Андрей Кондаков: «Судиться с Россией должно быть дорого»

В июле 2014 г. три арбитра, действовавшие под эгидой Международного арбитражного суда в Гааге, вынесли решение взыскать с России беспрецедентную сумму в $50 млрд в пользу трех компаний – бывших акционеров ЮКОСа. Через несколько месяцев полномочия представлять Россию в этом споре перешли от Минфина к Минюсту. А в феврале 2015 г. стало известно о создании Международного центра правовой защиты (МЦПЗ) – организации, которая приняла на себя функции единого командного пункта для защиты по искам о компенсациях, поданных в разных странах. Новая команда изменила стратегию защиты и из глухой обороны перешла в нападение. Теперь юристы не просто доказывали, что Россия не подпадает под юрисдикцию иностранных судов в том, что касается исполнения обязательств по договору к Энергетической хартии (ДЭХ), но стали искать доказательства, что истцы – не иностранные инвесторы и за ними стоят российские предприниматели. В апреле 2016 г. России удалось переломить ход дела: окружной суд Гааги отменил решение панели арбитров. Гендиректор МЦПЗ Андрей Кондаков рассказал «Ведомостям» о том, как выстроена линия защиты.

– Традиционно международными финансовыми спорами занимается Минфин, и арбитраж в Гааге поначалу курировало это министерство.

Это все-таки не совсем финансовый спор – это комплексный многовекторный международный инвестиционный арбитраж. Поэтому логичнее подобный процесс было бы курировать профильному ведомству, которое занимается юридическими вопросами, то есть Минюсту. Что формально и произошло, когда функции головного ведомства по ведению этого дела были переданы Минюсту. МЦПЗ был создан в феврале 2015 г., учредители наши – два уважаемых института, как вам известно (Институт государства и права РАН и Институт законодательства и сравнительного правоведения при правительстве. – «Ведомости»). В июне меня пригласили его возглавить. Мы являемся официальным агентом Министерства юстиции по представлению интересов Российской Федерации во всех исках по линии бывших владельцев ЮКОСа. Это решение было принято правительством, где пришли к выводу о необходимости создания специализированной структуры, чьей единственной задачей будет профессионально, углубленно, на ежедневной основе – по сути, 24 часа в день и семь дней в неделю – заниматься исками ЮКОСа. Это крайне непростой процесс, затрагивающий многие юрисдикции. Он имеет долгосрочные последствия, значимые для будущего страны. Разумеется, Минюст, в принципе, тоже мог бы это делать, но, как правило, не бывает, чтобы у чиновника было только одно занятие на месяц или даже на день – каждый госслужащий вынужден заниматься на регулярной основе десятками, а то и сотнями поручений. Здесь же, как мне представляется, дело решили поручить людям, имеющим государственное прошлое, при понимании, что оно станет их единственной задачей, что они въедливо, вникая в мельчайшие детали, будут заниматься только им, что оно станет для них новым профессиональным вызовом и, если хотите, страстью. Мне такой подход понятен, я сам в МИДе 20 лет проработал и тоже по 10–20 задач в день пытался решать. В центре я занимаюсь только одной глобальной проблемой. И чем больше погружаюсь в это дело, тем больше убеждаюсь, что это действительно эффективно.

– Нет, не работаем. У нас так много времени занимают иски ЮКОСа – а помимо спора ценой в $50 млрд есть и другие, некоторые были запущены параллельно или несколько позже известного гаагского арбитража, но почему-то о них никто не говорит. И правительство, на мой взгляд, приняло совершенно разумное решение: сосредоточиться именно на этих исках, наработать компетенцию, отработать механизм защиты. Впоследствии, когда с «делом ЮКОСа» будет покончено (а мы надеемся, что рано или поздно это случится), центр будет готов профессионально заниматься другими исками против российского правительства, каковые, как известно, в последнее время появляются регулярно.

– Самый известный иск подан тремя компаниями, созданными в экзотических налоговых юрисдикциях (подставными, как мы считаем, компаниями). Объем компенсации по ним, присужденный в 2014 г. составом арбитров в Гааге, составил $50 млрд. Напомню, что еще один иск на гораздо меньшую сумму в 2005 г. был подан в Арбитражный институт Стокгольмской торговой палаты британской компанией RosInvestco UK Ltd. и благополучно ею проигран. Сейчас мы пытаемся получить по нему возмещение наших юридических затрат. И это, кстати, соответствует стандартам международной арбитражной практики. Соответственно, это станет и стандартным действием российской стороны при всех выигрышах – если ты судишься с нами, будь готов заплатить за наши юридические издержки. Второй иск в Стокгольм пришел в 2007 г. от испанских миноритарных акционеров ЮКОСа – фондов группы Quasar de Valores. У испанцев Российская Федерация тоже выиграла на этапе апелляции. Это свидетельствует о том, что с исками, поданными от имени бывших акционеров ЮКОСа, можно успешно и эффективно бороться.

Кроме упомянутых споров есть также так называемые иски второй волны – в международный арбитраж в Гааге в 2013–2014 гг. заявлены еще три иска от имени компаний «Лукстона», «Юкос кэпитал» и FPH суммарным объемом в $15 млрд. Заявители также ссылаются на ДЭХ. Так что в общей сложности на данный момент ЮКОС пытается отсудить у России $65 млрд. В обеспечение взыскания $50 млрд, присужденных в Гааге, юристами ЮКОСа в 2015-2016 гг. были запущены исполнительные производства в США, Великобритании, Франции, Бельгии, Германии и Индии. Впрочем, к настоящему времени исполнительных производств осталось четыре: в Германии и Индии иски были отозваны, а в Великобритании разбирательство было приостановлено.

– Арбитры давно назначены, по всем трем искам состоялся активный обмен меморандумами. По двум мы прошли стадию рассмотрения вопросов юрисдикции и ждем соответствующего решения. В обоих случаях арбитры заседали до решения Окружного суда Гааги. Разумеется, мы оперативно их проинформировали о решении Гаагского окружного суда. По третьему иску рассмотрение вопроса об арбитрабельности еще предстоит. Мы связаны соглашением о конфиденциальности, поэтому могу пока сказать только то, что мы получили решение арбитража о прекращении разбирательства по одному из трех исков второй волны. Отмечу попутно, что и в этом случае мы будем настаивать, чтобы российской стороне возместили все судебные издержки. Потому что судиться с Россией, запуская один сомнительный иск за другим, должно быть дорого.

– Понятно, что такие иски дешево не обходятся. Но это абсолютно незначительная часть того, что нам пришлось бы выплатить, если бы мы эти иски проиграли. На мой взгляд, затраты здесь имеют важное, но отнюдь не первостепенное значение. Это вопрос принципа. Мы не можем позволить группе недобросовестных, как мы полагаем, российских граждан (и мы доказываем, что именно они стоят за предъявленными к России требованиями) злоупотребить имеющимися юридическими механизмами обеспечения и защиты интересов инвесторов уже в третий раз. Мы считаем, что первый раз они это сделали в ходе приватизации ЮКОСа, второй – в период 1997–2004 гг., сопровождавшийся массовым уходом от налогов, незаконным выводом активов этой компании за рубеж, третий – непостижимым выигрышем арбитражного иска в Гааге с использованием правового инструмента – ДЭХ, вообще неприменимого к этому делу. К счастью, это фундаментально неверное решение уже отменено Окружным судом Гааги. Надеемся, что апелляционный суд Гааги оставит данное решение суда первой инстанции в силе.

– Команда центра весьма компактная – всех наших сотрудников можно пересчитать по пальцам. Центр укомплектован профессиональными юристами, специалистами в области арбитража, имеющими опыт работы в иностранных юрфирмах – ведь большую часть нашего времени мы общаемся с иностранными юристами. Как происходит процесс отбора юридических фирм, которым будет поручено представлять российские интересы? МЦПЗ осуществляет так называемый первичный отбор соответствующих компаний, списывается с ними, проводит что-то вроде тестирования. Потом готовится так называемый лонг-лист, который в конечном итоге превращается в шорт-лист. Он-то и выносится на рассмотрение органов федеральной власти. Окончательное решение о том, с какой фирмой работать, принимает правительство.

Вторая наша функция – ежедневное, иногда ежеминутное сопровождение судебных процессов. Как я говорил, их много. Задача центра – дословно знать, где и что происходит в данный момент, что ожидается в ближайшие недели, месяц, полгода, год. Еще одна важная задача – координация действий юрфирм, представляющих Россию в разных юрисдикциях. Вы представляете, как будет неэффективно, если наш юрист в Германии займет по одному и тому же вопросу позицию, отличную от той, которую занимают юристы в США? Или юристам в Бельгии покажется, что вот эта линия защиты будет эффективной, а наш юрист во Франции скажет, что тем самым ему подрывают его линию защиты? То есть мы должны говорить с одного голоса и использовать только те аргументы, которые не противоречат нашей линии защиты в других юрисдикциях. Это сложнейшая работа: наша задача – увидеть потенциальные противоречия, связать юристов друг с другом и вместе утрясти все вопросы. Иногда это приходится делать по несколько раз на дню. Другими словами, необходимо наладить и поддерживать постоянный обмен информацией. Каждый наш юрист в каждой юрисдикции должен знать, что будет происходить на параллельном треке, постоянно выверять свою линию защиты с общей. На это уходит немало времени, но без этого не обойтись.

– Да, в каждой юрисдикции – своя команда. Фирма White & Case нам помогает с исполнительными производствами в США, Великобритании и – до отзыва иска – в Германии, но это самостоятельные офисы в каждой стране. Партнер вашингтонского офиса Кэролайн Лэмм – это один из выдающихся юристов США, удивительный человек. В частности, прославилась участием в, казалось бы, нерешаемом споре правительства Аргентины с хедж-фондами по вопросу урегулирования аргентинского госдолга. Рассчитываем, что она так же эффективно поможет нам. В других странах мы тоже пытаемся выбрать ведущих специалистов в своем деле. В Великобритании это Дэвид Голдберг, во Франции – Андреа Пинна, в Германии – Маркус Бурянски, в Бельгии – Нюша Бассири.

По арбитражным искам в Гааге работают местные команды – HDVB и Houthoff Buruma. Это по-своему бутиковые фирмы, которые хорошо знают голландское законодательство. Главным нашим представителем в данном процессе выступает профессор [партнер-основатель Hanotiau & van den Berg Альберт Ян] ван ден Берг – величина мирового уровня, живой классик международного инвестиционного арбитража. Этот человек пишет учебники по данному вопросу, а его речь в Гаагском окружном суде, несомненно, войдет в историю юриспруденции. Нам очень повезло, что он работает на нашей стороне.

К слову сказать, ЮКОС также представляют сильные адвокаты – [партнер, глава международной арбитражной группы юридической фирмы Shearman & Sterling LLP Эммануэль] Гайяр и [партнер Shearman & Sterling LLP Яc] Банефатеми. Похоже, бывшие акционеры ЮКОСа не случайно вышли на этих юристов. Гайяр, в частности, славится тем, что охотно защищает известных предпринимателей, уклоняющихся от уплаты налогов. Я бы сказал, что его готовность взяться за дело ЮКОСа укладывается в общую специализацию этого адвоката. Школа, которую представляет ван ден Берг, придерживается более консервативных подходов, выступает за уважительное отношение к государственным иммунитетам.

– Обсуждать чужие ошибки – дело неблагодарное. Лучше говорить о том, что можно было бы сделать по-другому. Возможно, вначале мы не в полной мере оценивали значение и потенциальные последствия этого беспрецедентного арбитражного иска. После отработки различных линий защиты, которая заняла немало времени, нам удалось наконец собрать необходимые доказательства и выработать аргументы, к которым в конце концов стали прислушиваться суды в различных юрисдикциях.

Мое личное наблюдение – поначалу мы не очень активно упирали на аргумент о том, что три известные компании, инициировавшие иски против России, не являются инвесторами в трактовке ДЭХ. Чтобы подпасть под такое определение, компания, во-первых, должна действительно быть иностранной. Мы убеждены, что в нашем случае речь идет о подставных компаниях, которые были созданы российскими гражданами для незаконного вывода активов ЮКОСа за рубеж, уклонения от уплаты налогов, а также для того, чтобы иметь потенциальную возможность судиться с российским государством, если дело пойдет не по сценарию, написанному олигархами.

Во-вторых, компания, предъявляющая иск к тому или иному государству, должна быть добросовестным инвестором, что среди прочего подразумевает и добросовестное приобретение и использование активов. Мы доказываем, что бывшие владельцы ЮКОСа приобрели свои активы нечестным путем в ходе приснопамятных залоговых аукционов. Считаем, что обманом ничего не подозревавших американских инвесторов обернулось размещение на американском рынке депозитарных расписок ЮКОСа. Наша позиция: эта компания ни в коей мере не подпадает под понятие «иностранный инвестор». Сейчас это одна из ключевых линий защиты российской стороны, раньше это звучало скорее в академическом ключе.

Прежде было также меньше показаний свидетелей. Лично меня это удивило – почему со стороны ЮКОСа было представлено много важных свидетелей, в то время как с нашей стороны – лишь несколько человек (профессоров по различным вопросам юриспруденции и экспертов по налогам)? А сейчас очень интересно получилось – среди наших главных свидетелей есть три бывших высокопоставленных сотрудника ЮКОСа, которые знают об упомянутых выше действиях не понаслышке. Вам, наверное, известны их фамилии – Анилионис, Захаров, Гололобов.

– Первое, что сделали наши юристы, – подробнейшим образом ознакомились с материалами как арбитражных, так и уголовных дел против известных олигархов. Сами уголовные дела их в данном случае не интересовали, но многие документы, которые были собраны в ходе их расследования, оказались полезными. Так наши юристы и узнали, что в рамках указанных дел фигурировали бывшие сотрудники ЮКОСа – Анилионис и Захаров. Нам удалось найти контакты этих людей и поинтересоваться, не готовы ли они дать нам свидетельские показания уже в рамках не уголовных, а арбитражных процессов. Они согласились. Гололобов, который все время был на слуху, тоже оказался готов. Таким образом, помимо экспертных заключений появились новые живые свидетельства очевидцев, которые были приобщены к делу и сыграли важную роль в формировании реального представления о том, что же на самом деле представляли из себя бывшие руководители ЮКОСа, которые стоят за судебными исками.

– Никаких гонораров мы, разумеется, не платим. Речь идет о гражданской позиции. На Анилиониса, Захарова и Гололобова никто не давил. Мы им просто сказали, что есть такие-то иски, на кону – огромные деньги, представляющие около 20% российского федерального бюджета, и спросили, не хотят ли они помочь российским налогоплательщикам. Они согласились. Мы готовы работать и с другими потенциальными свидетелями, знающими бизнес ЮКОСа изнутри. В свое время эта компания была крупным работодателем и на нее работало немало людей.

– Были, и их тоже немало. У каждого из них свои соображения. Есть целый список лиц, с которыми наши юристы хотели бы еще встретиться. Я не буду его оглашать, потому что, если люди отказываются давать показания, это их право. В частности, наши юристы хотели бы пообщаться с некоторыми из «красных директоров», которые, как мы считаем, получили крупную взятку при приватизации ЮКОСа. Пока встречного движения с их стороны мы не наблюдаем.

– Представители нашей Генпрокуратуры и Следственного комитета помогли нашим юристам получить огромный объем материалов. В частности, благодаря им стали понятны имена свидетелей, с которыми следует пообщаться. Они также помогли обнаружить реестр акционеров ЮКОСа, который из-за устаревшего программного обеспечения не мог быть проанализирован. Наши юристы, по сути, смогли его расшифровать, наняв специализированную IT-компанию для перевода его на современные программные рельсы. Это, в свою очередь, позволило профессору Катари из Массачусетского технологического института провести детальный анализ и пошагово проследить всю хитрую цепочку, по которой передавались акции ЮКОСа. По сути, с первого дня, когда олигархи их получили, и до того момента, когда часть из них оказалась в трех подставных компаниях, якобы не имеющих никакого отношения к ЮКОСу, которые и стали судиться с Россией.

– Я бы сказал – собранные в рамках уголовного дела ЮКОСа. Не знаю, фигурировали ли они собственно в уголовном деле. Хочу еще раз подчеркнуть: МЦПЗ никакого отношения к уголовным делам против бывших владельцев ЮКОСа не имеет. Наша задача – отбиться от исков бывших акционеров этой компании на общую сумму в $65 млрд. А в том, что наших юристов допустили к материалам уголовного дела, ничего необычного нет. Было бы странно, если бы не допустили.

– Здесь я с вами вынужден согласиться. С нашей стороны почему-то был выбран [Стефен] Швебель, бывший сотрудник госдепа США, который никогда не отличался симпатиями к России.

– Совершенно верно. В результате сейчас все пишут, что решение Третейского суда было принято единогласно, то есть даже российский арбитр проголосовал против России. Если честно, я неоднократно задавал этот вопрос бывшим участникам арбитражного процесса, почему был сделан такой выбор. До сих пор никто не может внятно объяснить, как это произошло.

– Сейчас я бы сказал, что проблем больше у ЮКОСа, чем у российской стороны. В Германии и Индии иски по взысканию имущества отозваны, в Великобритании аналогичный процесс приостановлен до вынесения решения апелляционным судом Гааги, поскольку такое пожелание выразил ведущий дело судья. В Бельгии и Франции судебные действия продолжаются, потому что там уже состоялись аресты активов. Юристы ЮКОСа предложили нам приостановить процесс и там, на что мы в ответ попросили их снять аресты – какой нам интерес ждать два-три года решения апелляции? Но они отказались. Поэтому во Франции и Бельгии процессы продолжаются, там регулярно проходят заседания судов по тому или иному арестованному активу, и мы последовательно снимаем аресты. В США мы ждем заседания суда. Там тоже нам предложили приостановить производство до завершения процесса апелляции в Гааге. Разумеется, мы отказались. Какой смысл до окончательного решения вопроса о $50 млрд приостанавливать иск? Это было бы крайне неправильное, ущербное для России решение. Потому что подобная зависшая сумма среди прочих негативных последствий оказывает неблагоприятное влияние и на суверенный рейтинг страны. Уж лучше, не откладывая дела в долгий ящик, разобраться во всем и расставить все точки над i.

– Я не могу, к сожалению, обсуждать бюджет. Могу только сказать, что Минюст справедливо требует представлять детализированные до последней копейки отчеты о затратах на услуги юридических фирм и сопутствующих расходах и внимательнейшим образом все проверяет. В этой связи одна из наших задач – самим в предварительном порядке проверить и убедиться в достоверности и обоснованности этих счетов. Если что-то вызывает сомнения, то не стесняться задавать вопросы, в том числе неудобные. Например, счета одной весьма уважаемой фирмы вызвали у нас немало вопросов. Начали их задавать, и в результате удалось отбить в пересчете на рубли ни много ни мало порядка 25 млн. Примерно такая же сумма в год тратится на содержание нашего центра.

У нас уже свои собственные курьезные истории в области работы со счетами появились. Так, один молодой юрист выставил нам счет, согласно которому он якобы проработал 24 часа в сутки. Начали изучать, сравнивать. Оказалось, он и в предыдущие несколько дней будто бы «проработал» по 20–23 часа сутки. Мы задали естественный вопрос: а когда, собственно, этот юрист спал, мылся ли он, менял ли одежду? Нам ответили: «Извините, просмотрели. Мы эти суммы снимаем». Или еще один курьезный пример. Мы получили счет, в котором одна из выполненных работ расписана как «упаковка флешки, подготовка сопроводительного письма и передача курьеру» и оценена в переводе на рубли в 25 000! Разумеется, она не была оплачена. Еще замечательная позиция - «мониторинг ситуации с забастовкой в метро». Мы спросили: а зачем вообще за этим надо было следить, было какое-то заседание суда, кто-то туда ехал? Данная позиция сразу же была убрана.