Мун Джэин: «Я сам ненавижу коммунистическую северокорейскую систему»

В декабре 1950 г. северокорейские беженцы спешно грузились на американский корабль SS Meredith Victory в порту Чунгнам. За считанные часы до того, как порт был захвачен, капитан Леонард Ларю приказал выбрасывать за борт все, что можно, чтобы принять как можно больше беженцев, рассказывает The Korea Times. Среди 14 000 человек, перевезенных кораблем с севера на юг Кореи, оказались и родители Мун Джэина. Одержав убедительную победу на выборах 9 мая, Мун с прошлой среды работает президентом Южной Кореи. Он приступил к обязанностям уже на следующий день без традиционного двухмесячного переходного периода. Смена власти происходит не по расписанию, его предшественница Пак Кынхе ушла с поста в результате импичмента и сейчас под арестом. Ее обвиняют в получении взяток, вымогательстве у бизнесменов выплат в некоммерческие фонды и злоупотреблении властью.

Очнулся – увидел жену

Будущий президент Кореи родился за несколько месяцев до окончания войны на Корейском полуострове, 23 января 1953 г., в г. Кодже, занимающем несколько островов неподалеку от г. Пусана. Семья с трудом выкарабкивалась из нищеты. Отец трудился разнорабочим, мать надевала на спину слинг, сажала в него Муна и шла торговать на рынке яйцами, угольными брикетами и попавшей на черный рынок гуманитарной американской помощью, пишет The New York Times.

Подросшему Джэину тоже нашлось занятие – стоять в очереди за кукурузной мукой и сухим молоком, которые раздавала миссия католической церкви, пишет The Korea Times. Очереди он возненавидел, а доброе отношение служителей миссии оценил – вместе с женой они сейчас придерживаются католического вероисповедания.

Родители Муна растили пятерых (у него три сестры и брат), но нашли деньги, чтобы пристроить его в престижную школу Кёнам в Пусане. Правда, в школе порой его не пускали на занятия, когда семья не успевала внести ежемесячный взнос за учебу, пишет южнокорейская газета Hankyoreh. «Бедность определила мое детство, – цитирует Муна журнал Time. – Но в ней были свои преимущества. Я стал независимым, взрослее сверстников, и осознал, что деньги не главное в жизни».

Еще в 1969 г. 16-летний Мун стал участвовать в антиправительственных протестах, сообщает The Korea Times. Акции спровоцировал президент Пак Чон Хи, который хотел пойти на третий срок и предпринял усилия, чтобы изменить конституцию. Дело закончилось тем, что он выиграл выборы 1971 г., ввел чрезвычайное положение и успешно провел референдум по принятию новой конституции, которая значительно расширила его полномочия. Пак продержался у власти еще восемь лет вплоть до гибели в результате покушения.

Мун в 1972 г. со второй попытки поступил на юридический факультет Университета Кёнхи. Но основное место в его воспоминаниях о студенческих годах занимают протесты против Пак Чон Хи и его варианта конституции, констатирует The Korea Times. Мун даже был арестован и некоторое время провел в тюрьме Сеодаемун.

Благодаря политической борьбе Мун познакомился с женой. Во время одной из демонстраций в него попала граната со слезоточивым газом, он потерял сознание, а придя в себя, обнаружил, что какая-то девушка вытирает ему лицо влажным полотенцем. Вскоре они стали встречаться, а через семь лет официально поженились.

Таких не берут в судьи

Президент Южной Кореи – бывший спецназовец. В этих войсках он отслужил срочную службу и участвовал в акции возмездия против КНДР после событий 18 августа 1976 г. – тот конфликт называют «инцидентом в Пханмунджом» и «инцидентом с убийством топором». В демилитаризованной зоне возле деревни Пханмунджом, где в 1953 г. был подписан договор о прекращении огня, американские и южнокорейские солдаты попытались обрубить ветки тополя, загораживавшие обзор наблюдательному пункту. Вскоре явились северокорейские пограничники и приказали прекратить работу, ссылаясь на то, что якобы это дерево посадил лично Ким Ир Сен. Во время стычки пограничники зарубили двоих американцев их собственными топорами, еще девять были ранены. Через три дня на границу были стянуты спецназ, военная техника, барражировали вертолеты и истребители. Под этим прикрытием злополучное дерево все-таки спилили.

Демобилизовавшись, Мун в 1980 г. сдал квалификационный экзамен на адвоката и два года спустя окончил государственный Институт правовых исследований и стажировок. Он был вторым по успеваемости на курсе, пишет Hankyoreh, но заветной должности судьи так и не получил: сказались участие в акциях протеста и арест.

Мун получил ряд предложений от именитых юридических контор. Но вместо этого решил защищать тех, кто не мог себе позволить дорогих адвокатов – например, притесняемых корпорациями рабочих, пишет The Korea Times. Для этого он с новым знакомым, Но Мухёном, основал в Пусане собственную юридическую фирму. Их бывшая коллега Соль Дониль сравнивала Муна с ботаником – он подолгу дотошно готовился к каждому суду. «А когда рабочие просили у него совета, Мун часами просиживал с ними», – цитирует ее слова Reuters.

Политика не отпустила Муна

Те годы в автобиографии Мун вспоминает как «очень счастливое время». Карьера правозащитников сделала Муна и Но одними из ключевых фигур продемократического движения, которое в конце концов привело к первым демократическим выборам в стране в 1987 г., отмечает ВВС. Разница между друзьями была в том, что Но ударился в политику и звал в нее Муна, а тот упорно отказывался. Уговорить его удалось только в 2002 г., когда Но ввязался в президентскую гонку и ему понадобился надежный человек во главе предвыборного штаба в Пусане, пишет Hankyoreh.

Мун писал в автобиографии: «Когда я немного выпью, порой вспоминаю прежние дни. И тогда я спрашиваю себя: «Что значит Но Мухён в моей жизни? Он определил мою жизнь. Моя жизнь была бы другой, если бы я не встретил его. Так что он – моя судьба».

Выборы Но выиграл и в 2003 г. стал девятым президентом Южной Кореи. Муна прозвали его тенью – он был доверенным советником, а официально занимал должности от старшего секретаря по гражданским вопросам до руководителя администрации президента. Ряд бывших американских чиновников, опрошенных The New York Times, хвалили Муна как самого практичного и гибкого в правительстве Но. Самому же Муну на госслужбе не нравилось, признавался он в автобиографии: «Я всегда чувствовал себя некомфортно. Я чувствовал, что эта работа не подходит мне, как если бы я надел вещи не по росту. Я всегда думал, что вернусь на свое место – к работе юристом».

Так и произошло, когда в 2008 г. окончился срок полномочий Но. Однако старый друг снова побудил Муна заняться политикой, хотя уже не убеждением, а поступком. Против бывшего президента велось расследование по обвинению в коррупции. Не выдержав давления, в 2009 г. Но покончил с собой, прыгнув с обрыва. Мун занимался организацией его похорон и улаживал неоконченные дела. Он возглавил Фонд Но Мухёна, посвященный увековечению памяти этого деятеля. «Если бы я не встретил Но, возможно, моя жизнь была бы комфортнее и легче, – писал Мун в автобиографии. – Но его страсть всегда заставляла меня пробудиться. И точно так же повлияла его смерть. Она вернула меня на путь. Он сказал, это [наша] судьба. Теперь он от нее свободен, а я занимаюсь тем, что он мне оставил».

«Мы должны объединиться»

Мун предпочел бы жить и путешествовать без ограничений, которые накладывает политическая деятельность, говорил он в 2011 г. в интервью корейской газете JoongAng Ilbo, но не счел возможным игнорировать «весьма напряженную ситуацию».

Весной следующего года Мун стал депутатом парламента, а в сентябре – кандидатом в президенты от демократов. Правда, проиграл Пак Кынхе с обидным разрывом в 2%. Тогда Мун занялся внутрипартийной карьерой и в 2015–2016 гг. работал лидером демократической партии. Но когда прошлой осенью начал разгораться скандал вокруг Пак Кынхе, Мун принялся мелькать на демонстрациях протеста и лоббировать среди депутатов идею импичмента, рассказывает FT. В декабре вотум недоверия набрал необходимое число голосов, а в марте это решение утвердил конституционный суд.

У Южной Кореи множество проблем, включая самый большой уровень неравенства доходов в Азиатско-Тихоокеанском регионе, растущую безработицу среди молодежи и замедление экономического роста, пишет журнал Time. Но главной темой последней кампании стал вопрос, какую политику проводить в отношении КНДР. Северная Корея 15 апреля (как раз в преддверии выборов у соседей) показала на параде новые баллистические ракеты, а 29 апреля испытала одну из них. Позиция Муна оказалась мягче, чем у политических соперников. Его даже пытались обвинить в симпатиях к КНДР и вбросили лозунг, что поставить галочку в графе «за Муна» все равно что проголосовать за Ким Чен Ына.

«Мой отец бежал с Севера, ненавидя коммунизм. Я сам ненавижу коммунистическую северокорейскую систему. Это не значит, что я должен оставить народ севера страдать под игом деспотичного режима», – цитирует Муна Time. Его вывод: «В конце концов мы должны объединиться».

Непонятно, как он этого хочет добиться, удивляется Time. Нельзя сказать, что между двумя странами плохие отношения, куда вернее сказать, что между ними вообще нет отношений. Последний саммит с участием представителей обоих государств состоялся 10 лет назад. Муну это кажется неприемлемым: «Даже если Ким – иррациональный лидер, мы должны принять реальность: он управляет Северной Кореей. Так что мы должны с ним говорить».

Вера в Трампа

Позиция Муна напоминает мировоззрение Но, при котором в отношениях двух Корей произошла разрядка. Как глава администрации Но, Мун участвовал в подготовке исторического межкорейского саммита 2007 г. и нескольких раундов шестисторонних переговоров по ядерному оружию КНДР. Они проходили с 2003 по 2009 г., в них участвовала и Россия. За эти годы КНДР была оказана гуманитарная и экономическая помощь на $4,5 млрд, рассказывает журнал Time. Скептики ворчали, что это помогло режиму вложить больше средств в разработку ядерного оружия. Но Мун напоминает, что в 2005 г. КНДР согласилась отказаться от ядерной программы в обмен на гарантии безопасности и даже пошла на улучшение отношений с США. Диалог гораздо эффективнее последующей изоляции, считает он. «Север даже уничтожил взрывом башню охлаждения своего ядерного реактора, – вспоминает Мун события 2008 г. в ядерном комплексе в Йонбене. – Подобный пошаговый подход до сих пор работоспособен».

Мун заявил в начале мая корреспонденту журнала Time, что они с Трампом достигли согласия: политика «стратегического терпения» администрации Обамы провалилась. Фактически она заключалась в ожидании, пока режим в КНДР не рухнет сам собой. «Я напомнил [Трампу] его слова, что он может пообщаться с Ким Чен Ыном за гамбургером», – продолжил Мун. Он считает Трампа прежде всего прагматиком: «Я верю, что он сможет поделиться большим количеством идей, лучше общаться и без труда заключать соглашения».

И впрямь – 1 мая Трамп заявил Bloomberg, что для него будет честью встретиться с Кимом. Заодно американский президент пытается надавить на Китай, на который приходится 90% внешней торговли КНДР, чтобы тот склонил северокорейского лидера к уступкам. В феврале этого года Китай уже прислушался к предложениям ООН и прекратил закупку угля у КНДР, лишив страну немалой доли валютных доходов. Time напоминает, что шестисторонние переговоры начались во многом благодаря тому, что Пекин приостановил поставки нефти КНДР.

Последняя воля матери

Если мечта Муна осуществится и две Кореи объединятся, это станет колоссальным финансовым бременем для Юга. Вот почему необходимый первый шаг – налаживать экономическое сотрудничество двух стран, пересказывал Time программу Муна. Новый президент хочет дать южнокорейским фирмам доступ к дешевой рабочей силе северян: «Экономическая интеграция не только пойдет на пользу Северу, но и даст новый источник роста южнокорейской экономике».

Так, Мун поддерживает идею снова открыть совместный проект Северной и Южной Кореи – промышленный парк Кэсон на территории КНДР, пишет The Guardian. Проект заработал в 2004 г., в 2013 г. на полгода закрывался из-за обострения отношений между двумя государствами. А в феврале 2016 г. после испытания КНДР ракеты дальнего радиуса действия Южная Корея заявила о прекращении работы парка.

В книге, изданной в этом году, Мун пишет, что мечтает вернуться в родной для его родителей северокорейский город Чунгнам: «Я размышлял над тем, что хотел бы завершить жизнь там, в Чунгнаме, оказывая безвозмездно юридические услуги. Когда произойдет мирное воссоединение, первое, что я сделаю, – возьму и отвезу в родной город мою 90-летнюю маму». «Ее младшая сестра до сих пор живет на Севере. Последняя воля моей матери – снова увидеться с ней», – цитирует Муна Time.

ПРОблема THAAD

С КНДР связан еще один животрепещущий вопрос предвыборной кампании – нужна ли Южной Корее на ее земле американская система ПРО – THAAD. Соглашение о ней было подписано в июле 2016 г. Но Мун ясно дал понять, что эту затею следует еще раз хорошенько обдумать и обговорить с Китаем и США, пишет интернет-издание Vox, а пока приостановить ее реализацию. Все равно сосредоточенная на границе артиллерия КНДР достает до Сеула, в стране идут демонстрации протеста против усиления американского военного присутствия, а Китай угрожает принять экономические меры в наказание за размещение чужой ПРО у своих границ. Так, Lotte Group согласилась передать небольшой участок земли в Южной Корее под нужды THAAD – и неожиданно более двух десятков ее магазинов в Китае были закрыты китайскими властями якобы за несоблюдение мер противопожарной безопасности.

Это перекликается с высказываниями Но, в 2002 г. обещавшим, что он станет первым президентом Южной Кореи, который не будет раболепствовать перед Америкой, замечает The New York Times. Сам Мун заметил, что настроен проамерикански, но его страна должна научиться обсуждать просьбы США и говорить «нет» американцам. Правда, 2 мая американские военные отрапортовали, что развертывание системы THAAD, запланированное изначально на конец года, завершено досрочно. Отказ от договоренностей на этом этапе сулит Южной Корее множество проблем вплоть до того, что это будет выглядеть как прогиб под давлением Китая, предостерегает Vox.

Корея прежде всего

На фоне скандалов с многомиллионными взятками Мун стремится выглядеть бессребреником. Он заявил, что не намерен часто использовать правительственную резиденцию «Голубой дом» и поищет офис в центре Сеула, а на одной из площадей будет проводить массовые публичные дискуссии, чтобы быть ближе к народу, передает «Эхо Москвы». Президент обещает каждый день обнародовать свой график дел, чтобы избиратели видели, чем занят их избранник, добавляет Reuters.

Мун обещал увеличить расходы бюджета в этом году на 10 трлн вон ($8,8 млрд) вдобавок к утвержденным 400,5 трлн и пустить эту прибавку на создание новых рабочих мест, продолжает Reuters. В год должно возникать полмиллиона новых вакансий. За пять лет только в госсекторе Мун намерен обеспечить работу 810 000 новых сотрудников. Львиная доля из них должна прийтись на здравоохранение, образование и полицию. Минимальную зарплату Мун в 2020 г. собирается увеличить до 10 000 вон ($8,8) в час с нынешних 6470 вон ($5,7). А вот количество рабочих часов сократить в среднем до 1800 в год с 2113 в 2015 г. Базовую часть пенсии он сделает в 300 000 вон ($265) вместо максимальных сейчас 206 050 вон, а субсидии матерям в первые шесть месяцев декретного отпуска с 1 млн вон поднимет до 2 млн ($1757). Зато налоги на богатых он грозит увеличить, замечает The New York Times.

Еще один важный вопрос для страны – чеболи (финансово-промышленные группы из юридически независимых компаний под единым управлением, принадлежащих одной). Мун обещает реформировать их так, чтобы они не душили более мелких конкурентов и не вредили экономике. Впрочем, он далеко не первый президент, обещавший во время гонки справиться с чеболями и привычкой их руководства продвигать проекты своих отпрысков за счет выгодных сделок с корпорацией и льготного финансирования, пишет The New York Times. Насколько радикальны могут быть его реформы, непонятно. Мун собирается дать миноритариям больше полномочий по избранию членов советов директоров, чтобы ослабить контроль семей. Reuters пишет, что Мун обещал не подписывать президентского помилования осужденным руководителям чеболей и запретить им диктовать аффилированным с ними финансовым институтам, кому выдавать льготные кредиты. FT подозревает, что налог на корпорации поднимется с 22 до 25%.

В предвыборных заявлениях Мун обещал усилить дипломатические и экономические связи с соседями – США, Китаем, Японией и Россией. Но в книге делает заявление, перекликающееся с высказываниями Трампа: «Прежде всего – национальные интересы».