Как простились с главным чекистом «бандитского Петербурга»

Церемония прощания с Виктором Черкесовым была назначена в храме на территории петербургского Новодевичьего монастыря на 12.30, но дисциплинированные сослуживцы генерал-полковника начали собираться там небольшими группами заранее – уже к 11.00. Большей частью уже седые мужчины тепло приветствовали друг друга. Независимо от статуса и цены костюма, многих из них явно объединяла не только личность покойного и военная выправка, но и корпорация, с которой Черкесов связал свою судьбу.

При жизни он искренне переживал, что массовая культура нулевых превращала «высокий образ [сотрудников органов госбезопасности] в лубочный штамп». Его раздражало, как чекистов изображали в виде спецназовцев в масках или почти неотличимых от «братков» героев вестерна с «пацанской» этикой. Вместо интеллектуала, предотвращающего беду, обществу продавали «супермена, который разруливает ситуацию», писал Черкесов в «Комсомольской правде» в 2004 г.

«Общество привыкает к постоянному присутствию «спецназовского» начала в своей жизни. То есть нормой становится то, что, по определению, исключительно. Нормой становится чрезвычайность. К чему это ведет? К тому в том числе, что за допущение чрезвычайности уже не надо нести ответственности», – рассуждал тогда еще очень влиятельный генерал, начальник созданной «под него» Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков.

Наверняка, сторонники взглядов Черкесова преобладали среди собравшихся проводить его, а среди нынешних силовиков они, кажется, в меньшинстве. Из заметных государственных служащих, знавших Черкесова, на похороны пришли, по всей видимости, лишь самые близкие и неравнодушные.

Зато все стояли вокруг гроба в общей толпе, без лишней свиты и заметной охраны: губернатор города Александр Беглов, его предшественник и председатель совета директоров «ОСК» Георгий Полтавченко, заместитель президентского полпреда в Северо-Западном федеральном округе Любовь Совершаева, зампред питерского заксобрания Марина Шишкина и экс-премьер Сергей Степашин. Из действующих руководителей федерального уровня пришел зампредседателя Следственного комитета России Александр Федоров, начинавший карьеру в следствии КГБ и много лет проработавший рука об руку с Черкесовым: в питерском управлении ФСБ, а затем северо-западном полпредстве и ФСКН. От думской фракции КПРФ, где Черкесов оказался после ухода с госслужбы, в храме был режиссер «Бандитского Петербурга» Владимир Бортко.

Но не забыл старого товарища и президент. Траурная церемония началась с оглашения телеграммы от Владимира Путина: «Прошу принять искренние слова сочувствия и поддержки. Виктор Васильевич Черкесов посвятил себя служению отечеству, на самых ответственных направлениях работы демонстрировал высочайший профессионализм и преданность родине, с честью выполняя свой долг. Светлая память о нем навсегда сохранится среди его близких, товарищей, друзей и всех, кто знал этого замечательного человека». Привезли на церемонию и венок от президента с белыми, синими и красными розами – кажется, это был едва ли не единственный персональный венок от высокопоставленного должностного лица. Похоже, Путин таким образом выступил подобно священнику Дионисию, который перед началом церемонии сказал, что «наступает час чистой молитвы», призвал забыть об ошибках и вспомнить добрые дела покойного.

Затем слово дали губернатору Петербурга. Беглов напомнил про «непростые времена», на которые пришлось его знакомство с Черкесовым. «Когда кто-то приходил и рассказывал, что дела идут плохо, Виктор Васильевич часто говорил: А что мы сделали, чтобы было хорошо?» – вспомнил губернатор, видимо, крепко врезавшуюся ему в память цитату своего бывшего руководителя по полпредству президента на Северо-Западе. Он также поблагодарил покойного «за школу, за дружбу, за служение России и городу».

Несмотря на не самое красноречивое выступление, в словах Беглова все же чувствовалась его искренняя привязанность к покойному генералу. Выступив первым у гроба, губернатор остался на траурной церемонии до самого конца и одним из последних ушел уже с могилы Черкесова, сопровождаемый настоятельницей Новодевичьего монастыря.

Очень личным получилось выступление бывшей руководительницы журфака СПбГУ Марины Шишкиной из городского заксобрания, которая не работала с Черкесовым, но дружила с его семьей и женой: «Наташа, я знаю, как тебе будет тяжело. Я не помню тебя без него ни на одном мероприятии. Я знаю, как вы были связаны друг с другом. Вот эта любовь останется с тобой навсегда, несмотря на эту утрату, совершенно неожиданную и незаслуженную». Как рассказал «Ведомостям» знакомый семьи Черкесовых, хотя генерал давно проходил продолжительное лечение от серьёзного заболевания, он активно проводил время с близкими, даже путешествовал за границу. Резкое и внезапное ухудшение состояние здоровья произошло буквально в последние недели и стало для них неожиданным ударом.

Пожалуй, самой проникновенной речью у гроба отличился Степашин. После выступления ГКЧП Борис Ельцин назначил его, юриста и выходца из МВД, возглавлявшего тогда комитет Верховного совета по делам ветеранов, сначала руководить комиссией по расследованию деятельности «путчистов» и КГБ, а затем и петербургским управлением Агентства федеральной безопасности РСФСР, в ранге заместителя главы созданной на осколках КГБ спецслужбы. Тогда, осенью 1991 г., и случилось знакомство Степашина с Черкесовым – уже известным в Питере чекистом. Его репутация борца с ленинградскими диссидентами тогда казалась не самой перспективной для карьеры в новые времена: считается, что Черкесов в начале 1990-х гг. возбудил одно из последних в Советском Союзе уголовных дел по статье об антисоветской агитации, объяснил «Ведомостям» сослуживец Черкесова.

И генерал своей роли не отрицал. «Что же касается последнего периода существования СССР, периода застоя и идеологического заката, то в это время идеология стремительно эволюционировала к маразму. Это было понятно любому думающему человеку. А в КГБ думающих людей было немало, – объяснялся Черкесов в «Комсомольской правде». – Почему же эти люди, и автор этих строк в том числе, преследовали, а на деле – подвергали законному конституционному принуждению противников весьма несовершенной идеологии? Потому что отчетливо понимали: в большинстве случает рука, наводящая якобы идеологическое оружие, метит в сердце государства. И не скрывает этого. Когда такие инструменты чужой злой воли не отдавали себе отчета в том, о чем однажды и навеки сказано было: «Не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал», – мы пытались добиться этого понимания. А не сломать судьбы людей. Я, по крайне мере, всегда поступал именно так. И точно знаю: не я один».

Впрочем, в КГБ Черкесова к тому времени уважали прежде всего за участие в серьезных контрразведывательные операциях. Среди наград генерала за время службы – советский орден «Красной звезды», заслужить который на следственной или оперативной работе по тем временам было нелегко. «Сегодня тоже непростое время, но тогда не было ни Советского Союза, ни Российской Федерации, был "бандитский Петербург", как назвал его писатель [Андрей] Константинов. И его роман был правдой», – вспоминал Степашин конец 1991 г. Тогда с Черкесовым они явно сработались. Почти сразу уйдя на повышение в руководство Федеральной службы контрразведки (ФСК; будущей ФСБ), Степашин рекомендовал Ельцину назначить ответственным за госбезопасность в Санкт-Петербурге именно Черкесова.

Сперва настороженно к Черкесову относился первый мэр Санкт-Петербурга – влиятельный лидер демократов Анатолий Собчак. Налаживанию отношений губернатора и руководителя городской госбезопасности поспособствовал лично Путин, объяснил «Ведомостям» бывший сотрудник аппарата Собчака, знавший Черкесова. По его словам, тогдашний руководитель комитета мэрии по внешним связям рекомендовал Собчаку взять Черкесова с собой в одну из зарубежных поездок. В ней мэр, получив возможность пообщаться поближе и лучше узнать главного чекиста города, свое скептическое отношение к нему изменил. На посту главы петербургского управления ФСК, а затем ФСБ Черкесов проработал почти все 1990-е гг., пока в 1998 г. Путин не попросил назначить его своим первым заместителем в ФСБ.

В той же поездке с Собчаком Черкесов близко познакомился не только с мэром, но и со своей будущей женой – главным редактором популярной городской газеты «Час Пик» Натальей Чаплиной. С тех пор основательница признанного иноагентом «Росбалта» оставалась рядом с Черкесовым до последних дней его жизни – пройдя с мужем и период его карьерного взлета, когда Черкесов занимал высшие посты в федеральных ведомствах, и годы после отставки, когда последним прибежищем генерала стала оппозиционная фракция Госдумы. Сама вдова в день похорон мужа попросила не беспокоить ее вопросами, но друзья семьи говорили охотно и даже резко.

«73 года – для мужчины это не возраст, конечно. Я считаю, что у человека бывают болячки и смерть, очень часто, от несправедливости, – выразил, кажется, общую боль собравшихся Степашин. – Он был не только блестящим чекистом, но и профессиональным юристом, для которого закон – не пустой звук, а состояние души, жизни, чести и совести советского офицера. Виктор был не прост, вы это знаете. Он имел свою позицию, имел свою точку зрения и никогда не прогибался под обстоятельства. Я искренне жалею, что его потенциал, с моей точки зрения, не до конца был воспринят. Виктор, спасибо за службу! Мы тебя будем помнить».

Рядом с бывшим премьером, присев позади ближайших товарищей Черкесова, был и генерал Александр Бульбов. Его здоровье подорвали два срока пребывания в СИЗО. Один – за поддержку Верховного совета в 1993 г., когда он, будучи офицером военной контрразведки, выступил на стороне парламента, но был освобождён по амнистии, второй – по делам вокруг работы ФСКН.

Во многом ради Бульбова Черкесов и поставил на кон собственную карьеру. Когда осенью 2007 г. сотрудники ФСБ арестовали Бульбова, Черкесов решился на публичную полемику. Со страниц «Коммерсанта» он, директор ФСКН, вопреки сложившейся аппаратной этике призвал корпорацию, которая, по его мнению, подвесила падающую в пропасть страну на спасительный «чекистский крюк», «не допустить, чтобы воины превратились в торговцев». У этой публикации была одна задача – спасти Бульбова, команда которого по поручению Черкесова занималась делами о силовиках, замешанных в крышевании контрабанды. Глава ФСКН считал арест своих подчинённых местью руководителей ФСБ за задетую в преддверии выборов преемника президента «честь мундира». «Я знал, что мой командир рядом», – вспоминает Бульбов в беседе с «Ведомостями».

Руководство страны публичную стычку Черкесова с руководством ФСБ не оценило. Через несколько месяцев – после президентских выборов 2008 г. – ставший преемником Дмитрий Медведев отправил Черкесова в отставку. Но относительно почетную – главой Федерального агентства по поставкам вооружения, военной, специальной техники. Перестановки тогда произошли и в ФСБ. Но Николай Патрушев, в отличие от ни на что не влияющего, «бумажного», как выражался Черкесов, агентства, получил значимую должность секретаря Совбеза, который стал не только центром для выработки стратегических документов, но и доступа к первым лицам страны и международным контактам.

Все дела против Бульбова постепенно сошли на нет. Черкесов же в конце концов решил попробовать себя в качестве депутата, да еще и от оппозиционной фракции КПРФ. Впрочем, чекист разъяснил всем, что социалистические идеи ему остались близки со времен службы в КГБ. Хотя участие в публичной политике для Черкесова ограничилось интервью «МК» в 2011 г., многие ассоциировали с ним работу агентства «Росбалт», публиковавшего резонансные материалы о громких уголовных делах.

Оставаясь непубличным лицом, Черкесов сохранял вокруг себя группу единомышленников, рассказал «Ведомостям» Бульбов, который общался со своим бывшем шефом все последние годы. По словам Бульбова, Черкесов до конца оставался верным сторонником Путина, а высшее руководство страны до определенного момента продолжало прислушиваться к его мнению. Но постепенно это влияние сошло на нет. И все же Бульбов считает, что близкими Черкесову по духу среди людей во власти остались не только пришедшие Степашин, Полтавченко, Беглов и Федоров, но и, например, первый замруководителя администрации президента Сергей Кириенко. «Ну а генералитет, тут уже куда пальцем ни покажи, там [в силовых органах] Виктор Васильевич оставил сильную команду государственников», – говорит Бульбов. По его словам, в конце жизни Черкесов больше всего переживал, что в стране «далеко не все так радужно, как рапортуют».

В конце церемонии гроб с телом Черкесова накрыли государственным флагом и понесли к могиле в дальнем конце старинного и тихого монастырского кладбища, среди обветшавших и живописных каменных склепов петербургских аристократов. Последний путь главного чекиста бандитского Петербурга завершился вполне скромно, но под государственный гимн и залпы роты почетного караула. И совсем недалеко от места, где начиналась его карьера – здания прокуратуры Московского района, где он работал еще до КГБ, сразу после юрфака.