«Эта катастрофа еще будет аукаться». Репортаж с мазутных пляжей Анапы и Керчи

Пока российские регионы готовились к новогодним праздникам, в Крыму и на Кубани боролись с катастрофой. Песчаные пляжи Анапы пропитались мазутом, на берегу – мертвые дельфины, моллюски, крабы и птицы, а в Крыму волонтеры спасают пострадавших от нефтепродуктов пернатых. Как идет ликвидация последствий крупнейшего экологического бедствия на Черном море – в репортаже «Ведомостей».

«Будьте готовы ко всему»

Окраина Керчи. 27 декабря. В лагерь к волонтерам поступили две птицы, измазанные мазутом, как раз когда мы с фотографом приехали к ним. Черный баклан подал признаки жизни. Его необходимо реанимировать. Сильная интоксикация. Ветеринара нет. Орнитологи консультируют онлайн. Некоторые специалисты приходят днем на несколько часов, хотя птиц в основном приносят вечером или даже ночью, когда уже стемнеет. Тогда обессилившие водоплавающие выходят на берег.

«Нужно три шприца с полисорбом. Но для начала нужно почистить клюв...», – объясняет орнитолог, который подключается по громкой связи из другого конца России.

Сами волонтеры расположились в заводском помещении индустриального парка «Еникале». Там есть душ, где отмывают и отпаивают пернатых, два кабинета для их реабилитации и склад для гуманитарной помощи. Других вариантов в Керчи нет – разводит руками один из волонтеров. Расходников для спасения птиц требуется много – картофельный крахмал, которым в тазу обмазывают птицу и очищают мазут с перьев, моющее средство Fairy, препараты для лечения, ветошь, картонные коробки и прочие расходники вроде средств индивидуальной защиты для волонтеров, оборудование для отлова...

«Почистить клюв нужно тщательно-тщательно, ватной палочкой… Но все равно будьте готовы ко всему...» – продолжает орнитолог. «Не пугайте нас, мы ее спасем и будем делать все что только можно», – говорит один из кураторов волонтеров Павел.

Консультация продолжается. И борьба за жизнь баклана.

В это же время из Анапы приходит гуманитарная помощь. Все, что нужно волонтерам для помощи птицам и не только. Ведь море продолжает выбрасывать на керченскую набережную в центре города грязные водоросли, слипшиеся с большими и маленькими кусками мазута.

Начинается разгрузка гуманитарки, которую волонтеры несут на склад в «Еникале». Неподалеку стоит машина ветеринарной службы для перевозки биологических отходов с соответствующей маркировкой – «Осторожно. Биологическая опасность. (Инфекционные вещества)».

«Не могла остаться в стороне»

Мы приехали в Анапу утром 25 декабря спустя 10 дней после крушения двух танкеров «Волгонефть 212» и «Волгонефть 239» в Черном море 15 декабря, из-за которого произошел разлив мазута. Танкеры суммарно перевозили 9200 т мазута. По оценке главы Минприроды Александра Козлова, в море вылилось чуть меньше половины – около 4000 т.

Как заявлял глава МЧС РФ Александр Куренков, собственники затонувших танкеров должны поднять суда до 16 июня 2025 г. Общая протяженность береговой линии в Темрюкском районе и Анапе, которые больше всего пострадали от экологической катастрофы, превышает 50 км. В Крыму выбросы мазута на берег проходили более локально, там были загрязнены некоторые участки побережья Керчи, Ленинского района и на острове Тузла.

Региональный режим ЧС на Кубани ввели только 25 декабря. Федеральный – 26 декабря. В Крыму региональный ЧС ввели 28 декабря.

Разговоры об экологической катастрофе звучали и в поезде «Москва – Анапа», и среди ожидающих такси на вокзале. Таксист, который вез нас до отеля, констатировал: «накрылся сезон». От жителей города такие высказывания мы слышали за три дня не один раз. В гостинице рядом с береговой линией в поселке Витязево, где мы с фотографом забронировали номера, разместилось множество волонтеров.

На входной двери висело объявление: «без бахил внутрь не входить». После прогулок по мазуту волонтеры заносили на подошвах частицы токсичного нефтепродукта вместе с песком. На входе около двери вместо традиционных ковриков для ног расстелены разорванные картонные коробки, которые полностью закрывают пол, стоят десятки испачканных в мазуте и песке резиновых сапог и две емкости с новыми и использованными бахилами.

Несмотря на меры предосторожности, внутри помещения чувствуется резкий запах мазута, который начинаешь быстро узнавать на побережье.

Около гостиницы мы встречаем волонтеров. Пока они подвозят нас в один из штабов, рассказывают, что приехали из Сочи, где организовали трансфер до Анапы для желающих. «Не могла остаться в стороне, плакала, когда смотрела видео погибших птиц и дельфинов, – говорит девушка. – Была возможность, я и приехала».

Мы доезжаем в один из штабов. Только в Витязево их несколько. Десятки человек надевают защитные костюмы, чтобы убирать с пляжа нефтепродукты. Некоторые обматывают пленкой сапоги и костюмы до колена или выше, чтобы их не разъело токсичное топливо. Затем они берут респираторы, перчатки, иногда защитные очки и идут на пляж.

Волонтеры разного возраста – и совсем молодые, и пожилые. Добровольцы со всей России. Для тех, кто пришел на перерыв: вода, чай, кофе, печенье, бутерброды и горячий обед. Тех, кто приходит с пляжа, обязательно просят выпить сорбент.

Если в гостинице и штабе лишь слегка ощущался запах нефтепродуктов, то на золотом песке, усеянном пятнами мазута разной величины, стоит удушающая нефтяная вонь. Она пробивает заслон защитной маски и респираторы. Едкий запах химии моментально пропитывает волосы и одежду.

Не наступить на мазут на побережье невозможно. Тягучие пятна могут быть разного размера: с крышку кастрюли или диаметром в десяток метров. Их дробят на части, а потом закидывают в мешки.

Утром 25 декабря на маленьком участке пляжа – десятки, если не сотни волонтеров. Они сгребают песок, перемешанный с мазутом, в мешки. По всей береговой линии в несколько километров тысячи, если не десятки тысяч мешков.

Некоторые работают не лопатами, а руками, перекладывая огромные куски клейкой черной массу в мешки. Например, Артем из краснодарской налоговой рассказал, что работают посменно – по несколько дней. Мешки не считают, да и заполненные мешками ковши экскаваторов и грузовики уже перестали считать.

В некоторых местах участки, которые надо очистить от мазута, поделены между разными группами волонтеров. Около них некоторых стоят таблички «Павловский район», «МО Новороссийск», «Брюховецкий район» и так далее. Словно попал не на ликвидацию катастрофы, а на массовое мероприятие.

«Выкинуло очередную порцию мазута»

Когда подходишь к морю, прямо у берега и под водой видны черные разводы из мелких частиц мазута. На некоторых частях пляжа настоящие кладбища раковин рапанов и других погибших моллюсков. Привычным становится зрелище водорослей и мертвых медуз, перемешанных с кусками мазута.

Нижняя часть когда-то белоснежных навесов почернела, словно ее вымазали дегтем. На пляже лежит перевернутая лодка, полностью залитая мазутом. В одном из пунктов волонтеров на берегу я вижу груду лопат, которые чистят два добровольца. «Оставили на пляже до утра, а ночью море выкинуло очередную порцию мазута», – говорит один из них.

Пройдя несколько километров по песчаному пляжу, я заметила несколько куч с мешками, которые лежат на пляже не первый день. Мазут разъел их и снова растекся по песку. Несмотря на то что на пляже были тысячи волонтеров, чувствовалась нехватка рабочих рук и спецтехники.

Находиться больше трех часов на пляже не рекомендуется – испарения очень токсичны, начинается головокружение. Поэтому многие работают посменно. Кто-то отдыхает несколько часов и идет работать снова, некоторые, наоборот, идут на сортировку гумпомощи или готовить еду.

26 декабря перед визитом главы МЧС России Куренкова в Витязево работа кипела вовсю. Волонтеры в белых костюмах. На входе экскаватор разрывал барханы, в которых то ли складировали, то ли прятали мешки с собранными нефтепродуктами. Теперь их перекладывали в грузовик для вывоза. Еще часть техники просто сгребала песок параллельно береговой линии. Чуть дальше около развернутых на пляже штабов МЧС руководители разного уровня суетились, переговаривались друг с другом и по рации.

Группа молодых ребят в перепачканных костюмах со смехом подошли к палаткам пункта обогрева. В ожидании чая и печенек они весело переговаривались, обсуждая перепачканную одежду. У некоторых на спинах мазутом были написаны номера, как у игроков спортивных команд.

В это время сотрудники МЧС рядом с пунктами обогрева разворачивали еще две большие палатки защитного цвета для начальства. Понаблюдав около часа за административной суетой, мы едем в поселок Благовещенский, в природный парк Анапская пересыпь. Бугазская коса, где он расположен, идет от Анапского округа до Тамани: буквально несколько десятков метров отделяет Черное море от Бугазского, а после и Кизилташского лимана.

«За два дня 3000 мешков собрали, но техники не хватает»

У входа в ООПТ, прямо за табличкой нас встретила гряда из мешков с песком и мазутом несколько метров в высоту. Рядом на брезенте лежал мертвый дельфин. Пока мы фотографировали гору мешков, подъехали волонтеры на внедорожнике с прицепом. Они сбросили очередные собранные мешки в кучу, которую позже должны вывезти на утилизацию самосвалы.

«Запрыгивайте в кузов, подвезем! Там идти 5 км», – сказал волонтер-водитель.

Мы не стали отказываться. Идти по штормовому морскому ветру, который пронизывает до костей, по песчаной косе несколько километров – сомнительное развлечение. Волонтеры в такую погоду работают на пляже.

Пока мы ехали, водитель рассказал, что волонтеров много, но хотелось, чтобы работали лучше. В основном это работники разных предприятий со всего региона. Больших пятен, как в Анапе, на косе нет, хуже, когда попадаются мелкие куски мазута, которые сложнее отделить от песка. Некоторые его буквально просеивают, чтобы отделить от песка. А некоторые халтурят. «Может хоть вы на них повлияете», – заметил волонтер и высадил нас около пункта обогрева.

Мы приехали к месту назначения уже в конце светового дня. Удивительно: чем труднодоступнее места, тем проще, человечнее и душевнее казались и волонтеры, и их кураторы.

В Благовещенском нас встретил один из координаторов. Ветер на косе еще злее. На вопрос, расскажите, как вы тут справляетесь, волонтер с улыбкой отметил: «Мы тут уже 10 дней. Мы... [очень устали]». А затем пригласил нас в пункт обогрева. Шатер был полон людей, которые пришли на обед.

Как только мы зашли в шатер, отвечавшая за готовку Лада предложила присоединиться и нам: «Ребята, поешьте – у нас щи домашние». Куда бы мы ни приходили, волонтеры всегда старались нас накормить.

Вокруг на разных участках Бугазской косы некоторые волонтеры продолжали работу, несмотря на холод и штормовой ветер. Больших мазутных пятен, как в Витязево, тут уже не было. Волонтеры использовали вместо сита для работы с мелкими кусочками нефтепродуктов сетчатые пластиковые ящики. Часть волонтеров уже окончили работу и ожидали, когда отвезут в штаб.

Они сидели на парапете маленького деревянного строения, укрываясь от ветра и ожидая своей очереди на транспорт. «Девушка, идите к нам, тут не так дует!». Я подошла. Дуло действительно немного меньше.

Молодой волонтер Александр говорит, что работать на уборке тяжело: «Но мы в тельняшках». Они приехали группой из Усть-Лабинска, работают уже третий день: до этого два дня в Витязево, один – на косе.

«За первые два дня 3000 мешков точно собрали, но техники сильно не хватает. Все боятся, что вода поднимется, и мешки и мазут смоет обратно в море», – говорит мужчина средних лет, опираясь на лопату. А на косе еще хуже, говорит он.

«Это все еще будет аукаться и аукаться, – говорит волонтер Александр, и мужчины, стоящие рядом, кивают и соглашаются. – Тепло пойдет, мазут начнет подыматься со дна, начнутся испарения. Сейчас, пока холодно, мазут коксуется – оседает в воде, а на суше можно выбирать кусками».

Мы с частью волонтеров садимся в микроавтобус, чтобы уехать в город. В нем знакомимся с Марией, которая приехала помогать из Москвы. Иногородних и действительно немало.

Еще двух москвичек мы встретили за ужином в отеле, девочки приехали не несколько дней – они и убирали мазут, и готовили для тех, кто работает на пляжах. «Мы-то ладно, несколько сотен бутербродов сделали, теперь, наверное, год их сами есть не будем, – смеется одна из них, симпатичная блондинка с короткой стрижкой. – Но бутерброды – это еще не страшно, а вот одна из женщин нарезала больше 10 кг лука, плакали от этого запаха все».

А в пункте обогрева на Бугазской косе мы познакомились с биологом Марией из Рязани. Она орнитолог и работает в Окском заповеднике в питомнике редких журавлей. Она прошла пешком половину пути от Витязево до станицы Благовещенская (около 13 км) и осмотрела берега Кизилташского лимана. Большинство птиц, которых она там обнаружила, не чистили постоянно перья, а значит, были чистыми, объясняет она. «Они единично встречаются, и туда людей не направишь, – рассказывала Мария. – То есть одна загрязненная птица на 100, 200 и 300 м. В некоторых местах одна птица на 500 м».

Полноценный штаб по отлову птиц появился в Витязево только утром 26 декабря. До этого все делали волонтеры и местные жители. Некоторые люди, которые обнаружили загрязненных и истощенных птиц, искали транспорт, чтобы их отвезти.

«Мы стали давать им имена»

С водоплавающими ситуация очень сложная. В Витязево мы побывали на автомойке из трех помещений, которую переоборудовали для мытья пернатых. В соседних помещениях для волонтеров сделали зону отдыха – там несколько кроватей, туалет... Рядом с мойкой кофейня, там волонтеры пьют чай, кофе, могут перекусить. Тем, кто отмывает птиц, дают сорбент, его необходимо пить как минимум два раза в день.

В первую очередь помощь оказывается самым пострадавшим. На одну птицу уходит минимум час. Когда привезли испачканную в мазуте чомгу, нас пускают посмотреть, как проходит процесс. В одном из помещений ее осмотрел ветеринар, ей почистили клюв ватными палочками, а затем дали сорбент. Затем птичку понесли в другое помещение на водные процедуры.

Здесь стоит несколько столов, упаковки крахмала, тазики, ковшики, ведра с водой. Птицу моют в том числе с Fairy, который может очистить с перьев нефтепродукт. На стенах, на полу и в некоторых тазиках с внешней стороны видны разводы от мазута, стоит тяжелый запах химии. Все работают в респираторах, перчатках, касках и специальных защитных костюмах. Нас тоже попросили надеть халаты и маски. Памятки висят на стенах – напоминание для новичков.

Внешне птица не выглядела загрязненной, но за полчаса, пока ее мыли, волонтеры несколько раз меняли почерневшую воду. «Знаете, мы стали давать им имена, – говорит одна из волонтеров. – Эту мы назовем Журналист». Затем птицу оборачивают полотенцам, вытирают, чтобы не замерзла, и отправляют на просушку, а затем сажают в коробку. На ней пишут состояние птицы, какие препараты и когда ей давали. Затем пернатых отправляют на реабилитацию.

«Это не гарантия, что все птицы выживут»

Мы перемещаемся в организованный неподалеку птичий госпиталь. Его развернули в детском оздоровительном лагере «Арктика». Здесь работают врачи-ветеринары с профильным образованием. Есть орнитологи. Там нас встречает молодой орнитолог из Санкт-Петербурга Анастасия Тимофеева, работает 10-й день. Дома оставила мужу на попечение пятимесячного ребенка и девять редких птиц. «Сейчас я покажу, как мы работаем. Нам за свою работу не стыдно. Но тяжелых показывать не буду – их нельзя беспокоить», – начинает она экскурсию.

В большом помещении, столовой детского лагеря, – ряды столов, уставленные коробками. От остального пространства они отделены заграждающими лентами. Она подводит нас к некоторым коробкам.

«Каждая коробка нумеруется. Есть специальный человек, который все фиксирует – пишется вид птицы, какие лекарства ей дали и в какое время, а также и состояние, – объясняет Анастасия и ведет нас вглубь помещения, где стоит отдельный ряд столов с коробками. – А здесь карантинная зона. Мы птиц осматриваем. Условно здоровых мы отправляем к другим, а с явными признаками инфекций или нагноений оставляем здесь, с ними работают отдельные люди».

В птичьем госпитале есть необходимая аппаратура – инфузоматы, кислородный концентратор – если есть одышка, птицам могут поставить капельницу. Дальше она нам показывает составленные груды расходников, медикаментов на столах. «И это только на один день», – говорит она. Анастасия объясняет, что работают в лагере и местные, которые приходят помогать.

«Хотите, покажу вам кого-то интересного?» – спрашивает она нас и ведет к коробке с бакланом. Показывает его, баклан подает голос, словно возмущается, что его опять потревожили. «Он недавно стабилизировался. Приехал тяжелый. Сама его с мойки забрала», – говорит она.

«К сожалению, то, что мы сейчас делаем, это не гарантия, что все птицы выживут, потому что катастрофа очень большая. Прогноз по выживаемости сделать не можем», – говорит орнитолог.

По ее словам, после разлива мазута в 2007 г. в Керченском проливе выживало всего 5% птиц. Первые два – три дня птиц пытаются стабилизировать, а дальше зависит от того, насколько сильно было поражение и насколько сильно был истощен организм птицы.

Через центр прошло и порядка 20 краснокнижных птиц, а всего более 1000 особей. «Сейчас 10-й день после катастрофы, птиц становится все меньше. Они, к сожалению, погибают еще там, на берегу. Там колоссальные потери – то, что доходит до нас, – это капля в море. Но мы должны попытаться. Даже ради этих 5%», – говорит Анастасия.

Как объясняет орнитолог, разлив мазута для птиц Черноморско-Азовского бассейнов – огромная катастрофа. Все птицы так или иначе будут поражены: «Даже чистые птицы поедят отравленную рыбу и умрут».

«Мы мыли уже мертвую птицу»

На контрасте с тем, что мы видели в Анапе, условия работы в Крыму выглядят спартанскими. Керченские волонтеры рассказывали о дефиците постоянного ветеринара и отсутствие орнитолога на месте бедствия – эту информацию они распространяют и по соцсетям, и по волонтерским пабликам, посвященных координации после разлива мазута.

Сейчас еще один волонтерский центр для помощи пораженным нефтепродуктами появился в Феодосии, части пернатых помогает парк «Тайган».

В «Еникале» мы полчаса наблюдали, как волонтеры героически бились за жизнь баклана, следуя рекомендациям по ВКС – пропаивали сорбентами, кололи лекарства, смывали мазут. Он умер у нас на глазах. «Мы мыли уже мертвую птицу», – сказала одна из волонтеров и в слезах вышла на улицу.