Тренды важнее риторики: к чему ведет энергопереход

Дискуссия об энергетическом переходе зачастую сводится к тезисам о незаменимости углеводородов, прерывистости работы возобновляемых источников энергии (ВИЭ) и недостатках электромобилей, из-за чего на второй план уходит суть – превращение низкоуглеродных технологий в новый драйвер развития мировой энергетики и транспорта. Глобальные инвестиции в ВИЭ в период с 2015 по 2023 г. выросли более чем вдвое – с $343 млрд до $735 млрд в постоянных ценах, а их доля в структуре капзатрат в развитие мировой энергетики – с 14 до 25%. Инвестиции в добычу нефти и газа за тот же период, по данным Международного энергетического агентства (МЭА), сократились на 27% – с 736 млрд до $538 млрд, а их доля – с 29 до 18%.

Удешевление технологий

Инвестиционный бум в сфере возобновляемой энергетики напрямую связан с удешевлением технологий, облегчивших масштабное внедрение ВИЭ, которое, в свою очередь, привело к еще большему снижению удельных капзатрат. По данным Международного агентства по ВИЭ (IRENA), удельные капзатраты на ввод солнечных панелей в мире в целом в период с 2015 по 2023 г. снизились на 64% в постоянных ценах с $2090 до $758 на 1 кВт мощности, а на ввод наземных ветрогенераторов – на 39% с $1911 до $1160 на 1 кВт. Не случайно глобальный ввод мощности солнечных панелей и наземных ветрогенераторов за тот же период увеличился в 4 раза – со 112 до 451 ГВт соответственно.

Коммерциализация новых технологий также обеспечила снижение операционных издержек. Средняя нормированная стоимость электроэнергии (LCOE) при выработке на солнечных панелях в период с 2015 по 2023 г. снизилась втрое c $0,132 до $0,044 на 1 кВт ч, а на наземных ветроустановках – более чем вдвое c $0,074 до $0,033 на 1 кВт ч. Вместе с доступностью росла и эффективность: например, благодаря внедрению турбин высокой мощности, повышающих эффективность выработки электроэнергии в условиях маловетреной погоды, среднемировая загрузка наземных ветроустановок выросла с 29% в 2015 г. до 36% в 2023 г.

В ближайшие годы важным драйвером инноваций будет морская ветроэнергетика, где пока издержки на ввод новых мощностей существенно выше, чем в наземной ($2800 на 1 кВт в 2023 г.). Речь, в частности, идет о внедрении турбин пирамидального типа, оснащенных не одной, а четырьмя смыкающимися башнями, – такая конструкция обеспечивает устойчивость на большой глубине, где невозможно использовать стандартные «наземные» решения. Однако основным «полем» для технологических разработок станет сегмент хранения энергии, который переживает всплеск инвестиций в последние годы: по данным МЭА, глобальные капзатраты на строительство накопителей для электроэнергетики выросли с $6 млрд в 2020 г. $41 млрд в 2023 г.

От новации – к образу жизни

Одним из триггеров роста инвестиций стал энергетический кризис начала 2020-х гг., когда ВИЭ не справлялись с постковидным скачком энергетического спроса. Последствия этого кризиса можно сравнить с крахом доткомов в начале 2000-х, когда вера инвесторов в новые технологии оказалась сильнее реальной способности интернет-компаний устойчиво генерировать прибыль. Тогдашний крах NASDAQ стал одной из ярких страниц в истории финансовых рынков, однако в реальности за последующие два десятилетия интернет-технологии из модной инвестиционной «истории» превратились в неотъемлемую составляющую образа жизни.

Та же трансформация в ближайшие десятилетия произойдет и с ВИЭ, надежность использования которых будет расти вместе с внедрением инноваций в накоплении энергии. Уже сегодня на коммерческом уровне появляются альтернативы литий-ионным батареям, которые позволяют в том числе экономить использование дорогостоящих металлов и минералов. Сюда, в частности, относятся ванадиевые аккумуляторы, обеспечивающие возможность долговременного хранения энергии, и цинк-бромные накопители, которые не требуют технологий охлаждения.

«Рыночек порешает», какие из новых технологий найдут наибольшее применение. Важнее то, что бум накопителей со временем начнет сдерживать потребность в строительстве АЭС, которые являются единственным низкоуглеродным источником энергии, не зависящим от погодных условий. В атомной энергетике высокие капзатраты сочетаются с высокой продолжительностью инвестиционного цикла. Один из примеров – третий и четвертый энергоблоки АЭС «Вогтль», введенные в эксплуатацию США в 2023–2024 гг.: их строительство обошлось более чем в $30 млрд и при этом заняло полтора десятилетия – непропорциональные издержки для всего лишь 2,2 ГВт общей «чистой» мощности. Для сравнения: по данным Управления энергетической информации США (EIA), только за первое полугодие 2024 г. в США было введено в строй 2,8 ГВт ветроустановок, 3,9 ГВт накопителей и 12 ГВт солнечных панелей (без учета жилищного сектора).

Водород: рынок после хайпа

Ввод накопителей будет также снижать стимулы к использованию водорода в электроэнергетике. Первоначальный хайп здесь сменяется формированием рыночных ниш, где производство и потребление водорода имеет экономический смысл. В сегменте предложения это утилизация избыточных генерирующих мощностей ветрогенераторов, в том числе в регионе Северного моря, который в нынешнем десятилетии станет одним из крупнейших мировых кластеров по производству водорода. В свою очередь новыми нишами спроса на водород постепенно становятся автомобильные грузоперевозки, производство стали и частично морской транспорт.

Однако в транспортной отрасли ключевой историей будет оставаться распространение электромобилей. Здесь эффект удешевления заметен по экстренным решениям европейских и американских регуляторов о введении пошлин на импорт электромобилей из КНР. Вне зависимости от торговых ограничений электромобили будут оказывать все большее воздействие на нефтяной рынок. Если в 2015 г. глобальная экономия нефти от использования электрокаров и подключаемых гибридов, по данным МЭА, составляла менее 50 000 барр. в сутки, то в 2023 г. – 700 000 барр. в сутки. Согласно базовому сценарию МЭА (Stated Policies Scenario), исходящему из действующих трендов, к 2030 г. экономия нефти достигнет 4,2 млн барр. в сутки, что эквивалентно 4% ожидаемого спроса.

И в этом суть энергоперехода: удешевление и распространение новых технологий постепенно приводит к изменениям в структуре первичного и конечного потребления энергии. Сдвиги, которые на старте пандемии COVID-19 казались неочевидными, обретают все более явные очертания, причем вне зависимости от политической составляющей зеленой повестки.