Как в Южной Корее вместо карантина ввели тотальную слежку
И что из себя представляет метод борьбы с коронавирусом «три Т»
Южная Корея два с половиной месяца назад обогнала Китай по количеству новых случаев заражения коронавирусом. Пик пришелся на 29 февраля – 909 заболевших за день. Но властям быстро удалось переломить ситуацию. В начале апреля число новых случаев было около сотни, потом – менее десятка, и то в основном приезжающие из-за рубежа. Власти не ограничивали свободу передвижения жителей страны – за исключением вернувшихся из-за границы, заболевших и контактировавших с ними. В стране не было и особо жестких запретов на работу компаний, но многие добровольно перешли на удаленный режим. Были открыты салоны красоты и рестораны. Правда, они приняли меры безопасности: возвели на столах пластиковые перегородки между посетителями.
Всего в Южной Корее заразилось 11 100 (по состоянию на 19 мая), умерло 263 человека.
Это значит, что смертность – 0,5 человека на 100 000 населения, а летальность – 2,4%.
Страна возвращается к нормальной жизни. Уже две недели действует режим «повседневного карантина», когда постепенно снимаются все ограничения. Например, вчера, 20 мая, стали возвращаться в классы школьники.
Это непростое время для министра здравоохранения Пак Нын Ху. Его задача – не допустить новой вспышки коронавирусной инфекции. В своих последних речах он постоянно подчеркивает: нынешняя схема карантина не означает, что можно вести себя, как раньше. Сейчас важно поддерживать дистанцию между людьми, оставаться дома при признаках заболевания, мыть руки и носить маски. Количество заболевших подтверждает его опасения. Четыре дня новых случаев было менее двух десятков в день, но по состоянию на утро 20 мая – неожиданный скачок: 32 заболевших.
Корейский метод борьбы с вирусом назвали «три Т»: от английских trace – следить (имеются в виду все контакты больного), test – тестировать и treat – лечить. Пак в многочисленных интервью с гордостью рассказывает, что справиться с инфекцией помогло рано начатое широкомасштабное тестирование, отслеживание всех контактов заболевшего и доверие граждан к властям. Масштабы слежки в Южной Корее за гражданами поражают.
Как следят в Корее
Заразившегося опрашивают, где он был и с кем контактировал в последнее время. На случай, если он что-то забыл или умышленно скрыл, власти используют данные GPS в телефоне и машине, записи с камер наблюдения с распознаванием лиц, данные о месте покупок по кредиткам. На анализ передвижений зараженного уходит всего около 10 минут.
Выявляются те, кто мог контактировать с пациентом, – от соседей до находившихся вместе с ним в магазинах и других закрытых помещениях. Им высылается оповещение на смартфон с просьбой сдать тест. Например: «43-летний мужчина, житель района Новонгу, дал положительный результат на коронавирус. На работе, расположенной в районе Мапо, он посетил занятие по противодействию харассменту и заразился вирусом от преподавателя».
Маршруты заразившихся прописаны вплоть до минуты. Эту информацию можно посмотреть на сайте минздрава. Порой там указываются названия конкретных магазинов и других заведений – им приходится закрываться на дезинфекцию. По заказу правительства разработано несколько приложений для смартфонов. Например, одно подает сигнал тревоги, если в радиусе 100 м есть место, где был недавно заболевший человек. Другое прокладывает для пешеходов и пассажиров общественного транспорта маршруты по городу, которые не пересекаются с маршрутами недавно заразившихся.
Имена и адреса жительства пациентов не указываются. Но из выложенной в открытый доступ информации можно извлечь много интересного, а порой и идентифицировать человека. «Я и не думал, что мотели с почасовой оплатой (обычно используются для встречи любовников. – «Ведомости») так популярны», – пишет один из блогеров. Другой, сравнив данные двух разнополых инфицированных, доказывает, что они явно крутят роман, приводит пример ВВС. Неприятная история вышла с 27-летней женщиной, которая работает на заводе Samsung в городе Гуми. Теперь все знают, что в 23.30 18 февраля она приходила домой к своему знакомому, который ходил на собрание Церкви Иисуса Синчхонджи, эта церковь стала одним из очагов заражения. Мэр Гуми по небрежности упомянула фамилию этой несчастной в своем Facebook. Чиновница быстро отредактировала пост, но было поздно.
Итхэвонский гуляка
В конце апреля – начале мая для Южной Кореи стало нормой менее 10 заболевших в день. Обычно большинство из них были приехавшими из-за рубежа. Но 8 мая обнаружилось сразу 18 новых случаев, 17 из которых оказались связаны с одним человеком, не ездившим за границу.
Первые признаки недомогания 29-летний житель города Енин почувствовал вечером 2 мая. Накануне он, будучи уже инфицированным, зашел в пяток ночных клубов и баров в столице в районе Итхэвон. А еще раньше побывал минимум в 23 кафе и прочих заведениях. Из-за него уже 11 мая впервые за несколько недель количество заболевших за день превысило количество выздоровевших – 35 против 22.
Более 8500 полицейских по всей стране занялись поисками тех, кто мог пересечься с зараженным. Власти сообщили, что у них есть список из 1500 фамилий. Всех, кто развлекался в Итхэвоне с 24 апреля по 6 мая, попросили пройти тестирование – и более 7000 человек это сделали. Но есть подозрение, что некоторые скрываются. СМИ быстро выяснили, что все пять заведений в Итхэвоне были гей-клубами. Гомосексуализм в Корее не запрещен, но точно не приветствуется. Учитывая, что власти публикуют информацию о поле, возрасте и маршрутах заразившихся, не все горят желанием тестироваться, объясняет The Japan Times. Пак только подлил масла в огонь, предложив на совещании правительства усилить меры предосторожности еще в двух районах Сеула, известных своими заведениями для ЛГБТ.
Мэрия Сеула экстренно закрыла все ночные клубы и бары в городе до 7 июня. То же самое, но всего на две недели сделали власти провинции Кенгидо, где расположен этот город. Правительство попросило ночные заведения закрыться на время по всей стране и в прошлую субботу сообщило, что 6800 из 9000 баров и ночных клубов так и поступили.
Итхэвон превратился в район-призрак, люди боятся туда ходить даже днем, отмечал телеграм-канал «Вся Корея». Зато рестораны района Каннам оказались переполнены теми, кто раньше ходил развлекаться в Итхэвон. Сейчас ночные клубы закрыты по всей стране распоряжением правительства.
Пак не перестает предупреждать сограждан, что расслабляться рано: от новых вспышек избавит лишь появление вакцины.
Путь министра
Пак Нын Ху родился 24 июня 1956 г. Окончив Сеульский университет, он долгое время строил научную карьеру в Корейском исследовательском институте здравоохранения и социальных вопросов. В 1998 г. он получил диплом по социальному благосостоянию в Калифорнийском университете в Беркли. В речи перед выпускниками он вспоминал, что его детство пришлось на времена диктатуры. Они с друзьями горели желанием изменить страну, но ряд знакомых за свою деятельность были посажены в тюрьму. Тогда он решил, что лучший путь – заняться изменением социальной системы страны изнутри.
В 2004 г. он перешел на работу в частный Университет Кёнги, где со временем стал деканом ряда факультетов. Также занимался общественной деятельностью и возглавлял ряд некоммерческих структур вроде Корейской ассоциации социального благосостояния. В 2012 г. он присоединился к команде кандидата в президенты Мун Чжэ Ина. Выборы они проиграли, но повторили попытку и в 2017 г. Мун стал-таки президентом и сделал Пака министром здравоохранения. Одним из главных предвыборных лозунгов программы была реформа соцобеспечения. Пак занялся ее медицинской частью. Он изменил систему госстрахования, снизив доплаты за визиты к врачу и добавив в покрытие новые услуги.
Уроки MERS
Корейские законы не всегда позволяли такую слежку. Всё изменила вспышка разновидности коронавируса – ближневосточного респираторного синдрома (MERS). 4 мая 2015 г. 68-летний южнокорейский бизнесмен вернулся из деловой поездки в Бахрейн. Через неделю он с жалобами на температуру и самочувствие обошел ряд клиник, полежал в больнице своего города и, наконец, был переведен в сеульский госпиталь, где ему и диагностировали MERS. К этому времени он заразил 28 человек. Один из его соседей по палате в его родном городе заразил еще 82 человек.
После того случая парламент принял в законы поправки, расширяющие возможности контролировать заразившихся.
Власти извлекли и другие уроки из ошибок 2015 г. Хотя было известно о случаях заражения в Бахрейне, южнокорейские чиновники не включили его в список государств с неблагоприятной эпидемиологической обстановкой. Поэтому многие врачи и не думали проверять пациента на MERS. Когда в Сеуле догадались сделать тест, пришлось долго ждать ответа. Была методика, требующая меньше времени. Но врачи не могли ее использовать, потому что регулятор еще не одобрил ее. Сейчас лаборатории в экстренных случаях имеют право пользоваться любыми тестами, лишь бы быстрее установить истину. А всех прибывших из-за рубежа с 1 апреля сажают на двухнедельный карантин, обеспечивая при этом едой, предметами гигиены и остальными необходимыми вещами вроде градусников. Если сухой паек приелся, можно заказать еду навынос, но уже за свои деньги.
В 2015 г. правительство сильно критиковали за попытки скрывать информацию. В этот раз чиновники выбрали политику максимальной открытости. Дважды в день обнародуется информация о количестве заболевших и довольно подробная информация о каждом из них. С одной стороны, это порождает немалые опасения относительно защиты личных данных (хотя власти и обещают уничтожить всю базу данных, как только кончится эпидемия). С другой – такая подробная информация вызывает у многих чувство общей цели, как на войне. Особенно когда заболевший обнаруживается по соседству с тобой, констатирует корреспондент NYT в Южной Корее. «Главный инструмент борьбы с COVID-19 – доверие людей к государству, – объясняет Пак на страницах Time. – Глубокое доверие не только сводит к минимуму общественное беспокойство, но и имеет решающее значение для применения людьми такой мощной вакцины, как социальное дистанцирование. Для этого важно предоставлять информацию населению».
О доверии граждан власти можно судить по выборам. Их решили не переносить из-за эпидемии и провели 15 апреля. Явка оказалась самой высокой за последние 28 лет – 66%. Правящий блок во главе с партией «Тобуро» получил 179 мест из 300 кресел в национальном собрании. Оппозиционный блок, возглавляемый Объединенной партией будущего, – 101 место.
Перед избирательными участками выстроились целые очереди, соблюдая социальную дистанцию. Перед входом проверяли температуру и выдавали одноразовые перчатки. «29 млн избирателей приняли участие в парламентских выборах 15 апреля <...> За 14 дней инкубационного периода не было зарегистрировано ни одного случая, связанного с выборами», – объявил минздрав.
Как начиналась эпидемия
Как только пошли новости о коронавирусе в Китае, Южная Корея стала тестировать приезжающих из этой страны. Первый заболевший в Южной Корее появился 20 января – это была китайская туристка. Через три дня выявлен первый зараженный кореец – мужчина, вернувшийся из Уханя. Все их контакты нашли, и до 18 февраля страна жила спокойно: на 51,7 млн населения 30 заболевших, 10 выздоровели и ни один не умер. А потом появилась 31-я пациентка – 61-летняя женщина в одном из крупнейших городов страны – Тэгу.
К врачам она обратилась сама, но неделю с лишним те подозревали обычный грипп: за границу она не ездила и с зараженными тоже вроде не контактировала. Женщина успела посетить несколько служб в Церкви Иисуса Синчхонджи и встретиться со многими знакомыми. Когда ее наконец догадались проверить на коронавирус и 18 февраля получили положительный результат, было поздно. Проверка других верующих выявила сотни инфицированных.
22 февраля премьер-министр Чон Се Гюн обратился к нации с призывом соблюдать меры предосторожности и добровольно изолироваться. В тот же день он уехал в очаг эпидемии, город Тэгу, где возглавил оперативный штаб.
К началу марта 75% всех подтвержденных в Южной Корее случаев заболевания были зафиксированы в Тэгу, и 73% из них были связаны с прихожанами Церкви Иисуса Синчхонджи. На самих верующих приходилось около 60% подтвержденных случаев. Церковь Иисуса Синчхонджи обвиняют в том, что она призывает хранить свои религиозные убеждения в секрете, а это усложняет контроль контактов. 2 марта лидер церкви Ли Ман Хи во время пресс-конференции встал на колени и поклонился, извинившись перед нацией за распространение болезни. Последователи Ли уверены, что он вернувшийся на землю Иисус Христос, который возьмет с собой 144 000 человек на небеса в Судный день.
Но методика «трех Т» дала результат. За 20 дней рвущуюся наверх кривую удалось сгладить. А через два месяца, 19 апреля, число новых случаев заражения упало ниже 10. В тот день тест оказался положительным у восьми человек, пятеро из которых недавно вернулись из-за границы.
Тесты лишними не бывают
Чиновники попросили НИИ и частные медкомпании разработать тесты для коронавируса еще в январе, сразу после появления первого заболевшего. Пак обещал, что официальное одобрение тесты получат быстрее, чем за неделю (обычно этот процесс растягивается на 1–2 месяца). Государственным НИИ было велено делиться наработками с частным бизнесом.
Вскоре тесты были запущены в производство, и, хотя заболевших было меньше 30 человек, ежедневно выпускались тысячи тестов. Сначала с тех, кто хотел на всякий случай провериться, брали деньги: в пересчете на доллары – более $100. Но если результат оказывался положительным, государство компенсировало эту сумму.
Тесты постоянно дешевели и в конце концов стали бесплатными. В пиковый период в начале марта ежедневно делалось около 20 000 тестов, а в начале мая и до последней вспышки – по 3000–5000. Ежедневно производится около 100 000 тестовых комплектов, часть из них правительство думает продавать на экспорт. Всего, по официальным данным, сделано почти 800 000 тестов.
По всей стране развернуты пункты, где можно сдать тест, не выходя из машины. Есть и мобильные пункты проверки пешеходов. Такой пункт могут поставить возле дома, где кто-то заболел, чтобы проверились соседи. Поход в больницу займет полчаса, а такие экспресс-кабины отнимут у человека всего минут 10, к тому же риск заражения куда меньше, оценил Пак. Результаты теста готовы через считанные часы и в течение суток приходят на телефон.
Если результат положительный, но симптомов нет, человека и контактировавших с ним отправляют на двухнедельный карантин. За его нарушение – штраф от 500 000 вон ($410) за первый раз до 20 млн вон за пятый случай (более $16 000) или заключение сроком до года. Нарушителю грозят и частные судебные иски. Например, если он сходил в ресторан и тот закрыли на дезинфекцию, владелец может потребовать упущенную выгоду.
Кого ограничивают власти
«Мы никогда не рассматривали полную блокировку как ответ на COVID-19», – говорил Пак. Хотя кое-где временно вводился комендантский час, в Южной Корее обошлись без запрета на передвижение. Но когда количество заболевших начало расти, людей на улицах стало меньше, рассказала «Ведомостям» живущая в Сеуле россиянка.
Еще в феврале власти запретили массовые мероприятия. Госучреждения – от центров соцобеспечения до музеев – стали закрывать двери для посетителей. Но частные компании работали, соблюдая антивирусные требования. В марте меры так называемого усиленного социального дистанцирования продолжились. Правительство настойчиво рекомендовало не работать религиозным и развлекательным учреждениям, спортивным объектам (танцзалы, спортклубы) по всей стране. «[Иначе мы] будем активно принимать все возможные меры, предусмотренные законом, включая закрытие отдельных объектов и требование о возмещении убытков [в случае заражения посетителей]», – пригрозил премьер-министр Чон Се Гюн в марте. Многие частные компании прислушались, а церкви стали осваивать формат онлайн-служб.
Местные чиновники вправе накладывать собственные ограничения на интернет-кафе, караоке и другие заведения. Так, в марте на несколько недель мэрия закрывала бары и рестораны, спортивные залы в Сеуле, рассказала «Ведомостям» Валерия Борисова, приехавшая в Южную Корею как турист и застрявшая там из-за карантина (таким людям Южная Корея продлевает визу каждый месяц, пока они не смогут улететь). При этом непродуктовые магазины работали, а на улицах было и есть немало народа. Многие выходят из квартиры, чтобы заняться спортом или прогуляться по парку. Все носят маски. Бесплатные антисептики стоят во всех заведениях и в общественном транспорте, люди постоянно обрабатывают руки. В некоторых ночных клубах просят оставить ФИО и номер телефона или адрес инстаграма, чтобы в случае чего найти посетителей.
19 апреля Пак объявил, что люди устали, экономика страдает, так что правительство не против того, чтобы бизнес работал как обычно – с одним условием: принимать меры предосторожности. 5 мая внутри страны не выявлено ни одного заболевшего, а двое зараженных в тот день были туристами из-за рубежа. На следующий день страна официально перешла из режима «социального дистанцирования» в режим «повседневного карантина». Постепенно снимаются запреты на массовые мероприятия, открываются национальные парки, художественные галереи.
Корейцам повезло, что в начале эпидемии не было занятий у школьников и студентов: учебный год начинается с 1 марта. Ученики остались дома, а педагоги вышли на работу и 9 апреля начали онлайн-обучение. 13 мая должны были возобновиться занятия, но помешали события в Итхэвоне, возвращение в классы отложили до 20 мая. Зато возобновлены соревнования по бейсболу – популярному в стране виду спорта. Команды играют при пустых трибунах, судьи и тренеры обязательно носят маски.
Немало компаний понесли убытки из-за простоя для дезинфекции, если хоть один работник оказался инфицирован. Например, один день стоял завод Samsung Electronics, конкурента SK Hynix и нефтеперерабатывающего гиганта GS Caltex.
Как корейцы помогли туризму
Еще в начале апреля, глядя на статистику по новым заболевшим, люди стали возвращаться к нормальной жизни. Сотрудники крупных компаний снова стали ходить в офисы, многие сняли добровольный мораторий на деловые обеды, в торговых центрах прибавилось покупателей.
«Золотой неделей» в Южной Корее называют время, когда праздники и выходные формируют череду нерабочих дней. В этом году день рождения Будды пришелся на четверг, 30 апреля, День труда 1 мая выпал на пятницу, а День детей 5 мая – на вторник. Около 40% жителей собирались в это время путешествовать, выяснил проведенный Корейским институтом транспорта опрос. Лишившись возможности выехать за рубеж, они, похоже, поехали по родному краю. В отеле Shilla на острове Чеджудо во время эпидемии занято 40–50% номеров. А в «золотую неделю» – 70% (в прошлом году – 90%). Расположенный на том же острове Lotte Resort отчитался о бронировании 85–90% номеров, а отель этой сети в Сохо – 90–95%. Количество авиарейсов Korean Air Lines и Asiana Airlines между Сеулом и Чеджудо на время «золотой недели» вернулось на докоронавирусный уровень.
Власти ограничились тем, что попросили путешественников воздержаться от походов в рестораны, ехать на личной машине, а если уж и пользоваться общественным транспортом, то покупать билеты онлайн.
Сколько потеряет экономика Южной Кореи
По подсчетам Nikkei, меры поддержки населения и бизнеса обойдутся Южной Корее в 240 трлн вон ($196 млрд). До вспышки вируса расходная часть бюджета была 512,3 трлн ($418 млрд). Минфин уже предупредил, что для покрытия дефицита придется выпускать дополнительный транш гособлигаций.
Власти решили поддержать семь ключевых отраслей, в которых занято большое количество людей: авиаперевозки, автомобилестроение, судостроение, морские перевозки, машиностроение, энергетика и связь. Им предоставили льготные кредиты от государственных Банка развития Кореи и Экспортно-импортного банка Кореи, синдицированные кредиты с кредиторами частного сектора, предоставление капитала в обмен на акции и инвестиции через инвестфонды. В обмен компании должны сохранять рабочие места и ограничить бонусы топ-менеджерам и дивиденды акционерам.
Не забыт и фондовый рынок – еще в марте на поддержку курса акций и облигаций выделили 30 трлн вон ($25 млрд).
Беспокойство властей понятно. ВВП Южной Кореи в I квартале сократился на 1,4% по сравнению с предыдущим кварталом – такого не бывало с 2008 г. Частное потребление сократилось на 6,4%, так как многие предпочитают сидеть по домам. Экспорт в I квартале снизился на 2% относительно последнего квартала 2019 г. За первые 10 дней мая экспорт упал на 46,3% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. МВФ ожидает, что ВВП на душу населения по ППС сократится на 1,3% по итогам года впервые со времен кризиса 1998 г.
Чем государство помогает гражданам
«Все граждане заслуживают вознаграждения за их страдания и участие в профилактических мероприятиях», – сказал президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин. Средняя зарплата в Южной Корее – чуть менее 4 млн вон в месяц (около $3260). Минимальный размер оплаты труда – 8590 вон в час ($7).
Сначала правительство предложило раздать деньги 70% домохозяйств, исключив получающих самый большой доход. В итоге единоразовые выплаты достались всем – от 400 000 вон ($326) живущим в одиночку до 1 млн вон ($816) семьям из четырех и более человек. Есть пособия тем, кто вынужден был остаться дома с ребенком из-за закрывшегося детского сада.
Фрилансеры, самозанятые и отправленные в отпуск без содержания могут рассчитывать на госпомощь, если зарабатывали ниже среднего по стране и их доход упал на 25%. Итого три месяца около 930 000 человек будут получать по 500 000 вон ($410).
В апреле страну накрыл самый большой в этом веке всплеск безработицы, если сравнивать месяц к месяцу. Сейчас трудоустроено 56,56 млн человек – на 476 000 меньше, чем в апреле 2019 г. Хуже было только в феврале 1999 г., после финансового кризиса. Сейчас правительство пообещало создать в госсекторе 1,56 млн дополнительных рабочих мест.
Лечение от COVID-19 оценивается от 3,3 млн вон до 70 млн вон на человека (от $2700 до $57 000). Для граждан Кореи оно бесплатное. В конце апреля власти озаботились проблемой нелегально проживающих в Корее иностранцев – их количество оценивается в 380 000 человек. Ни одного зараженного среди них пока не зафиксировано. Сотовые операторы разослали сообщения: нелегалов просят при первых признаках инфекции обращаться в больницы и напоминают, что лечение для них бесплатное, а тестирование можно сделать анонимно. Минюст отложил рейды по поиску незаконно проживающих иностранцев, чтобы они не боялись обращаться к докторам.
Пациентов с положительным результатом теста, но с легким течением болезни или вообще без симптомов отправляют не в больницы, а в специальные центры. Врачей там нет, они присматривают за пациентами дистанционно с помощью видеосвязи и датчиков, передающих данные в режиме реального времени. «Попытайся мы поместить всех новых пациентов в больницы, наша система здравоохранения рухнула бы», – признал Пак в интервью Time.
С 13 мая в метро не пускают без масок. Но большинство корейцев и так носили маски, а сейчас они почти поголовно в них, рассказала «Ведомостям» жительница Сеула – разве что иностранцы пренебрегают ими. О социальной дистанции в метро речи нет, в час пик подземка набита битком. Маски продаются по две в руки. Купить их можно в определенный день недели в зависимости от даты рождения.