Российский суд впервые присудил пенсию рожденному после смерти отца ребенку

Химкинский городской суд Московской области удовлетворил исковые требования москвички к Социальному фонду России (СФР) о праве ее ребенка получать пенсию по потере кормильца при условии, что беременность произошла уже после смерти супруга путем экстракорпорального оплодотворения (ЭКО). Это прецедентное решение в российской практике, рассказали «Ведомостям» адвокаты, представляющие интересы истца, Денис Ротай и Ирина Зуй из филиала «Степанищева, Зуй и партнеры» Московской областной коллегии адвокатов.

По словам самой заявительницы, они с супругом получили эмбрионы (т. е. зачатие в пробирке произошло еще при жизни супруга) летом 2021 г. А в сентябре ее муж скоропостижно скончался. Забеременеть у женщины получилось через три месяца после смерти супруга – ребенок родился в августе 2022 г.

В договоре у пары с клиникой репродуктивных медицинских технологий был пункт о том, что в случае смерти одного из родителей право распоряжения эмбрионами переходит ко второму родителю (этот пункт в договоре бывает далеко не всегда), отметил адвокат. В прошлом году адвокаты добились в судебном порядке признания за ребенком права на наследство. Мать ребенка решила также обратиться за страховой пенсией по потере кормильца, поскольку воспитывает ребенка одна, совмещая с работой, и денежные средства на няню, по ее словам, будут совсем не лишними.

Но СФР отказал в назначении такой пенсии, ссылаясь на то, что ребенок родился вне брака, по истечении 300-дневного срока после смерти отца и при жизни не находился на содержании отца. В этом случае, по мнению ответчиков, иждивение ребенка не усматривается, а право на получение страховой пенсии при таких обстоятельствах рождения нормами закона не предусмотрено.

Если в области регулирования применения самих репродуктивных технологий российское законодательство постепенно развивается, то вот в области регулирования социальных последствий их применения законотворчество ощутимо запаздывает, считает адвокат москвички. Анализ судебной практики, по словам Ротая, показал, что линия защиты, построенная на обжаловании решений государственного органа об отказе в назначении пенсии, на тот момент не имела положительной перспективы. Суды оценивали решения государственного органа только на предмет их соответствия нормам права, регулирующим рассматриваемое публичное правоотношение, уточнил он. Таким образом, резюмировал Ротай, налицо имеется пробел в законодательстве, для восполнения которого в правовом регулировании тех или иных отношений, направленных на защиту прав и законных интересов граждан, и существует институт применения аналогии права. 

Сейчас в Конституционном суде (КС) готовится постановление по аналогичной проблеме. В конце октября наивысшая инстанция провела открытые слушания по делу о проверке положений закона «О страховых пенсиях», писали «Ведомости». С жалобой в КС обратилась петербурженка Мария Щаникова, которая оспаривает нарушение прав ее несовершеннолетних детей, зачатых после смерти мужа путем ЭКО. 

Осенью 2016 г. Щаникова использовала клетки умершего супруга для проведения оплодотворения. Биоматериал для ЭКО был получен еще при жизни мужа и подвергся криоконсервации. Более чем через 300 дней с момента смерти супруга у заявительницы родились близнецы. Щаникова обратилась в пенсионный орган за назначением страховой пенсии по случаю потери кормильца после подтверждения судом факта отцовства. В пенсии ее детям было отказано, из-за того что процедура оплодотворения проводилась после смерти супруга и близнецы не могли находиться у него на иждивении. Нижестоящие судебные инстанции подтвердили законность этого отказа. По мнению заявительницы, нормы закона «О страховых пенсиях» не соответствуют Конституции, поскольку лишают детей, зачатых с помощью медицинских технологий после смерти родителя, права на получение пенсии по потере кормильца. 

Вопросы применения вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) становятся все более актуальными в связи со стремительным ростом числа соответствующих процедур, рассказывала «Ведомостям» партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Екатерина Тягай. По ее словам, дело Щаниковой – яркий, но не единичный пример того, как рамочное нормативное регулирование и, главное, правоприменение не успевают за развитием общественных отношений, связанных с применением ВРТ. Сейчас в России также отсутствует детальное правовое регулирование использования ВРТ. По сути, отмечает эксперт, этому посвящены лишь ст. 55 закона «Об основах охраны здоровья граждан» и приказ Министерства здравоохранения от 31 июля 2020 г., которые утверждают порядок использования ВРТ. Тягай считает, что недостаточное правовое регулирование и наличие множества пробелов приводят к возникновению проблем и сложностей в применении самих технологий, а также к небезосновательным опасениям будущих родителей относительно равенства прав их детей и детей, зачатых и рожденных «естественным путем». В частности, действующее законодательство не раскрывает понятия зачатия, хотя именно с зачатием связано появление потенциальных прав. Очевидно, говорит Тягай, что данная норма была сформулирована до появления и развития ВРТ и не принимала во внимание иные способы зачатия, кроме традиционного.

«Надеюсь, вынесенное решение суда в защиту прав ребенка по нашему делу устоит в последующих инстанциях, а КС своим постановлением все-таки подтвердит конституционный принцип равенства прав всех детей и недопустимость их дискриминации в зависимости от способа рождения, а также установит обязательный правовой подход к разрешению подобных споров до момента внесения изменений в действующее законодательство», – заявил Ротай.