Элла Памфилова: «Явка будет не ниже, чем в 2016 году»

Элла Памфилова проводит выборы Госдумы уже второй раз, а стиль ее работы за прошедшие пять лет изменился. В 2016 г. после того, как должность председателя ЦИК покинул вызывавший критику всех оппонентов власти Владимир Чуров, она должна была стать новым лицом избирательной системы. За пять лет Памфилова выполнила и другую задачу – набралась больше опыта в работе на выборах, чем многие из ее предшественников.

Обычно председатель ЦИК за один срок мог провести две избирательные кампании, парламентскую и президентскую, а Памфилова провела и третью, вполне сравнимую по масштабам, – общероссийское голосование по поправкам в Конституцию. И судя по тому, что в 2021 г. президент переназначил ее на новый срок в ЦИК, она отработала все эти кампании успешно.

19 сентября кроме депутатов Госдумы гражданам предстоит также выбрать девять губернаторов и 39 законодательных собраний субъектов Федерации. В интервью «Ведомостям» Памфилова рассказала, что за связь с экстремистскими и террористическими организациями до выборов не допустили всего 27 человек, спрогнозировала явку на участки не ниже уровня 2016 г. и назвала всероссийское онлайн-голосование стратегической целью ЦИК.

– «Слегка угас» по сравнению с чем? Не думаю, что вы правы. То, что эта кампания внешне производит впечатление довольно спокойной, всего лишь следствие пандемического синдрома, когда люди сначала вынужденно, а затем по новой привычке все больше уходят в себя. То есть с ослаблением внешних действий и усилий интенсивнее начинают происходить более глубокие и разнообразные взаимодействия в ближнем круге, а также нарастает развитие внутриличностных процессов. Внешнее спокойствие не означает, что у людей внутри что-то не бурлит и что эмоционально их ничто не волнует, в том числе политика и выборы.

Более того, август – это традиционное время для семейного отдыха с детьми, время отпусков, а не политических баталий. Я продолжаю доказывать на всех уровнях, что сентябрь – самое неудачное время для выборов, тем более в условиях трехдневного голосования, если оно приживется, и в постпандемический период: пиковая [агитационная] фаза выборов приходится на самый мертвый сезон, на август. Кроме того, этот период совпадает с началом учебного года, когда и у родителей, и у учителей хватает других забот, а для учителей, многие из которых являются членами избирательных кампаний, нагрузка возрастает многократно. Кроме этого, сложно разводить на избирательных участках, которые расположены в учебных заведениях, голосование и занятия в эти дни, что сейчас приходится делать буквально в ручном режиме, на основании соглашения с Минпросвещения.

Надеюсь в конце концов убедить, что оптимальным месяцем для проведения выборов является октябрь – месяц наименьшей мобильности, когда подавляющее большинство людей оседает дома и когда еще на большей части территории России не бушуют сильные морозы. Можно было бы немного передвинуть каникулы на последнюю неделю октября в большинстве учебных заведений и в это время фиксированно проводить выборы. Это моя выстраданная идея, требующая обсуждения.

Но я немного отвлеклась от сути вашего вопроса: если возвращаться к грядущим через неделю выборам, то полагаю, что интерес к ним с каждым днем нарастает и он, несомненно, проявится и в виде явки, и в виде возможных электоральных сюрпризов.

– Вы абсолютно правы, на людей оказывает влияние множество самых разнообразных естественных и искусственных факторов, поэтому практически невозможно предсказать, в какой психоэмоциональный вектор все они сложатся и как это может повлиять на голосование.

Но при этом давайте оглянемся на социологические опросы и попробуем сравнить. По самым свежим прогнозам ВЦИОМа, от 48 до 51% россиян могут проголосовать на выборах депутатов Государственной думы. И давайте сравним с аналогичными выборами в 2016 г.: тот же ВЦИОМ незадолго до выборов на основе опросов прогнозировал явку порядка 45%, но не больше 50% от всех имеющих право голоса.

В результате явка оказалась около 48% от всех имеющих право голоса. То есть имеются основания предполагать, что явка будет не ниже, чем в 2016 г.

– Конкуренция никуда не ушла, она очень высокая: 13 человек на один мандат в Думе и 11 – в региональные законодательные собрания! Идут довольно жаркие дебаты.

И «затишье», по вашему выражению, довольно условное, окутывающее, образно выражаясь, таким пандемическим туманом те страсти, что кипят между партиями и кандидатами на самом деле. Только взгляните, что творится, например, в соцсетях...

И каждая из партий старается реализовать свою преференцию, ведь если она проведет депутата хотя бы в одном регионе, то сможет выйти на новый уровень, в следующий раз без подписей участвовать в выборах в Госдуму или, при определенном проценте, получить государственное финансирование.

– Здесь среднестатистический уровень конкуренции – четыре кандидата на место от абсолютно реальных и действующих партий. Хабаровский край имеет свое очень ярко выраженное общественно-политическое лицо и специфику, которую адекватно отражают те кандидаты, которые претендуют на пост губернатора. (В Хабаровском крае кандидатами зарегистрированы врио губернатора Михаил Дегтярев от ЛДПР, Марина Ким от «Справедливой России», Владимир Парфенов от Партии пенсионеров и Бабек Мамедов от «Родины». – «Ведомости».)

На предстоящих выборах всего в девяти регионах прямым голосованием выбирают руководителей, поэтому именно здесь конкуренция не является характерным показателем в целом по стране.

«Сложности обернулись простотой и доступностью процедур»

– Да, благодаря нашим усилиям система очень изменилась, поскольку такого количества инициатив и новаций, которые мы сгенерировали за пять с половиной лет, не было за все предыдущие годы существования избирательной системы страны, за исключением, пожалуй, периода, когда создавалась государственная автоматизированная система – ГАС «Выборы».

Поэтому основные сложности, которые мы сами и создали для себя, обернулись для наших граждан, для наших избирателей простотой и доступностью процедур голосования.

Мы расширили пространственные и временные цензы для избирателей и создали современные избирательные стандарты: «Мобильный избиратель» (позволяет голосовать без получения открепительных удостоверений по месту фактического проживания), QR-кодирование протоколов (позволяет автоматически вводить данные в ГАС «Выборы» в десятки раз быстрее, чем раньше), цифровые сервисы, электронный сбор подписей и т. д.

Вспомните, как было в прошлую кампанию: человеку, живущему в Калининграде, но прописанному в Тюмени, надо было ехать через всю страну, тратить время и деньги на дорогу, чтобы получить открепительное, и возвратиться для голосования по месту проживания. Поэтому многие активные граждане просто не голосовали. Сейчас же все привыкли к тому, что нет этого «крепостного права», источника «каруселей» и вбросов.

Идея многодневного голосования родилась буквально от безысходности в 2020 г., когда была пандемия и общероссийское голосование. Мы для обеспечения санитарно-эпидемиологической безопасности, разведения потоков голосующих предложили идею многодневного голосования. Оптимальным оказался опыт трехдневного голосования, и, по всем опросам, которые проводились, его положительно оценили наши избиратели: из тех, кто голосовал, одобрили свыше 80%. Это удобно людям. Например, кто-то работает в воскресенье и может прийти в пятницу. Получается, что существовавший до этого для людей «временной ценз» мы тоже сняли.

А что сложного в дистанционном электронном голосовании (ДЭГ) для тех более чем 80 млн наших граждан, кто уже постоянно пользуется ЕПГУ (единый портал государственных услуг)? На этом этапе, включающем в себя предстоящие выборы, мы применяем его в режиме пилотных проектов в семи регионах России, включая Москву. Мы не спешим, поскольку расширение этого дополнительного к основному вида голосования должно происходить по мере повышения доверия к нему и расширения общественно-политического консенсуса. А пока, когда одни, как КПРФ, требуют запретить его, а другие – срочно внедрить по всей России, мы должны соизмерять каждый шаг с нашей способностью обеспечивать безопасность и надежность системы на каждом витке ее развития.

– Ничего не меняется. Хочешь выразить себя через протестное голосование – не записывайся на ДЭГ. Мы же вводим онлайн-голосование не вместо обычных выборов, не заменяем одно голосование другим, и традиционные выборы остаются.

Все зависит от цели. Сейчас в семи регионах у человека есть возможность выбрать: проголосовать на своем участке или проголосовать онлайн, даже уехав за границу или откуда угодно. А если стоит цель выразить свой протест, испортить бюллетень, тогда это можно сделать при традиционном способе голосования. Такое право выбора есть.

И не надо доходить до абсурда, не правда ли? Вот если бы мы тотально переходили с традиционного голосования на электронное, отказавшись вовсе от голосования бумажным бюллетенем, тогда да, речь могла бы идти об ограничении прав. Но никто не собирается этого делать.

– Стратегическая цель такая есть. Но когда и каким образом это будет достигнуто – посмотрим.

Пока рано называть конкретные сроки – это зависит от многих и довольно сложных факторов. Проанализируем итоги применения ДЭГ на этих выборах и в зависимости от этого двинемся дальше. Когда мы начинали работу, то запускали разные пилотные проекты, например цифровые участки, и выяснилось, что это промежуточное решение, а ДЭГ – более перспективное направление. Завтра может появиться новая перспектива.

Сейчас по моему поручению наши специалисты исследуют инновации, которые могут тем или иным образом пересекаться с выборным процессом. И нам нельзя не учитывать это, должен быть синтез-подход. Например, появятся электронные паспорта – надо посмотреть, когда они будут, в каком виде и как это увязывать с выборными процедурами.

«Мы обязаны реагировать»

– Конечно, в этой кампании появились дополнительные трудности, которые мы испытываем не только по своей «вине», но и из-за того, что буквально за последнее время принято множество поправок, ужесточающих требования к кандидатам по целому ряду оснований (например, о правилах участия в выборах кандидатов-иноагентов, связанных с ними лиц, а также лишении пассивного избирательного права тех, кто связан с террористическими и экстремистскими организациями. – «Ведомости»), правоприменение по которым значительно усложнило нашу работу, увеличив нагрузки на комиссии почти в два раза.

Эти изменения предполагают хорошую отработку механизма взаимодействия между целым рядом ведомств и избирательной системой. И здесь далеко не все доведено до ума.

Например, информация из разных ведомств, на основании выводов которых мы обязаны регистрировать кандидатов или отказывать им в этом, приходит к нам вне тех сжатых сроков, которые у нас отводятся на регистрацию. И бывает так, что мы с облегчением регистрируем партийные списки, а затем суд, Генпрокуратура или Центробанк присылают нам дополнительно документы, на основании которых мы вынуждены, просто обязаны снимать кандидатов с регистрации.

По Шлосбергу – мы были обязаны исполнить вступившее в силу решение суда.

Уже по итогам кампании мы подготовим свои предложения по всем аспектам проблем, с которыми столкнулись на этот раз.

– Случай со Шлосбергом прецедентный для меня. Но это никак не подтверждает правоту «Голоса», поскольку там все притянуто за уши. И у нас готов уже аналитический доклад, который полностью опровергает их утверждения. «Голос», требуя от нас и власти полной прозрачности, сам работает в серой, а иногда просто в черной зоне, при этом занимается откровенно оппозиционной политической деятельностью, а уж никак не независимой экспертизой. С их экспертами мы продолжаем взаимодействовать, но позиционируем их именно как часть политической оппозиции, а не как независимых экспертов.

Кстати, по подобным основаниям (как в случае со Шлосбергом. – «Ведомости») в целом к выборам не допущены 27 человек, а не «вся оппозиция», как это пытаются представить те, кто работает на дискредитацию и срыв выборов.

И уж точно не 9 млн лишены пассивного избирательного права. Кроме иронии, подобные «умозаключения» ничего не могут вызывать.

– Мы каждый день этим занимаемся, но сейчас – в режиме форс-мажора. А после выборов, к будущим кампаниям, надо будет отстроить стройную, четкую и оперативную систему.

Эта процедура работает в соответствии с законом. Мы заверяем списки кандидатов, потом отправляем не менее чем в 16 инстанций (МВД, Минюст, ФНС, Росреестр, Рособрнадзор, Росфинмониторинг, Центробанк, крупные банки, Генпрокуратура и др.). Для нас информация от них – основание, чтобы поднять вопрос о подтверждении регистрации или ее лишении.

Иногда бывают действительно сложные ситуации. Уже после того, как мы списки зарегистрировали, откуда-то вдруг приходят судебные решения или информация из Центробанка о наличии зарубежных финансовых активов. И сейчас такое происходит чаще. Раньше у ряда ведомств и банков не было таких широких возможностей по проверке кандидатов, как теперь. На основании заключенных международных договоров система стала более совершенная, современная. И они могут добыть любую информацию. То, до чего не доходили руки, стали эффективно выявлять.

И вот сейчас с чем мы сталкиваемся? Мы обязаны реагировать, даже если информация о нарушении избирательного законодательства приходит после регистрации. Например, иностранные счета [и вклады] не закрыты на определенный период. Поэтому мы и подали в суд на отмену регистрации по ряду кандидатов, среди которых и Дмитрий Потапенко [из Партии роста], у которого акции не только «Яндекса», но и большого количества зарубежных компаний.

– Все очень просто. Он, видимо, запутался в своих многочисленных иностранных счетах и активах. В 2018 г. он нас заверил, что все их закрыл вовремя, мы его допустили до выборов.

Но потом оказалось, что о некоторых из них «забыл» нас проинформировать (тогда речь шла не о белизской компании Bontro ltd, а о счетах в швейцарских банках. – «Ведомости»). Поэтому пришлось их указывать на избирательных плакатах.

Что касается нынешней ситуации, больше не считаю нужным ее комментировать – есть решение суда и я с этим решением полностью согласна.

– Зюганов прекрасно знал, что никто не возражал на политическом уровне, чтобы Грудинин шел на выборы. Этот офшор выявился в последний момент. О чем здесь можно говорить?

Кстати, многие партийцы благодарили нас за то, что мы эту позицию отстояли. Потому что внутри КПРФ тоже не такое простое отношение к Грудинину и событиям вокруг него.

– Это вопрос спорный, поскольку на федеральном уровне никто, кроме «Яблока», больше не решился выставлять таких кандидатов. Еще был один кандидат, но он снялся сам (Анна Очкина из «Справедливой России», которая шла на выборы в Госдуму и в губернаторы Пензенской области. – «Ведомости»). Я считаю, что «Яблоку» надо отдать должное, поскольку это их принципиальная позиция.

В глазах электората «Яблока» это может сработать больше в плюс, чем в минус, – с учетом их политических принципов, последовательности, ориентации, ценностей. Полагаю, что они четко работают на своего избирателя.

А на выборах других уровней таких кандидатов, аффилированных с иноагентами, еще шесть человек.

– Мы не методом принуждения, а методом убеждения проводим вакцинацию. И в конце концов у нас сейчас уровень вакцинации [среди членов избиркомов] превысил 60% в среднем по России. А в некоторых регионах уже перевалил за 80%. Это происходит потому, что [люди] ответственные.

Мы и с партиями работаем по этому направлению, потому что у нас в комиссиях не менее половины – представители партий. И с наблюдательским сообществом. Это хорошая системная работа, она дает свой результат.

– Нет. Пытались в прошлом году на выборах, в единый день голосования, дезорганизовать членов комиссии, была такая провокация. Чтобы они отказались от участия в избирательном процессе, чтобы не приходили на выборы. Наша система это выдержала. Люди очень ответственно подошли, за исключением ничтожного числа, которые побоялись работать. Система отвергла эту провокацию. И в этом году даже попыток не было.

– Та группа была образована по поручению президента, который откликнулся на мою просьбу, сейчас она прекратила свое существование.

Будет необходимость, вновь буду обращаться к президенту.