Интервью Виктора Мохова Ксении Собчак поставило вопрос об этических границах в СМИ

Общественная дискуссия о том, стоит ли давать публичное слово насильникам, убийцам и другим обвиненным в тяжких преступлениях, неизбежно вылилась в обсуждение вопроса об этических границах свободы слова и СМИ. Интервью, которое взяла Ксения Собчак у «скопинского маньяка» Виктора Мохова, в середине апреля будет тщательно изучено Общественной коллегией по жалобам на прессу, рассказали «Ведомостям» члены коллегии.

Участники коллегии – представители как СМИ, так и их аудиторий – оценят, нарушила ли Собчак профессиональную этику, когда дала слово Мохову в фильме, размещенном на ее YouTube-канале. Сопредседатель коллегии Михаил Федотов пояснил, что Собчак, которой 31 марта было направлено уведомление о жалобе, поступившей на ее фильм, должна будет объяснить мотивы и обстоятельства подготовки интервью с насильником, а вопросы ей напрямую задаст и сама жалобщица – журналистка из фем-журнала «9 марта».

Обоснование решения Общественной коллегии будет готовиться в том числе на основании лингвистической экспертизы. В любом случае, это прецедент: Федотов не смог вспомнить других жалоб в связи с тем, что журналисты общались с преступниками или публиковали их воспоминания. По итогам рассмотрения жалобы коллегия может сформулировать норму, которая войдет в стандарт профессиональной журналисткой этики.

Юридически обязывающим документом этот стандарт не является. Однако бывший журналист, а сейчас депутат-единоросс Евгений Ревенко уже выступил с инициативой принять и соответствующий закон, которым устанавливалось бы, что гонорары за интервью, мемуары и прочие публичные воспоминания преступники обязаны перечислять своим жертвам или их родственникам. Ревенко ссылается на опыт США, где ранее в ряде штатов были введены так называемые Son of Sam laws («законы сына Сэма»), появившиеся в связи с делом знаменитого серийного киллера 1970-х Дэвида Берковица, продавшего эксклюзивные права на свою историю.

Инициатива Ревенко пока юридически не оформлена и широкой поддержки не нашла, сказал собеседник «Ведомостей» в Госдуме. А Федотов и вовсе считает, что закон – слишком грубый инструмент для решения таких деликатных вопросов, как ограничение свободы в СМИ, даже когда речь идет о преступниках. Если говорить о жертвовании доходов преступников их жертвам, нельзя забывать и о том, что многие из них действительно раскаиваются, становятся благотворителями, священниками, бизнесменами или политиками, отмечает Федотов: «А если написать в законе, что нельзя брать интервью у преступников, совершивших тяжкие преступления, возникает вопрос, с какого именно момента действует такой запрет».

Криминолог Яков Гилинский говорит, что на поведение человека, склонного к преступлениям, «в теории может повлиять все что угодно», не только интервью с насильником, но и художественные произведения, где описываются преступления. На практике же случаи, когда кто-то повторяет увиденное или прочитанное, очень редки и поэтому вряд ли могут служить поводом для введения законодательных ограничений, считает он.

В подготовке статьи участвовала Анастасия Беляева