлен в лагеря и после освобождения поселился в Казахстане, откуда уже не выезжал до конца дней, печатаясь в местных газетах и переводя на русский язык книги местных писателей.

В юности Ромм играл защитником за команду СКС (2-е место в чемпионате Москвы 1910 г.) и в 20 лет пробился в сборную России. Правда, дебют не удался – 0:11 в товарищеском матче с англичанами. «Селекционеры» сборной оценили таланты защитника весьма критично, и хотя, по заверению самого Ромма, его не только включили в олимпийскую команду 1912 г., но и назначили капитаном, развитие событий вынуждает в этом усомниться. Ромм рассказывал, что 13 мая в Петербурге была отборочная (в нашем понимании – контрольная) игра, после которой он вошел в сборную. Но на следующий день пожаловался на больную ногу и отказался выходить на поле. А вечером в поезде, которым он поехал в Москву сдавать выпускные экзамены в университете, ему сообщили о дисквалификации за неявку на тренировку. До Олимпиады оставался месяц с лишним, и нет сомнений в том, что, будь Ромм нужен сборной, его (капитана!) дождались бы, сознавая зачаточный уровень подготовки других игроков (на Играх немцы разгромили российскую команду 16:0). А еще, по словам Ромма, отстранивший его чиновник из Олимпийского комитета, прибалтийский немец Карл Бертрам, слыл ярым антисемитом – и это тоже одна из причин. Правда, о том, как в этих обстоятельствах единственным вратарем сборной стал Лев Фаворский, Ромм не упомянул.

Через год Михаил поехал в гости к итальянским родственникам. Там, опять же по его словам, к нему подошел «элегантный господин в золотом пенсне» и предложил «известному русскому футболисту» поиграть за «Фиренце». Приходится, конечно, верить на слово, кто к кому подошел, но в любом случае ни о каком контракте речи не было. «Фиренце» (по-русски «Флоренция») выступала в любительском чемпионате Тосканы (обыкновенное первенство области). Ромм провел несколько игр и одну из них, решающую, о писал. В ней соперники «Фиренце», футболисты «Ливорно», которым требовалась победа, уступая 0:5, забили 5 мячей подряд, а на шестой гол у них не хватило времени. Михаил, напомним, был защитником.

Два сына: оба умных, оба – футболисты

Как бы там ни было, Ромм – один из трех первопроходцев. Но не «пионер». Его итальянские гастроли случились на исходе 1913 г. Карьера другого российского футболиста за рубежом началась намного раньше, длилась заметно дольше и проходила на гораздо более солидном уровне. Правда, есть одно «но»: футболом он всерьез занялся за границей. А вернувшись на родину, полностью от него отошел. Зато стал профессором химфака МГУ, доктором наук, членом-корреспондентом АН СССР и получил Госпремию за изобретение нового метода регенерации воздуха.

Это прославленный советский ученый Исаак Казарновский. В 1900 г., когда ему было 10 лет, мать перевезла семью в Швейцарию, не отказываясь от российского подданства. Исаак окончил бернскую гимназию, затем химический факультет Цюрихского университета. Уже в гимназические годы он подавал большие футбольные надежды и в 16 лет вместе со старшим братом был приглашен в один из сильнейших клубов страны – «Янг Бойз», ежегодно боровшийся за чемпионский титул. В частности, в 1908 г. клуб пробился в финал национального первенства. После переезда на университетскую учебу в Цюрих Казарновский перешел в «Янг Феллоуз» (второй призер чемпионата Швейцарии 1907 г.) и отыграл в нем еще несколько сезонов. Причем летом они с братом ездили на родину в Николаев, где с удовольствием обучали футболу местных спортсменов. Исаак вспоминал, как в 1911 г. они во главе николаевской команды сыграли товарищеский матч со сборной английских моряков и победили – 1:0.

В 1917 г. Исаак Абрамович вернулся в Россию. Трудился на пороховом заводе в Шлиссельбурге, в городском санитарном бюро Севастополя, в московском физико-химическом НИИ (НИФХИ) им. Карпова. И стал уважаемым ученым.

Основатель футбольного Петербурга

Номером один в списке российских легионеров следует считать другого игрока. Он уехал за границу за год до Ромма и, в отличие от Казарновского, был на тот момент состоявшимся футболистом. Более того, считался одним из самых одаренных игроков Петербурга. Это Петр Филиппов, полузащитник клуба «Коломяги». В 1912 г. 21-летний юноша уехал стажироваться в британской лесокомпании «Уоксхолл» и, естественно, сразу включился в футбольную жизнь Лондона, присоединившись к любительской команде «Норсимен». В течение двух лет он играл за клуб в свободное от работы время. А по возвращении на родину снова влился в «Коломяги».

В 1924 г. Петр Филиппов вошел в число 11 избранных – участников первого в истории матча сборной СССР, против Турции. Советские футболисты победили 3:0, Филиппов действовал на привычной позиции правого полузащитника. «Нападение соперников начинает все чаще доходить до штрафной площади С.С.С.Р., но стена в лице Филиппова, [Ивана] Привалова и изумительно игравшего [Петра] Ежова не дают туркам возможности даже ударить по воротам» – строки обзора игры по горячим следам. На следующий год ленинградец стал капитаном советской сборной. А в 1928 г., уже в возрасте 37 лет, вошел в список «44 лучших футболистов СССР», составленный журналом «Физкультура и спорт», под № 1 в своем амплуа.

Кстати, дебют «Зенита» на высшем уровне – это тоже заслуга Филиппова. В 1936–1938 гг. он тренировал команду «Сталинец», которая, собственно, в 1940 г. была переименована в «Зенит». Он и тут оказался первым.