«Все осталось там, вся наша жизнь»: что рассказывают уехавшие из Курской области

После того как украинская армия вторглась в приграничные районы Курской области, многие регионы принимают беженцев в пунктах временного размещения (ПВР). Подмосковье не стало исключением. Корреспондент «Ведомостей» побывал в ПВР в Ступине, где разместили жителей граничащего с Украиной региона.

В пансионате «Сосновый бор» разместили 165 жителей Курской области. Из них 115 – дети, рассказали «Ведомостям» в министерстве социального развития Подмосковья. В пансионате, на базе которого создали ПВР, есть все условия для комфортного проживания. У детей разнообразный досуг – игры, квесты, мастер-классы и экскурсии. По словам губернатора Московской области Андрея Воробьева, в начале учебного года для детей будет организовано обучение в ближайших школах.

Группы беженцев прибывали в четыре захода, ночью, рассказывает нам замдиректора пансионата Руслан Огосян. Для женщин и детей приготовили и основной жилой фонд, и резервный. Кроме того, прямо в «Сосновом бору» для жителей Курской области организовали встречи и консультации с сотрудниками МФЦ – это нужно для того, чтобы они могли решать вопросы с документами, выплатами и проч.

Пансионат находится неподалеку от Ступина – чтобы соответствовать названию, в сосновом бору. На территории малоэтажная застройка ярких цветов. С беженцами работают психологи, потому что люди пережили глубокую психологическую травму. Каждый день в пансионат приезжают сотрудники дворцов культуры, спортивных школ, чтобы проводить мероприятия и мастер-классы.

«Мы стараемся создать условия, максимально приближенные к домашним, чтобы люди чувствовали себя комфортно», – говорит Огосян.

Мы приехали в ПВР, когда был обед. В одном из главных зданий на втором этаже расположена столовая. В ней сидят мамы с детьми, пенсионерки. Еда незамысловатая – борщ, салат со свежей капустой и картошка с котлетами.

Спускаемся на улицу, по лестнице пробегает хохочущий мальчик лет пяти, лицо у него в зеленке, за ним следом быстрым шагом идет молодая женщина в сиреневом спортивном костюме, берет мальчика за руку и ведет в столовую. На первом этаже в холле за столом сидят женщины за ноутбуком и оформляют документы. Рядом мама с маленькой дочкой.

На улице пожилая охранница раздает мальчишкам игрушки, которые привезли волонтеры.

К нам подходит женщина, помогавшая вывозить беженцев из Курской области. «Хотите поговорить с теми, кто пережил обстрелы? Такие жуткие и печальные истории. Мы пока ехали, такого наслушались – волосы дыбом! Только вы напишите, пожалуйста!» – говорит она и ведет нас к одному из корпусов.

«Могло бахнуть не только ночью, но и днем»

Заходим в одноэтажное здание на несколько комнат-номеров. В небольшом холле стоят два компактных дивана, постелен коврик и стоит много аккуратно сложенной детской и женской обуви. Нас встречает молодая светловолосая женщина с младенцем на руках. Просит разуться.

«Мы тут только что полы помыли», – поясняет она.

Проходим в ее номер. Там две одноместные кровати сдвинуты, еще одна стоит у окна. В углу за столом сидит девочка, играет конфетами M&M’s и смотрит мультики на плазме. Олеся, хозяйка комнаты, из города Обоянь. У нее трое детей – старшей девочке семь лет, мальчику шесть, а младшей 1,5 года.

Эвакуироваться из города семье предложили в местной администрации. Собрали людей около 10 утра. Приехали в Подмосковье в 4 часа утра 12 августа. В Обояни остались родители, маленькие брат и сестра, дяди и тети. Муж служит в Волчанске. Связь с ним бывает периодически.

«Именно в нашем городе обстрелов не было, но в ближайших деревнях, около 50 км, были. Очень громко, – рассказывает Олеся, помогая младшей дочери забраться на кровать. – Дети беспокоились. Гулять вообще не выходили, потому что могло бахнуть не только ночью, но и днем».

Решили эвакуироваться, потому что за детей было страшно, продолжает она: «Очень хочется домой к сентябрю, муж скоро должен в отпуск приехать». «Не будут же нас тут насильно держать, – говорит Олеся. – Сейчас говорят, в нашей области потише стало, «бахи» еще есть, но не так [как прежде]».

Условиями ПВР довольна, говорит, что в пансионате детям нравится. Они постоянно гуляют, у них то дискотеки, то развлечения, то «вкусняшки едят». Самой непривычно – раньше никуда не выезжали. Выплатами обеспечили. Из санатория иногда ездят в Ступино – в магазины, в аптеку.

«Девочке младшей вещи покупала. Мы уехали – почти ничего не успели взять. <...> Съездила вчера, купила ей лосины и другой одежды по мелочи, – говорит Олеся. – А с вещами и игрушками помогают».

«Уже был собран тревожный чемоданчик»

Подходим к соседнему трехэтажному корпусу. Проходит женщина из Суджи. Говорить с журналистами отказывается: уже беседовала и ничего не написали. «Эмоции зашкаливают после всего пережитого», – делится она и идет за высохшим бельем.

Ольга приехала с двумя детьми из Суджи. У нее две дочери – 9 и 15 лет. Мы садимся на скамейку. Она просит дочь пойти погулять. Говорит, младшая очень тяжело все перенесла. По ночам вскакивает и плачет. Здесь с ней работают психологи.

«Полтретьего ночи мы проснулись от того, что начали лететь ракеты, – сдержанно говорит Ольга. – Прилетело в огород. Тряслись окна, стены. Обстрелы шли один за другим. Беспрерывно. <...> Сидели в коридоре вчетвером под пледом. Все трясется. Первая мысль: если попадет ракета, то четверых не станет. Не так больно будет».

У многих кто-то в семье погибал, а кто-то выживал, говорит она: «Я не представляю, как это пережить. Но мы, слава богу, все живые и здоровые, без ранений. Да, пусть голые. Зато все живы».

«Уже был собран тревожный чемоданчик, где все наши документы, документы на дом и первоначальная какая-то одежда. Я ухватила пару кофт, пару штанов. Детям по игрушке», – вздыхает Ольга.

Утром, когда первые обстрелы немного стихли, выехали. По дороге в Курск видели очень много раненых. Стояли раскуроченные автомобили.

Со знакомыми, которые остались в Судже, связи нет. С ВСУ по дороге не столкнулись. Когда еще была возможность, Ольге позвонила мама и рассказала, что прилетело в огород и всю картошку вывернуло. Убедила маму быстро собраться. Она уехала вообще без ничего, только документы взяла.

«Много что осталось. Ребенку подарили телефон, он в упаковке остался у нее на столе, а теперь новый надо покупать. Компьютер дорогой, – сетует Ольга. – Все осталось там. Вся наша жизнь. 16 лет брака и все, что нажито. Ремонтировали, строили, кровлю перекрыли. Четыре кошки, все стерилизованные, собачка полгода. Выпустили. Я успела все, что было в холодильнике, выкинуть им [животным] во двор. <...> Мы думали, что чуть-чуть постреляют и мы приедем, заберем».

Ольга рассказывает, что, когда в Курске были беженцы из Донецка, возила одежду и игрушки детям – в большом количестве. «Возили, а теперь сами в такой ситуации. Я боюсь только одного – что сейчас-то нас поддерживают, а потом забудут». Ольга думает, как жить дальше. Попробуют с мужем обосноваться в Ступине, если не понравится, то будут переезжать куда-то еще.

Сама она работала экономистом, муж – строитель. «Будем строить жизнь с нуля», – продолжает Ольга.

Пока беженцам дают сертификаты на компенсацию утерянного жилья. «Нам написали, что положено только 83 кв. м – и то только Курская область. Но такое огромное количество людей – где столько жилья набрать?» – говорит Ольга и прощается.

«Мимо ехали знакомые, наверное, убегали уже»

Около еще одного здания женщины в небольшой очереди. Там выдают гуманитарную помощь. Много ящиков с надписями: «детская одежда», «муж. одежда», «жен. одежда» и т. д. Отдельно горкой лежит разная обувь. Напоминает распродажу секонд-хенда. Люди выбирают то, что им подойдет, из разложенного многообразия – от футболок до пуховиков.

Периодически к зданию приезжают волонтеры, некоторые привозят игрушки, раскраски. Их моментально окружают дети.

Неподалеку в беседке, окруженной соснами, дети постарше участвуют в квесте. Те, что помоложе, ездят по территории санатория на самокатах, велосипедах и скейтах. Некоторые пускают мыльные пузыри. Ничто не указывает на то, что они совсем недавно были вынуждены покинуть дома.

Лариса – из села Гончаровка расположенного в 1 км от Суджи. Эвакуировалась с двумя детьми – 6 и 11 лет. Ночью 6 августа, рассказывает она, в селе была настоящая бомбежка, стены дрожали, стекла звенели.

«Проснулась от выстрелов. Мы к этому привыкли. Но тут прямо залпы. Утром более менее утихло. Я думала, что все уже образумилось. Сходила за молоком. Мимо ехали знакомые, наверное, убегали уже, – говорит Лариса. – Но нет ни сети, ни воды, ни света. Никуда не могу позвонить. Потом прибегает наш сосед. Рассказывает, что звонит наш папа, который в Москве на работе, говорит: собирайтесь и уезжайте! Сказали, что зашли украинцы, прорвали оборону».

Покидали вещи в машину и надеялись вернуться вечером. Но остались переночевать у родственников, которые живут около Курска, рассказывает Лариса. «Но там тоже гремит. Потом нам сообщили в чате, что можно поехать сюда, – продолжает она. – Когда все так близко, хочется уехать».

Родственники остались. Знакомый остался, следить за хозяйством. Но связи нет.

А в «Сосновом бору» ей, как и другим беженцам, все нравится. И детям нравится.

Но что стало с домом, неизвестно. «Животных там оставили: уточки, курочки, цыплятки. Что с ними, не знаю, – говорит Лариса. – Съели или что».