Две трети россиян признают наличие в стране политических заключенных

Почти две трети россиян (63%) считают, что в стране есть люди, осужденные за свои политические взгляды или стремление участвовать в политической жизни. Это следует из данных «Левада-центра», с которыми ознакомились «Ведомости». Это максимум за все время исследований с 2004 г., год назад так считали 50%. Свободным человеком в обществе себя ощущают 68% респондентов (примерно на уровне предыдущих опросов 2014 и 2015 гг.), о личной несвободе говорят 32%.

На конец 2019 г. в списке правозащитного центра «Мемориал» было 63 человека, которых организация признала политзаключенными. Кроме того, 245 человек, по данным «Мемориала», преследуются за религию, а 212 – также по политическим мотивам, но без лишения свободы.

Резкий рост доли ответов о наличии политзаключенных стал эффектом дела журналиста Ивана Голунова, летних протестов и широкого обсуждения всего этого в СМИ, поясняет директор «Левада-центра» Лев Гудков: «Важно то, что на арест журналиста откликнулось все медиасообщество, поэтому это дело получило широкий резонанс. Тогда же резко изменилось отношение к полиции и суду, люди стали понимать, что никаких мер в отношении тех, кто возбудил уголовное дело, принято не будет, что вся правоохранительная и судебная система работает на защиту власти. Косвенным же образом это понимание распространилось на всю систему борьбы с инакомыслием и гражданским обществом». Когда респондентов просят назвать фамилии конкретных политзаключенных, все вспоминают в первую очередь бизнесмена Михаила Ходорковского и режиссера Олега Сенцова, отмечает социолог: «Конкретных фамилий по «московскому делу» они привести не могут. Первым делом вспоминают Ходорковского, к политзаключенным относят также в целом тех, кто осужден по «московскому делу», по статьям за экстремизм. У людей есть понимание, что система жестко действует по отношению к инакомыслящим, но деталей они не знают – есть понимание только общей ситуации». При этом под свободой в обществе россияне прежде всего понимают не политические свободы, а свободу потребления, подчеркивает Гудков: «И здесь небольшой рост по сравнению с прошлым годом. Возможности свободы потребления оцениваются достаточно высоко, несмотря на ухудшение экономической ситуации и сокращение доходов».

То, что все больше опрошенных говорят, что в России есть политзаключенные, объясняется летними протестами в Москве, согласен политолог Алексей Макаркин: «Московское дело» получило широкую огласку. Прошлогодние опросы показывали, что значительная часть россиян сочувствовала протестующим. Поэтому те, кто был осужден по этому делу, воспринимаются как политзаключенные». И если раньше, когда дело касалось каких-то конкретных людей, осужденных по политическим мотивам, эта информация распространялась только в оппозиционной среде, то тема московских протестов вышло далеко за эти границы, добавляет эксперт: «Даже если люди не могут вспомнить фамилию Павла Устинова, они помнят, что многие актеры вышли на его защиту. Кроме того, они хорошо запомнили картинку, когда росгвардейцы тащат в автозак человека, который просто стоит и которого потом судят».