Борис Титов: «Вы демонизируете Кремль»

Послезавтра в Москве состоится съезд партии «Правое дело». Это будет последний съезд, который партия проведет под этим названием. Как рассказал в интервью «Ведомостям» председатель партии Борис Титов, новое название и символика будут утверждены в субботу. Накануне съезда стало известно, что к генсовету партии дал согласие присоединиться известный предприниматель Олег Дерипаска. Но в итоге партия осталась без миллиардера. Титов хотя и сожалеет, что бизнесмен передумал, но утверждает, что у него хватает поддержки со стороны предпринимателей рангом пониже, но готовых вместе с Титовым бороться за главную цель – изменение экономического курса правительства. Политику президента при этом Титов полностью одобряет. С кем и под какими лозунгами Титов начинает свою борьбу за места в Думе, он рассказал «Ведомостям».

– Конечно. Генсовет нужен: это не просто консультационный орган, на нем будут обсуждаться все основные, актуальные проблемы партии, но самое главное – задачи и цели. Наша задача – не партия как таковая, не выборы в Госдуму, это все механизмы. Задача сегодня – изменение экономики России. Для этого мы должны быть в постоянном контакте с предпринимателями, экспертами, представителями других профессий.

Обсудим на генсовете основные базовые документы. У нас есть несколько программ, на которых мы базируемся, где изложены наши основные экономические взгляды движения вперед по разным направлениям. Главной платформой партии будет «Политика роста». Есть программы «Экономика роста», программа «Пора предпринимать» для малого бизнеса. Будет отдельная программа по аграрному сектору. Будет еще молодежная программа.

Очень большой вклад вносит Оксана Дмитриева: по социальной части – как правильно осуществлять социальную политику, а также как надо формировать бюджет, его расходы.

– Генсовет – это орган, куда люди могут входить, выходить, если они хотят. За последние несколько дней заявили о своем желании участвовать в работе [генсовета] более 70 человек. Вот даже сегодня еще несколько человек заявили, что хотят участвовать.

– Могу сказать, что мы с сожалением услышали, что он передумал. Он нам близок в своем понимании необходимости перемен в экономике, оценке сегодняшней экономической политики. Он был бы для нас важным членом совета, но у нас много представителей промышленных предприятий – более 70 человек в генсовете, много друзей и много желающих в него войти и подхватить это знамя. Кстати, вот сегодня Яна Яковлева (председатель некоммерческого партнерства «Бизнес солидарность») вошла.

– Думаю, что он увидел очень большую реакцию прессы, ведь начались публикации о том, в каких регионах у него есть заводы, т. е. он сразу окунулся в политический процесс и, наверное, вдруг осознал, что это достаточно сложная тема, которая может повлиять на многие виды его отношений. Поэтому, предполагаю, он подумал, что, скорее всего, сегодня лучше воздержаться от прямого вхождения в генсовет. Несмотря на то что он передумал, сотрудничество в других областях мы будем продолжать.

– Вы демонизируете Кремль.

– У нас разные предприниматели есть. Мы позиционируемся все же по другому принципу. Меня записали за малым и средним бизнесом как омбудсмена – конечно, мне много приходится уделять времени этому, но одновременно я занимаюсь и промышленностью: веду промышленный комитет Общероссийского народного фронта (ОНФ), а там разные предприятия, в том числе и очень крупные. Например, на конференции ОНФ у нас выступали «Сибур», «Еврохим» и еще целая когорта крупнейших предприятий участвует в работе. В этом смысле мы с Дерипаской как раз единомышленники в подходах, связанных с новой индустриализацией, связанных с политикой Центробанка, процентной ставкой. Малый бизнес это мало касается. Потому не спешите нас записывать в малый и средний. У нас будут сторонники разного бизнеса.

– Сам попросился. У нас достаточно сильное представительство молодежи. И вокруг него сложилась такая хорошая группа ребят, они и в партию вступают, часть из них захотела быть в генсовете. В генсовете много молодежи – Евгений Ивановский (зампред правления Транскапиталбанка), Максим Ноготков (советник председателя правления «Связного банка», Сергей Малофейкин, управляющий партнер холдинга «Евросервис», еще целый ряд совсем молодых предпринимателей, уже сделавших достаточно сильные бизнесы. Ну и мой сын с ними.

– Мы, к счастью, пережили времена Советского Союза. Кроме того, вступление в партию – это не ахти какая благодать, никаких преимуществ не дает, это больше обязанность.

– Вступил.

– Главное – мы хотим привлекать людей не для того, чтобы получить какую-то финансовую поддержку. Речь совершенно не об этом. У нас уже есть поддержка со стороны бизнеса и какие-то договоренности. Кто-то просто на добровольной основе помогает без всяких обязательств и условий.

Но у нас есть и другие источники. Сейчас настраиваем краудфандинг, чтобы активизировать работу по привлечению финансирования.

Поэтому, образно говоря, генсовет – это история о головах, а не о деньгах. Нам нужно много людей, которые представляют разные реальные отрасли промышленности. У нас уже есть Максим Волков, который представляет фосфорную и апатитную промышленность, – гендиректор ЗАО «Пикалевская сода». Николай Левицкий, сопредседатель «Деловой России», президент ЗАО «Геотек холдинга», – это геологоразведка. Дмитрий Липявко, председатель совета директоров ООО «Роза мира групп», – это переработка сжиженного газа, это как раз та отрасль, которая должна динамично развиваться, но, к сожалению, не развивается. Есть представители станкостроения и многих других отраслей. Нам для того, чтобы держать точную, выверенную позицию (это касается и выборного процесса в стадии формирования программы, но главное – и на стадии реализации программы), нужно как можно больше людей из разных отраслей.

Потому что если такая программа будет принята, если мы добьемся этого, то это будет тот актив, на который мы будем опираться в дальнейшем.

– Нет.

– У нас есть предприниматели, которые сами приходят и предлагают финансовую помощь. Еще не на все предложения мы соглашаемся, чтобы они поддерживали нас. Но мы сами никого не просим, ни к кому ни с какими просьбами не обращаемся. Если есть добровольное желание, то мы, конечно, рассматриваем предложения.

– Я не знаком с Ротенбергом. Это все очень крупные предприниматели. Нет, мы не предлагали, и они к нам не обращались, т. е. у нас не было никаких контактов в этой связи.

– С Якобашвили мы говорили, да, обсуждали, хочет – не хочет он участвовать в генсовете. С большинством людей я лично говорил. Кто-то захотел сам поговорить – мы так встречались с несколькими людьми. Кто-то просто на призыв откликнулся и автоматически включился в состав. Процесс коммуникации идет по-разному. Давид мой старинный товарищ, член «Деловой России», он решил идти вместе с командой.

Помимо генсовета мы формируем еще один состав – в экспертный орган, который у нас будет.

– Sky Blue Thinking. Это у [Бена] Бернанке был такой орган, который очень сильно помог в период выхода из кризиса 2008/09 г. в Америке. Это были ближайшие его советники, которые собирались с регулярной периодичностью и думали обо всем – не о процентных ставках, а в целом о развитии ситуации. Вот такой совет в составе девяти человек мы формируем.

– Ирина Хакамада, Николай Коварский (сопредседатель клуба «2015»), Андрей Колосовский (директор по юридическим и корпоративным вопросам Microsoft Russia), Ян Мелкумов (консультант московского представительства компании Renova Capital Advisers Ltd.), Георгий Бовт. Павел Лунгин, Леонид Ярмольник – от культурной части.

– Для нас очень важно их мнение. Они, если так пафосно говорить, одни из лучших мыслителей, они очень тонко чувствуют общественное настроение, понимают, как развивается общество.

– Я, к сожалению, с ней не знаком, поэтому мы пока не общались. Если получится, я бы, конечно, очень хотел с ней пообщаться.

– Есть формально уставные органы власти – это федеральный политсовет, президиум федерального политсовета, съезд партии и проч. Это структура организационная, которая должна обеспечить партии ее деятельность в соответствии с законодательством, держать региональную сетку, отделения партии – как региональные, так и местные, формировать официальную, формальную структуру партии. Но кроме этого есть еще и задачи, которые партия решает в выборном процессе, – позиционирование, работа с избирателями. Один из вопросов, который на первом этапе нас сильно волнует и мы много об этом дискутируем, – как нам выходить: широко, пытаться выйти на все аудитории [избирателей] одновременно там, где есть незанятые голоса, и на левом фланге, и на правом – везде. Или выходить целевым образом – вот в бизнесе люди в основном поддерживают меня. Люди реагируют, когда ты разговариваешь с ними на одном языке, когда ты ответственен, честен перед ними, а не заигрываешь с какими-то другими людьми.

– Нет. У нас тренд на бизнес и на ценности, которые бизнес исповедует. Это прежде всего праволиберальные ценности. Дискуссия продолжается, но мы все же больше склоняемся к моей точке зрения.

– В большинстве регионов у нас новые руководители отделений. Но есть часть людей, которые работали в партии первого призыва, т. е. еще времен меня. Есть люди, в прошлом состоявшие в СПС, «Гражданской силе» и др. С кем мы нашли общий язык, кто хочет продолжать работать в партии и дальше, кто поддерживает наши идеологические призывы – они остаются.

– Многие из тех, кого мы увидели, придя в партию, как раз и снимали Прохорова. В большом количестве отделений мы произвели замены, многие из них вообще были неживыми – там порой найти председателей было сложно, хотя они существовали, и, во-вторых, открыли больше 20 новых региональных отделений. Сейчас можно сказать, что процессами в основных региональных отделениях руководят уже новые люди.

– Мы серьезно обновили состав руководящих органов. Это касается и состава федерального политсовета, и региональных отделений. Но это еще не конец партстроительства, это процесс постоянный, но он больше технический, а не идеологический. Процесс отладки идет.

– Мы идем на выборы, и тут даже негативный опыт других людей важен, мы его учитываем. Но даже со времен Прохорова электоральное поле сильно поменялось, считаю, что такая партия сейчас очень нужна и важна. Считаем, что и ошибок Прохорова нам удастся избежать.

– Да. В Москве управляющий партнер Management Development Group Дмитрий Потапенко. Виктор Сиднев, бывший мэр Троицка, с нами. Сергей Станкевич в Москве. Леонид Ольшанский, адвокат, правозащитник, пойдет от нас в Москве.

В Питере первая скрипка – Дмитриева. Везде подбираем людей, особенно в тех регионах, где одновременно будут выборы в заксобрание. Например, в Калининграде мы договорились с Соломоном Гинзбургом – депутатом Калининградской облдумы. Думаю, он пойдет и по одномандатному, и по спискам.

– Вот все вас интересуют известные фамилии, а те, которые выиграют, вас не интересуют.

– Ну пока я остановлюсь на перечисленных людях.

– Мы в стадии завершения нашей работы, мы уже знаем, как мы будем называться, но, конечно, сначала мы должны обсудить это на генсовете и уже окончательно утвердить. Могу сказать, что визуальный ряд мы приняли не российского производства. Его готовил Майкл Вульф. Это очень известный английский дизайнер и брендер, который сделал такие бренды визуальные и сущностные, как Shell, BP, делал [бренд] для лейбористской партии Великобритании.

– Уходим и от этого, и от названия.

– Любое название – это вещь очень уязвимая, потому что, скажем, в интернете могут использовать [название] не по сути, а цепляться к нему – троллить. Поэтому надо «проводить» это название со специалистами, которые должны проанализировать его с точки зрения этого. Проведена огромная работа большого числа людей, фокус-группы с маркетологам и политологами. Конечно, получили очень много разных мнений. Обсудим окончательно с нашими товарищами и выйдем на съезд с готовым названием.

– Возражения могут быть, но они могут быть от тех, кто считает, что надо оставаться со старым названием. Мне нравится название «Правое дело», оно мною когда-то придумано для партии. Но с тех пор столько всего уже произошло в партии, столько ассоциаций у людей – как у широкой публики, так и у людей, которые были связаны с партией, – с этим названием, что мы приняли решение переходить к новому названию. Новое название должно отражать суть сегодняшнего момента, оно должно звать вперед.

– Мы считаем, что главное – это экономические преобразования в стране. Из-за падения цен на нефть по старой модели Россия жить уже не может, а новой модели еще нет. Правительство не говорит, куда нужно идти, но мы знаем, что если не определимся в ближайшие несколько месяцев, то постепенно страна начнет скатываться в Советский Союз. Нам нужна новая экономическая политика, которая должна помочь инвестиционному процессу и создать новые условия для малого бизнеса, иначе окажемся в плановом хозяйстве. Никакого желания идти обратно в СССР нет, хотя у многих есть ностальгия – там было хорошее, и песни в том числе, но люди забывают, что за продуктами стояли очереди. Понятно, что есть такие люди, которым легче получать зарплату, чем зарабатывать, но в стране много людей, которые хотят зарабатывать, а не жить от зарплаты до зарплаты.

– Все будет строиться по принципу большой доли самостоятельности регионов. У нас не будет централизованного решения: команда на местах будет обладать большой свободой в проведении выборной кампании и выборе методов. Конечно, будет единая символика, лозунги, но выбор политтехнологических методов и их формы будет отдан регионам. В центре мы будем развивать интернет-платформы. В основном наши избиратели являются пользователями интернета. К ним мы и будем обращаться через новые технологии и методы, убеждая в том, что мы правы. Мы хотим стимулировать их к приходу на избирательные участки. У нас будет создана самая лучшая интерактивная платформа в России по работе с избирателями. За короткий срок мы вряд ли сможем сделать лучшую в мире, но через год это сделать реально.

– Это будет интерактивный разговор с миллионами людей – специальная система выстроенного диалога с избирателями. Будут выбраны ответственные по направлениям и созданы отдельные платформы по профессиональным признакам – малому бизнесу, сельскому хозяйству, строительству, ЖКХ и проч.

Кроме того, мы будем говорить с людьми либеральных ценностей о том, например, что важнее – интересы суверенного государства или открытость всему миру. Это будет обсуждаться на специальной платформе. У нас сегодня в базе 17 млн человек, с которыми будем вести постоянный диалог.

– Формируем соцсети – по принципу «друзья друзей». Если говорить о поддержке на выборах, нужно ориентироваться на аудиторию такого размера – не меньше.

– Это и предприниматели, и нет, но люди активные, самостоятельные и думающие, в основном те, кто раньше голосовал за «Демвыбор», СПС, «Яблоко», но потом разочаровался. Вот их нам надо мобилизовать на выборы, убедить, что голосовать стоит.

– Намного меньше, чем другие. Мы не пойдем экстенсивным путем – не будем покупать билборды и печатать информационные материалы миллионами, чтобы раздавать по домам. Будем использовать современные технологии, которые стоят дешевле. Именно поэтому это будет недорогая кампания. Да и освоить большие средства за такой короткий период сложно. В каждом регионе должна быть своя кампания, в результате общий бюджет – это сумма региональных кампаний.

– Даже представить не могу. Интернет-штаб не дал пока своих ориентировок. Сейчас сказать о сумме средств нереально. Но многие помогают работой на добровольной основе. Волонтеров много.

– Говорят, что Прохоров потратил на свою кампанию $100 млн. У нас таких возможностей нет, и поэтому это точно будет раз в 10 дешевле. Мы говорим о нескольких сотнях миллионов рублей.

– Съесть-то он съест, да кто ж ему даст? Мы надеемся, что кампания будет стоить нам на порядок дешевле.

– Как омбудсмен я работаю в администрации президента, и зарплату мне платят именно там. Но партию мы формируем сами и управляем сами. Когда мы принимали решение, идти или не идти в партию, решение принимала группа наших коллег в «Деловой России» и рядом с «Деловой Россией». Решение принималось сложно, поскольку политика – довольно своеобразная вещь, не всем она нравится, но, когда в экономике такая ситуация, мы решили, что должны создать партию. Так что программу «Экономика роста» пишем сами, команду формируем сами.

– Нет, конечно. Мы ведем переговоры со всеми сами.

– Наверное, правильнее было делать раньше. Но когда была стабильная экономическая ситуация, каждый жил своим делом, бизнесом и политическая активность находилась на минимуме, сейчас же происходят серьезные изменения. Сегодня бизнес сильно встревожен, поскольку мы видим кардинальные изменения в экономике, прежде всего на рынке сырья, и это отражается на нашем будущем. С другой стороны, мы увидели не очень большую эффективность от отраслевых союзов, союзов межотраслевых предпринимателей – как «Деловая Россия» и «Опора». Да, мы создали институт омбудсмена, он тоже достиг определенного уровня и выполнил ряд задач. На новом этапе нужны новые инструменты. С правительством сегодня очень сложно выстраивать диалог. Два года безрезультатно обсуждаем проблему самозанятых, только что нам запретили страхование юридических лиц. Во многих случаях инициативы не доходят даже до Думы! Мы высылаем в Думу, вносятся законы, потом правительство дает негативный отзыв – и все останавливается. Имея партию, мы будем иметь возможность ставить на голосование, хотя бы так продвигать те или иные инициативы. Кроме технических возможностей, партия обладает правом голоса. Партия – это опора на голоса, на определенные слои населения, которые могут выражать свое мнение через избирательный процесс. С партиями считаются: если будет серьезная электоральная поддержка, разговор будет идти по-другому. Поэтому приняли решение сейчас, после кризиса.

Кроме того, создание партии, избирательная кампания – это очень хорошая возможность привлечь внимание к проблеме – для нас это новая несырьевая экономика – создания высокопроизводительных рабочих мест, развития малого бизнеса, промышленности и инновационных компаний, сельского хозяйства, а им нужны кредиты, значит, нужна новая денежно-кредитная политика (QE – количественное смягчение), налоги, тарифы, суды и т. д.

Программа большая, многим сегодняшним начальникам она не нравится. Вот кампания – это хорошая возможность ее продвинуть вперед, создать, например, администрацию реформ, о которой мы давно говорим.

– Потому что мы нерешительные (смеется). Мне предлагали идти в «Гражданскую платформу» в 2015 г., но я тогда не решился – посчитал, что это не для меня, но потом изменил точку зрения. Конечно, правильнее было принимать решение в середине прошлого года.

– У меня все это было, когда я работал в бизнесе, и было даже больше (смеется).

– Это мое личное решение. Моя жизнь в последнее время шла по этому пути – от общественной позиции, которая возникла, когда я возглавлял «Деловую Россию», до работы омбудсменом. Когда я начинал работать омбудсменом, можно было задать тот же вопрос. Работа предстояла тяжелейшая: надо было выстроить институт, многие предрекали гибель, в том числе репутационную, но, как говорится, не дождались. Мы в итоге выстроили институт. То же самое я чувствую сегодня. Многие люди думают не о том, как хорошо или плохо живется сегодня, а думают о том, что будет завтра, и в этом завтра нам хочется что-то изменить. Мы чувствуем ответственность перед собой и людьми, которые нас окружают, и мы действительно хотим изменить экономику России.

– Да, буду возглавлять.

– Партия может набрать 5% и больше. Сегодня вы ссылаетесь на чье-то мнение, когда говорите, что мы не наберем требуемых голосов.

– Это не социология, мы даже пока имя партии не изменили. Огромное количество людей может нас поддержать! Мы ориентируемся на победу и проход в Госдуму, пять человек проведем как одномандатников. Когда мы пройдем в Думу, я пойду работать в Думу.

– Да. Хотя, конечно, с точки зрения личного карьерного роста это серьезное понижение.

– Мне интересно. Я считаю, мы должны менять экономику России. Позиция в Думе в этом смысле даст больше возможностей.

– Буду заниматься бизнесом… Я не знаю. Но я не рассматриваю вариант, что мы не пройдем. Я считаю, что пройдем.

– Основная повестка экономическая. В чем мы специалисты, там мы и будем добиваться правды. Власть не поддерживает наши предложения и экономическую политику, она на стороне сегодняшнего курса и так называемых псевдолибералов, поддерживает политику ЦБ и Минфина. Наша задача – менять экономику, поэтому мы занимаем твердую позицию.

– Думе нужно реальное обновление, для них это не показательный, а необходимый процесс. Партии создавались давно, есть определенная усталость, есть партии, которые наращивают свою поддержку, например коммунисты. А есть те, кто ее теряет. Электоральная структура меняется постоянно, думская же меняется слабо, поэтому сейчас мы считаем, что назрели изменения. Экономические условия изменились для очень большого количества семей, были тучные годы, но жизнь сейчас кардинально меняется, поэтому и Дума должна отражать изменения в стране. А разговоры об искусственности процесса – от лукавого. Никто искусственные задачи не ставит, у нас реальные фактические задачи войти в Думу. И главное, что мы там не будем договариваться. Мы будем ставить вопросы об изменении экономики и выносить их на голосование. Ссылки на то, что правительство не поддерживает или кто-то в «Единой России» выступает против, – это для нас не аргумент.

– Законы могут не поддержать, но уже важно поставить их на голосование – и тогда все увидят, кто за, а кто против, например, введения института самозанятых. Сейчас пока они даже не доходят до голосования, потому что уже на стадии предварительного обсуждения правительство все сносит и «Единая Россия» говорит: ребята, извините.

– У нас очень много сторонников в Думе, в том числе поддерживающих введение самозанятых, но они в «Единой России», они не могут, потому что есть внутрипартийная дисциплина. В результате пока ничего не происходит. Поэтому даже на уровне подготовки законопроектов, вынесения их на голосование, на уровне экспертной работы – уже серьезное продвижение вперед. Дальше мы будем искать себе партнеров, доказывать, что наше предложение правильное. Если «Единая Россия» не поддержит – могут поддержать другие. А каким будет расклад на голосовании – покажут только выборы.

– Если это принципиальный вопрос для нас и мы считаем, что правы, а речь идет не о каких-то технических переговорах по согласованию формулировок, а именно принципиальное расхождение, то мы будем ставить вопрос так, как считаем правильным.

– Мы не специалисты в политике, но мы поддерживаем задачу быть сильной страной. Россия – большая страна с большой историей, слабая политика приводит к негативным внутренним процессам, которые отражаются на экономике. То, что Крым наш, мы и так знали. Там много наших работало и при Украине, и мы все видели и понимали, чей даже тогда был Крым. Вот взятки там были чудовищные.

– В России не обходится без взяток, но такой вакханалии, как сейчас на Украине, никогда не было. Причем ситуация ухудшилась, судов вообще нет, я уж не говорю, что русских заставляют закрывать компании и счета. Ситуация неуправляемая. Они не только не любят москалей, но и себя не любят – такие идут драки между различными группировками! Суды попросту распределены между группировками, отданы им на откуп фактически.

России нужна сильная политика, чтобы был порядок в стране. И внешняя политика должна быть сильной, большая страна не может находиться на втором плане. 90-е годы показали, что это негативно влияет на страну и ее экономику.

– Экономика. Путь к демократии лежит через экономику.

– Лучше политику поддержать сильной экономикой, чем опустить политику до слабой экономики.

Если будет происходить серьезное развитие рынка – появится большое количество субъектов рынка и сильный средний класс, то и все демократические процессы будут работать намного эффективнее. Без серьезной социальной базы невозможна демократия и невозможен либерализм. Но для того, чтобы создать серьезную базу поддержки, т. е. средний класс, нужно развивать экономику. Это аксиома, с которой многие, в первую очередь леволиберальный фланг, не согласны. А под новую экономику будет выстраиваться и политика.

– То, что мы видим с точки зрения санкций, идет во вред экономике. Но сильная политика полезна для страны.

– Негативные эффекты от санкций есть, но по сравнению с теми отрицательными эффектами, которые мы сами себе создали, это ничто. У нас огромные системные проблемы в экономике. Сильная политика стоит денег, но эти расходы несравнимы с проблемами, существующими в экономике, которые нужно решать.

– Да, придется, но у нас сильная команда и есть сильные яркие личности.

– Надо соблюдать минские соглашения. Сегодня плохих новостей из украинской экономики больше, чем идет из Донбасса. То, что произошло, серьезным образом отразилось на всей экономике – борьба с олигархами, средства расходуются не по назначению. Донбасс для них не самая серьезная проблема. Минские соглашения – нормальный вариант решения проблемы. Донбасс – часть Украины, но надо обеспечить интересы всех людей и прекратить войну. Все, что написано в минских соглашениях, дает для этого все основания.

– У нас там есть отделение. Если будет их желание идти на выборы, мы будем участвовать.

– Еще раз скажу: демократические процессы идут эффективно тогда, когда люди имеют образовательный и материальный достаток для того, чтобы принимать взвешенные решения. Демократия работает тогда, когда есть серьезный средний класс. В Чечне представителей среднего класса мало, к сожалению. Поэтому, возможно, и происходят такие инциденты и процессы. Но такие процессы происходят во многих странах и регионах. Чтобы в Чечне ситуация менялась, нужно развивать средний класс.

– Мы готовы к тому, что против нас могут быть использованы различные политтехнологические выпады. Уже даже начинаются, возникают некоторые вопросы. Ну раз вошли в это поле... Политика – дело сложное.

– Конечно. Неужели вы серьезно думаете, что в них могли стрелять через этот прицел?

– Вопрос убийства отдельный. Никто не прицеливался в него и не выкладывал это в СМИ, все было сделано жестко и втайне, там были другие мотивы. Не надо путать две вещи.

– В чем смысл был, не могу сказать. История с прицелом сильно сыграла в пользу «Парнаса». Зачем и кто это делал – не понятно, либо это глупый человек или не разбирающийся в политике.

– Конечно. Но мы никогда не пойдем с Михаилом Касьяновым, потому что он был руководителем той экономики, в которой нам жить снова не хочется.

«Парнас» – на леволиберальном фланге, но они социалисты по сути, хотя и заявляют, что это бизнес-партия. Они не укладываются в нашу идеологию, на самом деле никакой программы для бизнеса у них нет. И бизнес их не поддерживает. Это неприемлемая партия для предпринимателей.

– Я знаком с Григорием Алексеевичем [Явлинским], он вызывает у меня симпатию своей принципиальностью, никогда не торговал принципами. Но сегодня партия заняла жесткую позицию «Крым не наш», в этом смысле мы являемся их идеологическими противниками. У нас другая позиция. Мы будем соперниками.

– Во многом это люди, которые голосовали за СПС, «Яблоко» или «Демократическую Россию», либеральных и праволиберальных взглядов, предприниматели и работающие в частных компаниях люди, в науке, культуре, – все те, кто делает дело и близкие нам по духу.

Мы, конечно, будем бороться за тех предпринимателей, которые ушли к коммунистам, которые активно ведут активную электоральную работу с малым и средним бизнесом. Если мы будем выстраивать правильную политику, люди праволиберальных взглядов нас поддержат.

– Конечно, мы в конкурентной борьбе, все партии на выборах конкуренты.

– В качестве и количестве. У «Единой России» есть одна важная проблема – они должны бороться за абсолютное большинство голосов. А мы боремся за малый электорат, у нас целевая работа только с нашей социальной группой. Они должны одновременно нравиться и рабочим завода «Красный молот», и пенсионерам, и аграриям – всем, но при этом выстраивать отношения и с предпринимателями. Вон сегодня какую активность развернули по созданию предпринимательского крыла.

Но у них сложная позиция: они ищут поддержки и предпринимателей, и рабочего класса, и всех остальных социальных групп. Им же надо большинство.

Мы нишевая партия, мы не боремся за все подряд голоса. В этом наше преимущество.

– Она больше. 10–15%.

– Мы либералы-западники, но мы патриоты. Вообще, это искусственное разграничение. Мы за открытие границ, за отношения с Западом и европейский путь развития, но мы за сильную внешнюю политику страны. Россия не должна уходить на второй план, мы должны быть одним из главных игроков на рынке. Путин проводит такую политику эффективно, и мы поддерживаем его внешнюю политику. Но мы не хотим конфронтации с Западом, мы хотим добиться снятия санкций, хотим выстраивать нормальные отношения. Вообще, водораздел проходит не там, главное отличие – являешься ли ты правым либералом или левым: выступаешь за социализм, строительство социал-демократии или сначала выстраиваешь жестко непопулярно экономику, создаешь средний класс, а не заигрываешь с низшими и понимаешь, что равенство и демократия работают в развитом обществе, а нам надо еще только туда стремиться.

– Мы только пару месяцев назад их поставили.

– Все. По прокуратуре – да.

– Мы не только не довели задачи, которые мы ставили в области уголовного права. Более того, скажу, что по уголовному праву мы отступаем. Мы потеряли ст. 159.4 по решению Конституционного суда, которое было очень сильно стимулировано правоохранительными органами. Мы потеряли порядок возбуждения по налоговым статьям 198 и 199. Причем последняя статистика показывает, что количество дел по этим статьям сразу увеличилось на 80%. При этом число переданных в суд дел или завершившихся приговорами выросло только на 2%. Ситуация, о которой говорил президент, что при 200 000 возбужденных дел и 46 000 переданных в суд, продолжает ухудшаться. Сегодня возбуждено уже почти 240 000 дел, а в суд передается все меньше. Мы боремся за каждую судьбу, и здесь нам что-то удается, но по системным вопросам стоит упор, а также агрессивная наступательная позиция правоохранительных органов.

Перед нами стоит барьер из позиции правоохранительных органов, которые сильны и влияют на решения правительства и президента.

– Это нельзя называть лобби. Вряд ли это это подходит под название для силовых структур.

– Просто есть мнение, к которому прислушиваются.

– Мы часто участвуем в судах, уже более чем в 200 процессах участвовали. Наш юридический департамент, который занимается этим напрямую и формирует нашу позицию, перегружен. Хотя вопрос участия в судах действительно юридически не до конца зафиксирован с точки зрения закона. Мы сейчас внесли инициативу по изменению закона об уполномоченном, чтобы уже четко прописать наше право участвовать как в арбитражном, так и уголовном процессе. К сожалению, пока судьи имеют права то ли допустить нас, то ли нет, мы зависим от мнения каждого отдельного судьи.

– Мы можем участвовать в процессе, если нас позовет конкретный предприниматель. Каменщик к нам не обращался. Вы знаете, предприниматели далеко не всегда к нам обращаются, например, когда они не уверены в своей позиции. Такие случаи тоже бывают. Мы помогаем только после полного юридического анализа. Для этого у нас есть центр общественных процедур «Бизнес против коррупции», который нам выдает как бы мнение о том, стоит ли поддерживать либо сам предприниматель или имеет ошибки, или просто пытается нас использовать. Так вот заключение о том, что нужно защищать предпринимателя, бывает только в 40% с небольшим случаев. В остальных случаях или юридическая позиция слабая... Ну что говорить, не прав предприниматель... С Каменщиком абсолютно другая история – он к нам не обращался. По какой причине, можно только гадать. Хотя, в принципе, там особый случай – там вообще не предпринимательская статья. Мы защищаем, когда есть вопросы по нарушению прав предпринимателей по экономическим статьям, т. е. связанные с их хозяйственной деятельностью. Там статья чисто по обеспечению безопасности. Конечно, у нас есть омбудсмен по техническому регулированию, но это очень большая специфика.

– В этом деле много всего очень странного. Это не только мое мнение, но и прокуратуры, которая не поддержала ни в принципе позицию обвинения, ни меру пресечения. Мы не могли вдаваться в детали этого дела, у нас не было обращения, не было документов. Но странного внешне нам кажется очень много. Почему через пять лет? Я уже говорил: я не думаю, что здесь есть какая-то подоплека, связанная с рейдерским захватом, хотя в нашей жизни часто бывает использование правоохранительных органов для целей рейдерского захвата. В данном случае вроде нет, потому что ни он не говорит об этом и нет никаких видимых даже косвенных обстоятельств, которые бы об этом говорили. Я думаю, что это просто отработка номера, правоохранительным органам нужно показать свою активность, потому что прошло уже пять лет, никаких мер не принято после такого трагического случая. Ну и пошли по такому легкому пути.

– У нас большой список уголовных дел, по которым мы помогли, я уж не говорю про административные. Конечно же, если к президенту и есть обращения, то по самым важным, системным вопросам. Например, мы принимали участие в разработке амнистии капиталов, но не согласны с тем вариантом, который принят, говорим, что его надо менять. Сейчас оттянули до июля, но также ничего не меняется вообще. Поэтому самые важные – это уровень президента, но огромное количество вещей, которые происходят, не только президенту, но и вам не заметны. У нас 22 000 обращений по конкретным вопросам конкретных предприятий, которые решаются. Порядка 80% из них уже отработано. Кроме этого только в прошлом докладе на имя президента мы внесли 234 инициативы, и они тоже, в том что касается не самых сложных вопросов, отработаны. Проблема в другом – главные вопросы решаются очень сложно. Это касается изменений уголовного законодательства и в административной сфере – все идет очень тяжело, и еще одним инструментом, чтобы это сдвинуть с мертвой точки, должна стать партия.

– Конечно, это будут сильно усеченные возможности. Будучи не представленной в Думе – это полупартия. Но тем не менее я надеюсь, что в ходе избирательной кампании мы сможем серьезно укрепиться в заксобраниях регионов – хотим создать несколько фракций в разных регионах. Это и Санкт-Петербург, и Московская область, Пермь, Красноярск и др.