Владимир Миклушевский: «Надо меняться и перестраивать систему образования под новые потребности экономики»

Московский политех, несмотря на отказ России от участия в болонском процессе, пока не планирует переводить все свои образовательные программы на специалитет, пока это больше «бакалаврский вуз», рассказал в интервью «Ведомостям» ректор Московского политехнического университета Владимир Миклушевский. По его словам, форма и содержание образовательных программ согласуются с представителями индустрии – у вуза около 700 партнеров. Сейчас в планах Политеха создание собственной инженерной школы, которая будет разрабатывать в том числе собственные гоночные автомобили.

– Я всегда на 100% отдаю себя делу, которым занимаюсь, и не важно, как называется должность. Перед руководителем вуза и главой региона стоят разные задачи. Если говорить про масштаб деятельности, то у ректора, конечно, он меньше. Главный минус работы губернатором, наверное, в том, что очень редко сразу видишь результаты своего труда. А в вузе их можно увидеть очень быстро. И в этом есть свой большой плюс.

– Очень внимательно, часть моего сердца осталась там. Но я не считаю правильным комментировать, что и как там происходит, это уже не моя зона ответственности. Моя миссия в Приморском крае закончена, теперь пришли другие люди, которые работают в другой исторической ситуации и в других условиях.

– Тот вуз, который я принял в 2018 г., и какой он есть сейчас сильно отличаются, и надеюсь, что в лучшую сторону. Мы плотно работаем над цифровизацией, развитием электронных сервисов, что очень сильно облегчает жизнь абитуриентам, студентам и преподавателям.

И конечно, очень важная задача – это создание позитивной, творческой среды в вузе. Мне было очень приятно, когда студенты и преподаватели начали употреблять термин «семья Политеха». Это не мной придумано, и это дорогого стоит. Мы всегда говорим о том, что выпускник школы, приходя в вуз, не только проходит профессиональную подготовку и овладевает hard skills, но и социализируется. Иногда социализацию воспринимают достаточно примитивно: человек просто находится среди людей, учится, работает. Но мы считаем, что soft skills не менее важны, чем профессиональные навыки. И поэтому много времени уделяем внеучебной работе.

Пробуя себя в творчестве, студент открывает новые способности, которые могут быть напрямую связаны с его последующей профессиональной деятельностью, а могут и привести к решению ее изменить. Многоуровневая система получения высшего образования «2+2+2» (два года получения базовых знаний по выбранной специальности, два года специализированных знаний по профессии и два года магистратуры), про которую президент России говорил два года назад, в таком случае самая правильная.

– Когда человек приходит в вуз после школы, он не всегда точно осознает, что именно хочет. У него есть некое видение, которое сформировалось под влиянием определенных факторов – возможно, внешних – и чаще всего еще в детстве. Понимать, что он хочет от своей профессии, человек начинает, когда проучится первые годы и познакомится с работодателями. Все это может привести к смене образовательной траектории. Случаев, когда человек отучился 4–5 лет, а работает не по специальности, сотни.

– Проблема здесь состоит из двух частей. Первая в чистом виде политическая: мы не хотим, чтобы наша система ассоциировалась с болонской. Это как раз пусть политики решают. А я абсолютный практик, и могу сказать, что многоуровневая система – бакалавриат плюс магистратура – универсальна, но вокруг нее очень много заблуждений. Например, говорят, что болонская система предполагала признание российских дипломов за рубежом. Никогда она этого не предполагала. Дипломы всегда признавались только на основании двусторонних межправительственных соглашений.

Кроме того, мы хотим, чтобы у нас иностранцы учились, а потом оставались жить и работать. И мы не можем сказать иностранцам: «Ребята, вы поучитесь в рамках некоей перпендикулярной системы образования, с которой вы потом не сможете продолжить обучение и не сможете работать в других странах». Кто тогда к нам поедет учиться?

Образование – это тоже конкурентная сфера. Но любой иностранец, если создать нормальные условия, с удовольствием поедет учиться в Россию и останется здесь работать. Вряд ли он захочет поехать к нам, чтобы учиться в системе, которая несовместима с остальными.

– Я поддерживаю идею, которую высказывал Валерий Фальков: нам нужна своя национальная система образования. Сейчас у нас есть и двухуровневая система, и специалитет. Сейчас рано рассуждать о том, чего нет, – министерство обещало представить новую систему образования только к сентябрю. Просто не будем торопиться. Но думаю, что никаких резких шагов делать не будут, а настройка системе нужна всегда.

Когда я работал в Минобрнауки под руководством Андрея Фурсенко, он мне как-то сказал: «Володя, я общался со всеми министрами образования развитых стран мира. Ни одна страна не довольна своей системой образования». Я думаю, так и есть: мир очень быстро меняется, а система образования консервативна. Научно-педагогические школы развиваются десятилетиями, а система образования – это синтез динамики и консервативных начал. Важно, чтобы это было правильное сочетание. Сейчас Россия находится в рамках внешнего санкционного давления. Оно будет долгим, и все это понимают. Поэтому я абсолютно поддерживаю идею, что надо меняться и перестраивать систему образования под новые потребности экономики.

– Я очень хорошо помню 2006 год, когда МИСиС, моя альма-матер, стал одним из победителей в конкурсном отборе вузов, внедряющих инновационные образовательные программы. И основой нашей программы был как раз переход на болонскую, двухуровневую систему. Сопротивление было огромное, оно шло из преподавательской среды, транслировалось из индустрии. За эти годы не то чтобы с этим все смирились, но поняли, что система работает. Тем более что вузы, которые не хотели ее вводить, по ряду специальностей так и оставили специалитет.

– У нас достаточно много специальностей, которые преподаются в рамках специалитета. Я сторонник подхода, что специалитет должен восприниматься в формате «3+2» (сейчас в России бакалавриат занимает четыре года, магистратура – два), т. е., по сути, укороченный бакалавриат плюс магистратура. Но я не являюсь и сторонником тех, кто считает, что образования, полученного в рамках четырехлетнего бакалавриата, недостаточно. Образование можно сжать и в более короткий период,

Образовательные технологии сильно изменились по сравнению с тем временем, когда у нас был только специалитет. Изменился мир вокруг, поток информации и скорость ее получения. Я учился в школе на Урале, в маленьком поселке. Для заказа книг была система межбиблиотечного абонемента: заказываешь – и месяц ждешь. Когда уже учился в Институте стали и сплавов, то читал книги в Государственной публичной научно-технической библиотеке, делал с них ксерокопии. Тогда скорость доступа к информации была в десятки, сотни раз меньше. Сегодня у человека очень много помощников – компьютеры, роботы, программы и тому подобное. Если ты бухгалтер и работаешь в 1С, то тебе не надо перепроверять все на калькуляторе. Когда я учился в МИСиСе, у нас был целый курс, на котором учили пользоваться логарифмической линейкой. Стоит ли говорить, что я никогда в жизни не брал в руки логарифмическую линейку, чтобы что-то с ее помощью посчитать. Если мы уберем подобные курсы, то содержание образовательной программы спокойно уложится в более короткий период.

И еще один важный фактор, по которому строятся образовательные траектории, – это профессиональные стандарты. В них четко прописано, где нужен специалист, а где бакалавр или магистр. И надо учитывать, что экономике как можно быстрее нужны профессионалы. Да и сам человек заинтересован стать востребованным специалистом за меньший отрезок времени, так как в 23–24 года у многих уже семьи и люди хотят их обеспечивать. Повысить уровень образования они смогут, когда будет такая необходимость. 

– Обязательно. У вуза около 700 партнеров. Работодатели читают в Московском политехе много курсов, а руководители основных образовательных программ обсуждают их содержание и форму с индустрией. Например, в индустрии горного дела считают, что им нужен специалист. Поэтому, если вы будете готовить бакалавра, он останется без работы.

– Мы занимаем 5-е место в Москве по числу иностранцев. У нас учится более 1660 иностранцев. Сейчас от сотрудничества с нами отказался только один вуз – литовский. Всего у нас еще 43 зарубежных партнера, так что пока отказ практически на уровне погрешности. Учатся у нас студенты из 66 стран, в основном из СНГ, но есть и Азия, и Европа.

И то, что основа – СНГ, мы считаем правильным. Это укладывается в логику указа президента о необходимости увеличить число обучающихся в России иностранцев, которые оставались бы у нас работать.

У стран СНГ остался русский язык, у нас остались с ними связи, им тут проще адаптироваться, встроиться. Нам требуются профессионалы, а не те, кто только улицы подметает. И людям, которые сюда приезжают, нужны социальные лифты.

– Да, это работало. И в Политехе тоже работает. После бакалавриата у нас уходит примерно треть студентов – кто-то решил им и ограничиться, а кто-то выбрал магистратуру где-то еще. Так происходит в любом университете мира. Это не плохо и не хорошо, это просто как есть. Но в этой связи многие вузы стремятся выполнять контрольные цифры приема и изо всех сил набирают в магистратуру своих бакалавров. Я считаю, что это не очень хорошо: в такой ситуации в вузе нет новой крови. Да, Московский политех – бакалаврский вуз, к нам в основном идут в бакалавриат, но в России практически нет магистерских вузов – пожалуй, только «Сколтех». Сейчас, кстати, обсуждается идея, что из бакалавриата можно будет поступать только в профильную магистратуру, с чем я в корне не согласен.

– А хочется понять: почему нельзя менять? Дело в том, что в магистратуру надо сдать вступительный экзамен. Если человек не готов, то он и не сдаст его. А если он подготовился, то почему ему кто-то должен это запрещать? Это будет все еще, естественно, обсуждаться. Я надеюсь, что наше мнение будет услышано.

Когда я еще работал у Фурсенко, мы часто спорили о понятии «работа не по специальности». Например, в дипломе значится «металлург», а человек пошел работать в банк. Но этот человек в банке кредитует металлургические предприятия, проверяет технико-экономическое обоснование, и ему необходимо разбираться в технологиях – значит, он работает по специальности. Мне рассказывали, что аудиторские фирмы охотно берут работать выпускников биофака МГУ – их там учат систематизировать. Понятно, что на это образование еще надо наложить финансовое, но умение систематизировать уже дает очень хорошую базу, чтобы работать в других отраслях. И я считаю, что прорывы возникают как раз на стыке разных профессий.

– Сейчас мы самостоятельно, без господдержки создаем Передовую инженерную школу электромобилестроения. И делать мы ее будем с партнерами: «Камазом», «Автотором» и НАМИ (Научно-исследовательский автомобильный и автомоторный институт). Условия финансирования очень простые – это договоры на выполнение работ в интересах партнеров. Оборудование мы будем покупать сами, используя внутренние ресурсы вуза. В этом году мы запускаем три магистерские программы в рамках этой инженерной школы: «гоночный инжиниринг», «инженерный дизайн», «автомобильная мехатроника». Они будут работать как раз по принципам Физтеха – глубокое погруженное дуальное образование.

Кроме того, у нас есть два собственных конструкторских бюро. Одному из них уже 25 лет, сейчас это группа коммерческих компаний, они работают абсолютно самостоятельно, университет их не финансирует.

Второе конструкторское бюро сейчас занимается проектом беспилотного автобуса «Smart шаттл» (четырехместный беспилотный автобус для парковых зон) и гоночными автомобилями. И мы хотим его дорастить до уровня первого, т. е. чтобы оно было абсолютно самостоятельным, настроенным на коммерческого заказчика. Обучать специалистов высокого уровня можно только на конкретных проектах. И это и есть суть магистратуры в нашем понимании, это и есть передовая инженерная школа.

– Мне немного не нравится слово «импортозамещение», потому что мы как будто кого-то догоняем. Кто-то что-то сделал, а нам сейчас надо это заместить. Давайте мы свое сделаем, будем двигаться вперед, а не догонять! Мы как вуз не можем заменить Минпромторг или правительство, но готовы готовить кадры, заниматься электромобилями. А именно электромобиль, например, с точки зрения конструктива гораздо проще сделать, чем обычный автомобиль с двигателем внутреннего сгорания (ДВС). Там вы должны сделать двигатель, блок управления двигателем, трансмиссию. Электромобилю это не требуется. Потому что электродвигатель не такой сложный агрегат в отличие от ДВС. Трансмиссия электромобилю не нужна, он управляется более простым способом и гораздо проще делается беспилотным. И ровно по этим причинам производство электромобилей развивается во всем мире.

– Если мы говорим про наш университет, то все ниши, конечно же, мы сейчас не в состоянии закрыть. И мы сами не собираемся быть производителями – это не дело университета. Но мы готовы делать предсерийные образцы, готовы делать конструкторскую документацию для постановки на производство. Одна из больших проблем вузов состоит в том, что многие из них в создании техники доходят до прототипа, но редко кто доходит до предсерийного образца. Самое сложное – создать серийный автомобиль. У нас стоит задача создать маленький четырехместный автобус для парковых зон, но серийный. Та же задача у нас стоит и для электробайков.

Мы, кстати, встречались недавно с губернатором Нижегородской области Глебом Сергеевичем Никитиным. Это не было специально организованной встречей. Мы с ним приехали на финальную игру наших профессиональных женских футбольных команд по мини-футболу. И у нас было два часа – посмотреть игру и поговорить. Он заинтересовался «Smart шаттлом» – в связи с юбилеем Нижнего Новгорода в городе создали еще один большой парк, где их можно использовать. Сейчас мы ведем переговоры с областью о серийном производстве.

– По крайней мере, у нас все есть для создания прототипа: станки, обрабатывающие стенды и т. д. Чего не хватает – мы заказываем у партнеров. Но вот электродвигатель, например, нам привозят частенько из-за границы. Но сейчас, например, «Автотор» создает производство электродвигателей в Калининграде. «Росатом» делает завод по производству аккумуляторов – тоже в Калининграде.

– Да, все, что связано с IT, очень востребовано. Это тренд и общероссийский, и мировой. И в Московском политехе это тренд последних пяти лет точно, он был все время, что я работаю в университете. То, что правительство сейчас принимает такие меры, абсолютно правильно.

Сейчас в университете 24% студентов – это айтишники. И на IT нам добавили 13% бюджетных мест. В прошлом году было 714 бюджетных мест на IT, в этом – 839 мест. Уверены, что плюсом будет еще много внебюджетников. В прошлом году у нас прирост внебюджетных студентов составил 60% по сравнению с 2020 г. Зачисленных «платников» на IT в 2020 г. было 605 человек, в 2021 г. – 1072 человека. При этом средний проходной балл ЕГЭ вырос на три балла. А это важно, потому что чем больше вы наращиваете число студентов, особенно внебюджетников, тем больше у вас падает средний балл ЕГЭ.

Меня спрашивали журналисты, что делать, чтобы айтишники не уезжали. Мне кажется, это вообще вопрос тридесятый. Потому что айтишник совершенно спокойно может уехать за границу, а выполнять заказы из России. Какая разница, где он географически находится? Вы ему заказ дайте! Проблема заключается в том, что люди уехали вслед за компаниями, которые вывели свой бизнес из России. Дайте им российские заказы – и никаких проблем не будет.