Мухаммед бен Абдель Рахман аль-Тани: «В Сирии мы с Россией по разные стороны баррикад, но Асад между нами не встанет»

Министр иностранных дел Катара предпринял срочный визит в Москву, чтобы объяснить «русским друзьям» позицию в дипломатическом кризисе, объяснил Мухаммед бен Абдель Рахман аль-Тани в субботу в эксклюзивном интервью «Ведомостям».

Саудовская Аравия, ОАЭ, Египет, Бахрейн, Ливия и Йемен 5 июня объявили о разрыве дипломатических отношений с Катаром, обвинив его в поддержке терроризма. Позднее к ним присоединились Маврикий, Мальдивская Республика, Мавритания и Союз Коморских Островов. Египет попросил Совет Безопасности ООН начать расследование по поводу выплаты Катаром $1 млрд выкупа террористическим группировкам в Ираке, информацию о предполагаемом выкупе за попавших в плен членов королевской семьи со ссылкой на источники в правительстве и военном командовании эмирата опубликовала FT.

Помимо дипломатического демарша соседи начали транспортную и торговую блокаду Катара. Самостоятельно Катар обеспечивает примерно 10% потребностей страны в продовольствии, остальное импортирует преимущественно через Саудовскую Аравию – единственную страну, с которой имеет сухопутную границу. Аналитики Citigroup считают, что в краткосрочной перспективе Катар, располагающий существенными ресурсами, легко переживет кризис. Маленький Катар с территорией в 12 000 кв. км (166-е место в мире, по данным ЦРУ) и населением 2,7 млн человек – одно из богатейших государств по ВВП на душу населения (5-е место в 2015 г., по данным Всемирного банка) и крупнейший в мире экспортер сжиженного газа (СПГ). Благодаря экспорту СПГ эмират создал крепкие связи с Европой и Азией, накопил $34 млрд резервов, а его суверенному фонду Qatar Investment Authority принадлежат активы более чем на $300 млрд, государству принадлежит телеканал «Аль-Джазира» и авиакомпания Qatar Airways. Однако нынешнее противостояние представляется экспертам более опасным, чем предыдущее три года назад. С марта по ноябрь 2014 г. Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн отзывали из Дохи послов, когда Катар поддержал президента Египта Мохаммеда Мурси, представлявшего на выборах суннитское политическое движение «Братья-мусульмане» (признано в России террористическим, запрещено в ОАЭ и Саудовской Аравии). Дело тогда не дошло, как сейчас, до морской и воздушной блокады, не применялись экономические меры. Международное рейтинговое агентство S&P понизило суверенный рейтинг Катара, не исключая в том числе того, что последние события усилят «внутреннюю уязвимость экономики Катара».

Катар попросил вмешаться в дипломатический кризис в Персидском заливе и президента США Дональда Трампа, Доха может пойти на уступки Саудовской Аравии, чтобы прекратить свою изоляцию, сообщила FT. В Катаре находится крупнейшая на Ближнем Востоке база ВВС США «Эль-Удейд», США в апреле 2016 г. разместили на базе 120 самолетов – по иронии судьбы для борьбы c террористами «Исламского государства» (ИГИЛ, запрещено в России).

Реакция Трампа на обращение опального эмирата пока не последовала, а российский МИД объявил, что Москва в конфликте вокруг Катара привержена своей принципиальной позиции невмешательства во внутренние дела суверенных стран. В интервью глава катарского МИДа тоже настаивает, что во внешней политике принцип невмешательства самый правильный, навязывать же свою позицию другим странам недопустимо.

– Я приехал в Москву не для того, чтобы просить Россию выступить в роли посредника. У нас хорошие отношения в разных областях, поэтому важно объяснить русским друзьям нашу позицию, когда случается такой кризис и к нам в торговой, транспортной, экономической, гуманитарной сферах применяются противозаконные меры. Эмир [Катара шейх Тамим бен Хамад аль-Тани] говорил с Владимиром Путиным, как только кризис начался, а сегодня мы просто подтвердили и свою позицию, и свою убежденность в том, что только диалог поможет нам разрешить кризис.

– В прошлый раз соседи сначала выдвинули требования и до такой точки кипения конфликт не дошел, из Дохи были отозваны послы Саудовской Аравии, ОАЭ и Бахрейна – и на этом всё. В этот же раз требования не выдвигались. Всего за два дня перед тем, как против Катара разразилась истерика в СМИ, у нас была встреча в Эр-Рияде с этими странами – и никаких претензий никто не предъявлял.

– Абсолютно. На наше государственное новостное агентство была совершена хакерская атака, новости были сфабрикованы, потом СМИ развернули истеричную кампанию, и сразу после этого против нас приняли меры. Мы до сих пор ждем, что от нас что-нибудь потребуют, представят какие-нибудь разумные аргументы, доказательства.

– Мы не видим связи между блокадой и реакцией Трампа на происходящее, потому что официальная позиция Вашингтона по этому вопросу была очень четкой и ясной: блокаду необходимо снять и решать проблему нужно только через диалог.

– У нас крепкие стратегические отношения с Вашингтоном, и обе стороны многое вложили в эти отношения. Наше военное сотрудничество, закупки из США, наши инвестиции в американскую экономику – все это по значимости несопоставимо с сегодняшним конфликтом. На наши отношения с Вашингтоном это не повлияет никак.

– Если вы прочитаете заявления Саудовской Аравии, ОАЭ или других стран, которые на нас ополчились, вы увидите, сколько там противоречий! Нас обвиняют во всех смертных грехах. Мы одновременно крепко дружим и с Ираном, и с «Хезболлой», и с ИГИЛ, а ведь они смертельные враги в той же Сирии. Мы поддерживаем хуситов и «Братьев-мусульман», а ведь они по разные стороны баррикад в Йемене. Наши солдаты на их границе [Саудовской Аравии с Йеменом] защищали саудовцев от хуситов, при этом некоторые погибли, некоторые получили серьезные увечья. Абсолютно бессмысленные обвинения. Чтобы на них ответить, мы сначала хотим понять, в чей лагерь нас все-таки запихнули. Мы за Иран и «Хезболлу», или за ИГИЛ и «Аль-Каиду» (запрещена в России. – «Ведомости»), или за хуситов? И мы, оказывается, 20 лет их поддерживаем, но почему-то за все это время претензий не было. Пока все эти заявления больше напоминают игру на публику, и мы сами теряемся в догадках относительно причин дипломатического кризиса.

– Мы не поддерживаем группировки, мы поддерживаем правительства и государства. Нам говорили: не поддерживайте «Братьев-мусульман», когда они находились у власти в Египте, – но это же избранное правительство. Мы поддерживаем правительство, несмотря на то, кто его возглавляет, чья партия выиграла выборы. Мы начали эту поддержку при переходном Высшем совете вооруженных сил [Египта], который управлял страной после «арабской весны», затем продолжили ее и когда к власти пришли «Братья-мусульмане», и когда потом, после низложения [их лидера Мухаммеда] Мурси, Египет возглавил Адли Мансур. Но почему-то об этом все забывают и пеняют нам только за «Братьев-мусульман».

Если «Братья-мусульмане» находятся у власти, то мы не будем им поддержку обрубать – извините уж, но это наш выбор. Никто не имеет права вмешиваться в процесс решений в нашей внешней политике до тех пор, пока мы держимся в рамках международного права. Это мой выбор, и я полностью беру на себя ответственность за наши решения. Наши ценности, принципы и оценки – вот основа для принятия решения; обратите внимание: наши оценки, а не чужие.

Другой пример – Тунис. Катар является одним из главных спонсоров правительства этой страны, которое мы поддерживали и до прихода к власти «Братьев-мусульман», и при них, а сейчас поддерживаем их яростного противника – президента Беджи Каид Эс-Себси. Ошибочно увязывать нашу поддержку только с «Братьями-мусульманами».

– Это правда. Но не забывайте предысторию. Накануне протестов [в Сирии] мы говорили с Асадом, в то время у нас были крепкие, хорошие отношения. Мы просили его провести реформы и ответить мягко, не силовым способом, на запросы людей. Он отказался, начал применять силу против людей, довел до вооруженного конфликта – и только после этого мы начали поддерживать умеренную оппозицию. Те же группы поддерживали и Саудовская Аравия, ОАЭ, Турция и даже Европа – Великобритания и Франция. США тоже их поддерживают. То есть получается, что мы все вместе поддерживаем террористов?

– Мы убеждены, что Асад совершил преступление против собственного народа, убил более 400 000 сирийцев, он преступник и должен ответить за свои деяния. Он для нас абсолютно неприемлем.

– ...это правда.

– Прежде всего, мы всегда поддерживаем диалог с Россией, потому что для разрешения конфликта нужно взаимодействовать со всеми сторонами. Обеим нашим странам нужна единая – в своих нынешних границах, – а не разделенная Сирия, наш общий приоритет – стабильность и безопасность в регионе. Каким образом этого достичь? Вот здесь с Москвой начинаются расхождения. Москва убеждена, что Асад должен пойти на выборы и у него есть право остаться у власти, если он выиграет. Однако мы такого права за этим преступником не признаем. Но Асад не встанет между Россией и Катаром, на ближайшее время наша общая цель – деэскалация [конфликта].

– Qatar Investment Authority принимает решения по экономическим соображениям. Они посчитали, что это хорошая сделка, да и российский рынок нам интересен. И эта сделка свидетельствует о наших партнерских отношениях с Россией.

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– У меня нет информации по этому вопросу.

– Нет, в МИД это соглашение не приходило. Qatar Investment Authority самостоятельно принимает решения, у них другой механизм, они не обязаны все согласовывать с правительством.

– Мы активно это обсуждаем, в частности, в апреле прошло заседание Российско-Катарской комиссии по торговому, экономическому и техническому сотрудничеству. Но, насколько я знаю, в ближайшее время каких-то крупных соглашений не планируется.

– Мы не делаем никакого секрета из отношений с Ираном и ничего не прячем. Все страны Персидского залива хотят иметь с Тегераном хорошие отношения. Расхождения есть по отдельным аспектам, но это нужно обсуждать за столом переговоров, а не декларировать. ОАЭ уступают по товарообороту с Ираном лишь Китаю, а у Саудовской Аравии этот показатель выше, чем у Катара. Если они так хотят, чтобы мы разорвали отношения с Ираном, пусть сделают это первыми. Наши экономические отношения с Ираном основаны на взаимном интересе.

– Наша внешняя политика основана на принципе невмешательства. Также мы убеждены, что другие страны не имеют права вмешиваться [в нашу внешнюю политику]. Мы считаем, что у нас есть свобода действий до тех пор, пока она не ставит под угрозу коллективную безопасность стран Персидского залива. Для решения спорных вопросов у нас есть Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), именно для этого он был создан. Спорные вопросы нужно обсуждать за столом переговоров, а не в СМИ. Попытки навязывать свою позицию для нас неприемлемы.

– Поддерживаем и не скрываем этого. Пока наша деятельность служит цели достижения справедливости, как в случае с Сирией, мы это не считаем вмешательством