«Винтовка – это оружие мести, и в нужный момент она выстрелит». Биатлон добрался до фестивального кино
В широкий прокат выходит один из самых ожидаемых фильмов года — «Подельники»Заметный режиссер-документалист Евгений Григорьев дебютировал в игровом кино с «Подельниками». Премьера состоялась на «Кинотавре» в сентябре 2021 г. В широкий прокат фильм выйдет 14 апреля. Сюжет картины основан на реальных событиях и в чем-то – автобиографичен. В центре истории – десятилетний деревенский мальчик Илья. Он мечтает отомстить убийце своего отца и находит неожиданного помощника в лице бывшего биатлониста Петра в исполнении главного русского актера последних лет Юры Борисова.
При скромном по современным меркам бюджете у фильма вообще очень приличный каст. Кроме Борисова, пару месяцев на съемках в уральской деревне Кын провели Павел Деревянко и Елизавета Янковская.
Григорьев с документальной точностью воссоздает мир своих героев. Отдельное внимание – биатлону. «Ведомости. Спорт» расспросил режиссера, зачем он заставил своих героев бегать на лыжах и стрелять по мишеням.
– Какое место занимал спорт в вашей жизни?
– Спорт с самого детства был в моей жизни. Я занимался лыжными гонками и бегал довольно долго. Не знаю, где бы я был сейчас без спорта. Я рос в маленьком селе на Урале. Были 90-е. И если бы в деревню раньше попал героин, а не тренер, то меня бы, наверное, и не было сейчас.
Конечно, спорт меня сформировал. Навсегда запомнил любимое выражение тренера: «Терпеть и работать». Очень помогает мне сейчас в кино, потому что здесь чаще всего это и нужно – терпеть и работать. Я бегал на длинные дистанции. И теперь спокойно выношу все эти производственные треки по пять-семь лет. «Подельников» мы делали вообще девять, от первых набросков для сценария до показа на «Кинотавре».
– Почему один из главных героев «Подельников» – биатлонист. Как его спортивное прошлое (не очень удачное) влияет на развитие сюжета и на кого вы ориентировались, когда прописывали его?
– Героя, о котором мы говорим, зовут Петр, как и моего тренера. Разумеется, я сделал это в память о нем. Но это ни в коем случае не один и тот же человек. Он биатлонист, а мой тренер был лыжником. Карьера у нашего героя не сложилась. Мы не рассказываем подробно, почему так получилось. Он возвращается в родную деревню, потому что ему просто не на что жить в большом городе.
У спортсменов почему-то нет права на плохой результат. Мне это кажется ужасно несправедливым. Люди, которые занимаются спортом, как и люди из науки или искусства, инвестируют время туда, где никто не гарантирует результат. И это само по себе заслуживает уважения. Спортсмен имеет право на неудачу, потому что тяжелее всего эту неудачу переживает он сам. И потом – многие даже представить не могут, какое количество переменных должно совпасть, чтобы случилась победа…
Почему мне нужен был именно биатлон? Я очень хотел, чтобы по деревне ходил человек с ружьем. Есть правило, что все ружья хранятся у местного полицейского. А Петр ходит с ружьем и не отдает свое. Полицейский там власть и с ним никто не пререкается. А Петр уравновешивает силы. Мне это противостояние было нужно. Такой, ироничный, истерн. И потом: винтовка – это оружие мести. В нужный момент она выстрелит.
– Как выбрали на эту роль супервостребованного сейчас Юру Борисова? Было сложно договориться с ним?
– Я не знал Юру до съемок, даже не знал, кто он такой – случайно увидел в «Серебряных коньках» на ММКФ и сказал продюсеру, что мне подходит этот актер, что я так себе и представляю нашего героя. Мне объяснили, кто это и что заполучить его практически невозможно. Но я с самого начала очень верил в сценарий, попросил отправить его Юре и предложил подождать три дня. Юра приехал на пробы через два. Мы познакомились, он понял, что я не сумасшедший и согласился.
Мне повезло. Юра – очень подробный артист. А еще задолго до нашего знакомства снимался в сериале «Выстрел», тоже про биатлон. Когда готовился к тем съемкам, учился и кататься, и стрелять. Конечно, подзабыл все немного и два месяца очень активно тренировался. Вспоминал конек, вспоминал классику. Со всякими тренерскими методиками тоже знакомился. По сюжету, он должен научить всему ребенка. Было важно, чтобы и в этом смысле все было правдоподобно.
– А была какая-то стрелковая подготовка?
– Во всем, что касается оружия, у нас, конечно, был консультант. Саму винтовку мы довольно долго искали и собирали. Ей было лет 10-12. Ложе было настоящее, ствол – нет. Нашли у местного биатлониста – мы же снимали на Урале, а там куча биатлонных баз. И это важное обстоятельство, потому что перевозка оружия в нашей стране – это какой-то хард-рок. И я понимаю, почему, такой закон тяжелый. Но в какие-то моменты нервы не выдержали.
Юра стрелял сам. И он это в общем-то неплохо делает. Понятно, что магию тоже использовали. Когда надо было попадать в десятку, стрелял не Юра, потому что надо было наверняка попасть, использовать как можно меньше дублей. Но то, что Юра все время бегал с этой винтовкой и практически прирос к ней – факт
– Еще один важный герой – Илья. По сюжету, ему 10 лет, его играет Ярослав Могильников, насколько понимаю, он из местных. Как готовили к роли его?
– У Ярослава было 1,5 месяца на подготовку. Но мне не надо было, чтобы он катался хорошо. По замыслу, он должен был кататься как раз очень плохо, чтобы Юра его чему-то научил. Но это был их настоящий процесс. Они по-настоящему готовили лыжи, по-настоящему тренировались. Он, конечно, до этого покатался какое-то количество времени, но проблема в том, что Ярослав ненавидит лыжи. Он любит футбол. И там прямо видно, что ему трудно. И это самое главное. Стрелять мы его тоже по-настоящему учили. Он стрелял, да. Конечно, только под присмотром специалистов.
– Знаю, что во время съемок вам не очень повезло с погодой – было очень холодно. В таких условиях обычно и лыжи не катят, и ружье не стреляет.
– Ровно так у нас и получилось, да. Переносили смены. Это было очень больно и очень дорого. Продюсеры были в ужасе. Но у нас смена на реке, на стрельбище, а на улице – минус 41. Мы зачем-то еще доехали до площадки. Половина съемочной группы заработала обморожения. В итоге перенесли часть съемок с февраля на март.
А ведь мы готовились заранее – изучили погоду за последние 15 лет, чтобы знать точно, когда Пермском крае, где решили снимать, все еще зима, но уже нет серьезных морозов. Рассчитали, когда лыжи будут катить хорошо, когда днем солнце пригревает, а к вечеру все немного подмерзает. Приехали: первый съемочный день – плюс 3, четвертый съемочный день – минус 24 и дальше только холоднее.
В общей сложности мы провели там больше двух месяцев. Жить в таких местах – это большое усилие. Но там так красиво, что очень сложно уезжать. Хотя современные технологии, конечно, несколько упрощают все. Кино снимать тоже проще. Вот 20 лет назад это было бы практически невозможно даже с точки зрения одежды. А сейчас материалы такие, что и в минус 40 можно выйти на улицу и даже что-то делать. Хотя Юра жаловался пару раз, спрашивал: «Как я по эмоциям, по мимике? Все замерзло – не понимаю, работают мышцы лица или нет. Каменеет все». Думаю, внутренний Юра не раз говорил ему, что пора возвращаться домой.
– Почему вообще выбрали такую сложную локацию?
– У меня в Пермском крае живет двоюродный брат. И мы как-то решили сплавиться по одному из притоков Чусовой. А там такие виды: этажность, разрезы, древнее море, камни интересные, деревья непонятно откуда растут. И столько культурных слоев намешано. У нас в один кадр попали Ленин, Масленица и церковь. Или вот в магазин ходили, который топится печкой, а платишь с помощью банковской карты. Это возможно только в нашей стране, которая живет сразу в нескольких эпохах. И это во многом определяет логику, определяет этику, определяет целеполагание. Для «Подельников» такая многоэтажность важна, и я сразу понял, что можно выбирать локацию.
Экономические причины тоже были. Там есть Пермская кинокомиссия. Мы могли рассчитывать на рибейт. Местное министерство культуры возмещает часть затрат на производство национальных фильмов.
В основе нашей истории лежит древний пермский миф про медведя в жертвенной позе. И вот приезжаем мы в деревню Кын, по картинке – то, что надо. Но нам говорят, что снимать здесь нельзя, потому что до ближайшего строительного магазина 250 км. Начали спорить, оглядываемся и видим памятник медведю в жертвенной позе. Вопросов больше не было. В тот момент даже подумали, что есть в нашей истории что-то мистическое, хотя я в такие штуки совершенно не верю.
– «Подельников» показывали на «Кинотавре». Отзывы были разные: и хорошие, и не очень. Вас это задевает?
– Нет. Настоящего художника может обидеть далеко не каждый. Режиссер в современном кинематографическом процессе не может позволить себе быть тонким и чувствительным. Один съемочный день – это, даже по самым скромным подсчетам, порядка миллиона рублей. Тут не до тонкой душевной организации. Весь механизм должен работать без сбоев. Простой пример: есть сцена, на которую у меня 15-20 минут, а артист не выучил текст – и каждую минуту мы теряем деньги.
Большие артисты вроде Юры Борисова или Паши Деревянко такого себе не позволяют. Они все понимают. При этом они снимались не за какие-то космические деньги. Это дебютный фильм, и у нас по современным меркам был скромный бюджет. Они снимались за текст, в который поверили и который полюбили. У нас же часто шутят, что есть ипотечные проекты, а есть настоящие. «Подельники» – настоящий.
– Вы снимали спорт и до «Подельников». Перед летней Олимпиадой видела анонс документального фильма «Доплывем до Токио». Расскажите про него.
– Мы снимали историю про сборную по плаванию. Правда, закончить ее пока не получилось – пандемия здорово ограничила нас в ресурсах. Но это был интересный опыт. Док дает возможность погрузиться в тему и лучше прочувствовать ощущения спортсмена.
– По своему опыту знаю, что спортсмены – достаточно закрытые люди. Было сложно работать с ними?
– Конечно, были нюансы. Но я все понимаю. Спорт высоких достижений требует максимальной концентрации. Когда ты, например, готовишься к Олимпиаде – и это главное выступление в твоей жизни – нужно быть очень смелым человеком и не очень суеверным, чтобы подпустить к себе хоть кого-нибудь. Это предельное напряжение сил. Любое отвлечение создает дополнительные сложности. Старались снимать издалека, с помощью специальных объективов, чтобы не деформировать их тренировочное пространство. И все равно это сложно, чувствуется сопротивление.
Когда смотришь тот же Last Dance, понимаешь, что у Майкла Джордана не было выбора, потому что боссы НБА пришли и сказали: «Парни, вас будут снимать». И все. Есть строчка в контракте, потому что они понимают, что это бизнес. У нас такого нет. И это касается не только спорта, но и, например, науки и образования. Мы не видим красоты этого труда. В советское время, скажем, была целая сеть студий научного кино, где ученые встречались и кинематографистами и пытались на человеческом языке объяснить самые тяжелые для понимания научные явления. То же самое и в спорте. Было снято много классных картин. Сейчас почему-то вспомнился фильм Георгия Негашева «Последнее амплуа Олега Юртайкина» – про маленького хоккеиста, у которого ничего не получается, но его подбадривает сам Тарасов. Это фантастически важно. Сегодня ничего такого не происходит. Что с этим можно делать? Только стучать и напрашиваться. Может быть, откроют.