Виктор Садовничий: «Не соглашусь, что в МГУ нет демократии»

Ректор МГУ Виктор Садовничий возглавляет главный вуз страны с 1992 г. В этом году Садовничему исполнилось 80 лет, в конце декабря истекает очередной срок его полномочий. Для ректоров государственных вузов Трудовым кодексом установлен предельный возраст в 65 лет, который по решению учредителя может быть продлен еще на пять лет. Однако для Московского и Санкт-Петербургского университетов действует особый порядок: их руководителей президент назначает своим указом и он же после достижения ими предельного возраста вправе дважды продлить их полномочия на новый пятилетний срок. Садовничему полномочия продлевались уже дважды, в 2009 и 2014 гг. Но на прошлой неделе Госдума одобрила поправку о бессрочных полномочиях ректоров и сняла ограничения по возрасту для ректоров МГУ и СПбГУ. После чего Садовничий согласился дать интервью «Ведомостям».

– Такое решение еще не принято. Это должен решить президент.

– Нет. Вы плохо знаете президента, он так решения не принимает. Я состоявшийся человек. Для меня важнее, чтобы МГУ продолжал развиваться.

– Этот человек должен быть абсолютно предан МГУ, он не будет жалеть сил, времени, себя. Потому что это трудная работа. 

– Найдутся.

– Надо любить коллектив и свою работу. В МГУ очень сложный коллектив, очень сложный. 100 000 человек! И тут надо, чтобы они понимали и чувствовали, что ты стараешься во благо. 

– В день у меня до сотни контактов с разными людьми. Вот сегодня пришел паренек, говорит, ушел с третьего курса в армию, а его не восстанавливают. Пришлось фактически самому восстанавливать. Приходят рабочие, профессора, студенты, ветераны. Мой рабочий день начинается в 10 утра, заканчивается в 10 вечера. Домой я возвращаюсь в 11.

Первый раз меня избрали ректором в 1992 г. Тогда были альтернативные выборы, было четыре кандидата. Выборы были демократичными, борьба продолжалась в течение шести месяцев. 1500 человек голосовали тайно, 70% людей отдали голоса за меня. Потом я переизбирался четыре раза!

– Объявлялись выборы, никто не подавался. По какой причине – я не знаю. Поэтому с упреком, что тут нет демократии, не соглашусь: были выборы, шла дискуссия – четыре раза.

– Не кажется. Московский университет очень демократичен. Он лидер. Сейчас у многих университетов нет прямых выборов, есть наблюдательные советы и др. А вы думаете, в других странах везде выборы? 

– Был принят закон в 2009 г. о двух университетах, он расширял их автономию, права. Создавались попечительские советы. И в законе было отражено, что ректоры двух университетов (МГУ и СПбГУ) назначаются президентом. На самом деле эти должности очень ответственны: мы огромные государственные учреждения. 

Работа ректора – огромная ответственность перед государством.

– Мы не просили. Президентом тогда был Дмитрий Анатольевич, он юрист и отлично понимал, что делает. Мы недавно говорили с Ярославом Кузьминовым – ректором ВШЭ, он тоже не выбирается. Сошлись на том, что это никаким образом не влияет на нашу демократию.

Как изменился МГУ

– С 1985 г. в должности первого проректора я занимался автономией университета, этот вопрос лежал на мне, и в начале 90-х мне удалось добиться постановления правительства об автономии Московского университета. Но как только оно вышло, стал распадаться Советский Союз. В конце 1991 г. я попал к Борису Ельцину, он уже был президентом. И на совещании у него я поставил вопрос о том, чтобы вышел новый указ об автономии МГУ – не СССР, а России. На этом совещании и было принято решение об автономии. Поэтому, когда меня избрали ректором, у меня был один актив. Этот указ. 

– Это отдельная строка финансирования, устав, отдельные правила принятия решений. Мы добились собственного диплома, он более мощно отражает достижения студента. Добились собственных защит диссертаций, раньше это были советы ВАК, сейчас у нас собственные советы. Мы учимся по собственным стандартам, в какой-то степени конкурируем с болонской системой. Она 4 + 2 (четыре года учишься, два в магистратуре). Мы добились перехода на шесть лет: в МГУ единственное в стране шестилетнее образование.

Но тогда, в начале 90-х, люди очень плохо себя чувствовали: маленькие зарплаты, не было продуктов питания, товаров народного потребления. Встал вопрос спасения и удержания университета. Было много проблем: надо было стабилизировать вопрос с зарплатами и обозначить, как будем развиваться. С трудом, но нам удалось решить эти вопросы. Я ввел ежегодные отчеты перед трудовым коллективом, так как действия ректора должны быть понятными.

– Первый мой приказ был о создании факультета фундаментальной медицины. Почему я создал этот факультет? Потому что считаю, что медицина – университетская наука. Она связана с биологией, физикой, математикой, психологией.

Я начал реализовывать наше преимущество – фундаментальность образования. Мы объявили программу 100 + 100, когда ежегодно без конкурсов и очередей проводим на должности 100 доцентов и 100 профессоров. На общем собрании Академии медицинских наук было сказано, что самая большая реформа в системе образования сделана математиком. В эти трудные годы мы вернули науку в университет! 

У нас было 16 факультетов. Они все были большие, и им требовалось больше времени на новые вызовы. Например, возникли науки – нанотехнологии, биоинженерия, госуправление, политология. На все эти вызовы надо отвечать. И было принято решение создавать новые факультеты, чтобы у них была новая тематика, чтобы они стали равноправными факультетами, направленными на прорывные технологии. Удалось создать 20 факультетов и примерно 10 институтов (Институт исследования мозга, нанотехнологий, квантовых исследований и др.). 

– Да. Вскоре я начал думать над тем, как университет должен развиваться. За МГУ была закреплена земля, примерно 110 га. Но тогда на месте нынешней библиотеки, например, был неконтролируемый рынок: кто-то просто захватил землю и распоряжался ею. Что удалось сделать? Удалось увеличить площадь МГУ почти вдвое: построены библиотека, Ломоносовский корпус, Шуваловский корпус, Медицинский центр, гимназия, новое общежитие, два корпуса экономического и юридического факультетов и др. 

Все эти меры позволили нам сохранить и людей, и авторитет университета, у нас большой конкурс – восемь человек на место. Мы лидируем во всех возможных опросах и рейтингах.

– Рейтинги наукометричны, там жесткие требования к публикации, цитируемости, узнаваемости вузов. Нужно, чтобы научные статьи были высокими по международным стандартам и появлялись в журналах из определенного списка. Другие университеты ставят задачу подтянуться, это непросто, но они тоже прибавляют в рейтингах.

Деньги на развитие

– Мы зарабатываем примерно 13 млрд руб. в год. По итогам прошлого года доходы составили 30,4 млрд руб., из них 16,5 млрд руб. – бюджет, а остальное заработали сами. Зарабатываем на платном образовании, на выполнении научных работ. Научных работ для коммерческих организаций в прошлом году мы сделали на 4,8 млрд руб.

– Я вам первой расскажу эту историю. Меня только избрали ректором, и мне хотелось построить библиотеку. И тут появилась южнокорейская фирма Kotra. Я поехал к ним, убедился, что это крупная компания. Они говорят: «Мы построим библиотеку, а взамен вы отдадите нам остальные 100 га». Тогда еще не очень было понятно, это эквивалентно или нет. Я тогда приехал и как математик начал считать. И понял, что они нас сильно недооценивают. Я им сказал жесткое «нет», хотя такое решение уже обсуждалось на уровне правительства. Я начал добиваться государственного финансирования. Но получить бюджетное финансирование не удалось. И тогда компания «Интеко» предложила построить [два жилых комплекса на двух участках общей площадью около 22 га].

– Да. Мы определили стоимость земли, объектов строительства. И заключили инвестиционный контракт, согласованный с Минимуществом, правительством Москвы и МГУ. «Интеко» должна была отдать нам 30% построенных квартир и 15% машино-мест. Эти деньги и позволили нам построить наши объекты, которые я перечислил раньше. 

– Примерно по 4–5 млрд руб. за каждое здание, это около 25–30 млрд руб.

– В 1991 г. был проведен первый набор на контракт 85 иностранных граждан. В 1992 г. – первый набор российских граждан на контракт. Более 250 человек поступили на факультеты ВМК, физический, географический, исторический, филологический, философский, экономический, юридический, психологии, ИСАА, социологический, иностранных языков.

Сегодня на коммерческой основе в МГУ обучается примерно треть студентов.

– Возможность студентов учиться за счет средств физических и юридических лиц увеличивает круг людей, получающих высшее образование, и способствует повышению качества образования и науки в стране.

– Факультетов одинаковых нет. Есть близкие по названию, но разные по целям, содержанию и направлению программ, учету актуальных задач и опыту сотрудничества с зарубежными вузами. Каждый факультет реализует уникальные образовательные программы. Упомянутые вами факультеты политологии, государственного управления, мировой политики, глобальных процессов и другие имеют различную специализацию и профилизацию, занимаются изучением и преподаванием различных аспектов политической жизни на региональном, национальном и глобальном уровнях. И ни один из факультетов не оказался зря созданным, на них огромные конкурсы, и все они имеют свою тематику.

Разные зарплаты

– Моя задача – чтобы средняя зарплата в МГУ была примерно 140 000 руб., вдвое выше средней по Москве. Это сложная задача, я ищу способы, как помогать факультетам, дотировать, чтобы она была выполнена. Как платить? Или всем сестрам по серьгам, или отдать всю сумму факультету, а они сами поощрят, кто лучше работает. Я принял второе решение. Естественно, будет разница: кого-то не поощрят и он получит 40 000 руб., а кого-то поощрят – 140 000 руб.

– У нас 10 000 кандидатов и докторов наук. Они имеют разные возможности. Есть такие, кто уже не может реально много работать. Есть круг ученых, которые выигрывают гранты. Нередко они получают и по 500 000 руб. Все это, конечно, больные вопросы. Конечно, будут и обиды, и недовольство. Но так не только у нас, но и во всем мире. Например, недавно к нам приезжали английские коллеги – у них то же самое: мало денег, переработки. Нужно находить возможность зарабатывать. Мы находим возможность зарабатывать 13 млрд руб. в год, почти половину нашего бюджета.

– Насколько я помню эту историю, факультет комментировал, ему не предлагалось читать лекции в период, про который говорил преподаватель.

– На самом деле моя зарплата как ректора за 2018 г. – 7,2 млн руб. Остальное – это доначисленные квартальные премии за 2015, 2016, 2017 гг.

Зарплату назначает правительство, и я не получаю ни рубля премий даже на грантах, которые веду. Отказываюсь. Кроме того, все свои пять государственных премий и премий правительства отдаю нуждающимся студентам. Кстати, совсем недавно отдал семейным студентам еще одну общественную премию. По размеру все они достойны.

– Оно само устанавливает, я был против той, что сейчас мне выплачивают. Но мне сказали: если мы тебе будем мало платить, то не понятно, как пропорционально платить другим ректорам. Деньги меня не интересуют, честное слово. 

– А вы пробовали в аптеку сходить? Уходит больше, чем на питание. А так – у меня трое детей, все они математики, пять внуков, все они небогатые. Все мои активы известны, каждый год пишу декларацию – все до копейки. Живу в маленьком домике, у меня там есть сад, которым я сам занимаюсь. 

– Это щитовой домик заброшенный и построен еще до моего ректорства, до 1992 г. Сейчас живу за городом, в районе Апрелевки. Квартиры у меня вообще нет, только служебная. И машины нет, и яхты нет. (Смеется.)

Развитие МГУ

– Я за то, чтобы появлялись крупные проекты, которые мобилизовали бы университет. Главное, конечно, – это приход молодых в МГУ: талантливых выпускников аспирантуры. У нас есть возможность дать жилье, должности. Но непростая ситуация: многие уезжают за границу, уходят в коммерческие структуры. Наша задача – предлагать то, что их бы устраивало. Например, каждый год мы объявляем программы ректора – 100 стипендий молодым ученым, это около 60 000 руб. в месяц. Второй год проводится конкурс – 100 стипендий для студентов. Также даем гранты ведущим школам МГУ – за счет собственных средств, – каждой примерно 50–60 млн руб. в год. В этом году выиграло семь школ. 

– За годы своего развития Московский университет стараниями многих поколений ученых стал мощным генератором научной мысли, из которого формируются научные школы. Здесь сильны связи учитель – ученик. Например, школа математики – это 170 человек, половина из них аспиранты и студенты. Они берут обязательства защищать диссертации, публиковаться в научных журналах. Неплохая поддержка всем участникам этих научных школ. Особенно поддержка молодых, которые идут в науку.

Важным делом своей жизни я также считаю суперкомпьютер «Ломоносов», который мы создали. Это самая мощная вычислительная техника в России, которая конкурентоспособна и в мире. По сути, это огромный завод, который может одновременно считать до 600 задач. 600 заказчиков: «Роскосмос», «Ростех», Гидрометцентр... Зарубежным университетам не под силу держать такой мощный компьютер: он требует большой мощности – сопоставимой с потребляемой мощностью небольшого города. Такие компьютеры за границей создают государственные центры, а у нас – МГУ. 

Например, он просчитывает миллионы разных вариантов при создании новых лекарств (докинг). Второе – обработка космической информации. Сейчас мы считаем задачи, которые реально стоят, – это и гидродинамика, и аэродинамика. Например, есть хеш-функция – это как персональная подпись или ключ, завершающий информацию. И если сейчас передается конфиденциальная информация, например банковская, есть завершающая подпись – и ее охраняет так называемая хеш-функция. Если сможешь вскрыть эту функцию, то сможешь войти и во всю систему. Так вот два наших аспиранта установили мировой рекорд по вскрытию этой хеш-функции, так называемые научные хакеры. Это стало серьезным вкладом в защиту информации.

– Я окончил мехмат. До недавних пор я читал основной курс матанализа, сейчас раз в неделю веду занятие продолжительностью 1,5–2 часа. Это открытая лекция, на ней бывает 150–200 человек. Я возглавил группу, которая выиграла грант на создание математического центра мирового уровня. У меня есть статьи, в том числе это математика, медицина и математика экономики. В медицине сделали два хороших прибора. Один – тактильный аппарат, который уже применяют: когда операцию делают проколом, в отличие от лапароскопии здесь есть также специальная резиновая груша, при помощи которой хирург может«пощупать» орган. Второй – проект «Ангел», который необходим в фельдшерских пунктах, где нет квалифицированного врача. Фельдшер может поставить датчики, которые могут взять анализы и передать результаты по телеметрии. Если правильно поставлены датчики, они могут дозированно вводить лекарство.

Инновационная долина

– Моя личная. Когда я баллотировался на пост ректора еще в 1992 г., в мире начали возникать научные парки. И перед тем, как стать ректором, объездил очень много таких парков – был в Кембридже, Оксфорде, Финляндии, Японии. В программе я заявил, что построю научный парк. Сейчас в мире парки многие построены на принципе аренды. Они сдают помещения фирмам, управляющая компания все регулирует. А я хотел, чтобы была долина, которая не в аренду сдает, а чтобы в эти лаборатории приходили талантливые коллективы и был интерфейс между исследованиями в МГУ и технологиями. Я доложил Владимиру Владимировичу, он идею поддержал. Принят закон. Мы отвели под долину 17 га, она уже отмежевана и передана. В долине предполагается построить около 400 000 кв. м недвижимости.

– Есть Фонд развития (я руководитель на общественных началах), и есть управляющая компания, сейчас уже поступили предложения более чем от 100 компаний, в том числе крупных корпораций, о присутствии в долине в разной форме: либо построят, либо в аренду возьмут. Это технологические корпорации, которые продолжают исследования наших научных школ, – «Сибур» «Роснефть», «Ростех» и др. Конкурс среди проектов будет позже. Ждем документации по территории.

– Общие инвестиции оцениваются в 50 млрд руб. 10 млрд руб. передала Москва и стала владельцем 30% акций. Сейчас мы добиваемся от Минфина выделения 10 млрд руб. на этот проект. Остальные деньги – инвесторы.

Сейчас формируется перечень потенциальных инвесторов и возможных участников долины. Компаниям предложены три основные бизнес-модели участия: в качестве инвесторов, готовых финансировать создание центра для размещения своих инновационных предприятий, на условиях аренды и субаренды; в качестве участника проекта – не инвестора, но готового за свой счет осуществлять научно-технологическую деятельность на территории центра после его ввода в эксплуатацию; лицо, имеющее научно-технологический проект для реализации в центре (не имеющее средств для реализации проекта). Организации со статусом участницы ИНТЦ получат льготы по налогам (НДС, на прибыль и т. д.). 

– Московский университет участвует в реализации своих научно-технологических проектов на территории центра и будет получать часть прибыли от их результатов. Кроме того, планируется, что участники центра будут привлекать к своим проектам ученых, преподавателей, аспирантов и студентов университета, финансировать сопряженные с ними разработки МГУ, тем самым способствовать развитию Московского университета. Надо учесть и то, что МГУ является акционером Управляющей компании ИНТЦ (69%), соответственно, будет получать дивиденды от его деятельности.

– Сейчас «Иннопрактика» не имеет отношения к долине. Если компания предложит свой проект, то мы возьмем ее в участники после конкурса. То есть если они войдут, то войдут как проект в долине. Пока заявки нет, но это достойная фирма, она может войти. Она занимается поиском талантливых ребят, образовательной деятельностью, искусственным интеллектом. Вот 10 декабря в МГУ будет бизнес-форум, который проводит «Иннопрактика» четвертый раз.

– Она работает в университете – зампроректора, много делает по поиску талантливой молодежи.

– У меня 70 кандидатов наук и 20 докторов (это с иностранцами). В последние годы – около 10 защит. Не понимаю, почему такой интерес к ней.

– Ну пусть считают, я знаю ее как очень трудолюбивую и дисциплинированную студентку. Надо понимать, что защититься на математическом совете – сделать диссертацию, опубликовать работы – тут халтуры быть не может. Там формулы, теоремы, это надо сделать. Она сделала, она талантливая.

– Я никогда не спрашиваю у своих учеников, кто их родители. Ко мне никто никогда по поводу нее не обращался.

– Я ее не знал, она училась в Институте стран Азии и Африки МГУ. После одного из семинаров она подошла ко мне и сказала, что хотела бы заниматься математикой. И не просто математикой, а приложениями, космосом. Я ей говорю: «Вы же гуманитарий. Представляете, какой путь надо пройти?» Она: «Я трудолюбивая». И она пошла на общих основаниях в магистратуру мехмата. По болонской системе так можно. Три года упорного труда, закончила магистратуру и начала работать над тематикой вестибулярной системы, разными физиологическими реакциями мозга. 10 лет работала, столько требовалось труда.

– Нет, в основном это математика, принцип максимума Понтрягина, теория Белмана. 10 лет труда привели к успеху, она защитилась блестяще.

Поверил Путину

– Я был избран ректором на альтернативной основе и четыре раза избирался почти единогласно (более 1000 человек) тайным голосованием. Затем был принят закон, допускающий назначение ректоров, и уже почти в сотне университетов назначаются ректоры. Что прикажешь – не подчиняться закону? Думаю, что и сейчас, условно, если совет трудового коллектива проголосует, будет все хорошо. Только вопрос: я же не могу закон нарушить.

– Я уже высказывался по этому вопросу прессе. Я слежу за ходом этого дела. Уверен, что правоохранительные органы объективно разберутся во всех обстоятельствах и суд вынесет справедливое решение. Рассуждать о том, виновен он или нет, не могу: у меня нет доступа к материалам уголовного дела. 

– Володин ушел из руководящих должностей и работал на кафедре. Как только он встал на руководящую должность, он сразу уволился, поскольку у него возникал конфликт интересов. Почему он стал работать в МГУ? Он ученый, хотел заниматься наукой.

– Не совсем верно. Почитайте, например, выступления профессора [декана экономического факультета МГУ Александра] Аузана – у него очень много критики правительства, [декан факультета государственного управления МГУ, председатель комитета по образованию и науке Госдумы Вячеслав] Никонов в Государственной думе тоже определяет политику в образовании и науке. Мы работаем во многих советах – например, в научно-экспертном совете Федерального собрания участвует Александр Некипелов.

– Меня выдвинули, я был первым кандидатом от Москвы. Был избран, но отказался в пользу следующего кандидата.

– Нет.

– Я Владимира Владимировича хорошо знаю, я ему доверяю. Я ему поверил еще лет 30 назад. Говорю это искренне.

– Точную дату не скажу. Мы познакомились на одном из совещаний в правительстве, он тогда еще не был первым руководителем. И мы с ним общались и позже – в трудные времена, когда он работал в службе безопасности, потом в правительстве. У него очень быстрый ум, его обещания всегда были по делу. На многих острых собраниях я также выступал, он присутствовал, наблюдал.

– Нет. Это было время, когда нужен был позитив. Тогда много шло на разрушение. Он всегда шел на позитив, я чувствовал, что он человек, который пытается удержать ситуацию. Не ошибся.

Еврейский вопрос

– Безусловно, это клевета. Но я могу привести аргументы. Первый: на мехмате все годы, что я формировался, лидером был академик Израиль Гельфанд. Он был человеком, который отвечал за общественное мнение, я ходил на его семинары, он меня знал. И все годы, что я был в деканате, он был на мехмате; я был в ректорате, он оставался на мехмате. Он человек номер один в мире в математике. И в 90-е гг. он уехал в Америку. Уже после этого я подал документы на избрание в Российскую академию наук в 1997 г. В это время было очень трудно избираться, особенно из МГУ. И вдруг ко мне подходит академик-секретарь и говорит, что я избран академиком. И говорит: «Знаешь, кого ты должен благодарить за это? Гельфанда». Он прислал курьером письмо из Америки, в котором писал, что поддерживает меня. Я этим письмом горжусь, потому что это высокая оценка работы того периода. Он написал, что я всегда поддерживал талантливых молодых людей.

– Если бы были гонения на евреев, как пишут сейчас, мог ли Израиль Моисеевич Гельфанд, который все это время работал на мехмате, выступить с такой поддержкой в мой адрес? Дело в том, что в те годы было много льгот для категорий – для детей сельской местности, военнослужащих, рабочих. И на эти места эти дети поступали, имея льготы. А на оставшиеся места была очень жесткая конкуренция, и действительно много в том числе и способных ребят не поступило. Безусловно, обидно.