Адам Томсон: «Избавление от Асада – это не первый приоритет»

Интервью с постпредом Великобритании в НАТО Адамом Томсоном было записано в Брюсселе за неделю до того, как Владимир Путин предложил премьеру Великобритании привлечь британских экспертов для расшифровки бортового самописца Су-24. Официального ответа из Лондона пока не последовало, по данным же британских средств массовой информации, в Лондоне не проявили готовности отправить своих экспертов.

– Я понимаю вопрос. Он не входит в компетенцию НАТО, а поскольку я постпред в НАТО, я не располагаю всей полнотой данных. Насколько я понимаю, власти Франции несколько отступили от предложения, что армия Асада может рассматриваться как союзник в борьбе с ИГ. Мы продолжаем рассматривать Асада как часть проблемы, а не как часть ее решения. Мы сожалеем, что Россия наносит удары по «умеренной оппозиции» и, по сути, пытается сузить выбор международного сообщества к альтернативе между Асадом и ИГ. Мы должны искать альтернативу получше, чем эти две силы. Поэтому мы сохраняем надежду, что можно будет убедить Россию действительно делать то, что она утверждает, и на деле присоединиться к международному сообществу в борьбе с ИГ. Это будет большим вкладом в политический процесс в Вене. «Умеренная оппозиция», которую бомбят российские самолеты, должна сыграть важную роль.

– Я говорил о неприемлемом выборе между армией Асада и армией ИГ. В Сирии есть лучший выбор, чем между этими двумя. Великобритания и другие страны, например Франция, настаивали, что Асад должен уйти, это не подразумевало, что он должен уйти незамедлительно. Мне кажется, что Москва разделяет эту точку зрения. Другими словами, Асад не рассматривается как часть долгосрочного решения для Сирии. Но избавление от Асада – это не первый приоритет. Первый приоритет – это создание совместных международных усилий в борьбе с ИГ. 

Россия продолжает свою воздушную операцию в Сирии, подчеркивая, что не намерена участвовать в действиях на земле.

– Россия доставила в Сирию большое количество военной техники при достаточно небольшом количестве военного персонала на земле. По моему личному мнению, это ставит Россию под большой риск по целому ряду причин. Существует высокий риск потерь военного персонала на земле.

– Моя оценка заключается в том, что российские военные достаточно сильно связаны силами сирийского режима и поэтому принимают участие в столкновениях со всеми врагами режима и ИГ и «умеренной оппозиции». И второй — моральный и политический риск для России в таком плотном ассоциировании себя с режимом, который несет ответственность за гибель более 250 000 человек и применение «бочковых бомб» (якобы сбрасываемых куда попало с сирийских вертолетов бочек с взрывчаткой. – «Ведомости») и химического оружия против гражданского населения, бомбардировки больниц и т. д. И я думаю, это еще и стратегический риск – Россия очень глубоко вовлечена в тот хаос, который представляет собой сейчас Сирия. И я опасаюсь, что это будет достаточно сложно для России найти респектабельный и успешный путь выхода оттуда, если только она не станет составной частью политического процесса с участием международного сообщества, которое пытается найти необходимое решение.

– Это выбор России. Но я бы только заметил, что, насколько я понимаю, ни у сирийской оппозиции, ни у ИГ нет своих воздушных сил в небе над Сирией. Поэтому, если С-400 были бы использованы в гневе, они могли бы сбить американский, британский, турецкий или чей-то еще самолет. Поэтому я полагаю, что потенциально это повышает риск происшествий или инцидентов в небе над Сирией. А это только вновь подчеркивает важность, как показывает, к сожалению, пример с российским бомбардировщиком, согласования мер по снятию риска подобных инцидентов, что сделало бы ситуацию более безопасной для всех заинтересованных сторон.

– Я не уверен, что было бы продуктивным включаться в дальнейший спор. У Великобритании нет сомнения, что в этом случае, как и прежде, российские военные самолеты нарушили воздушное пространство Турции. Мы делаем выводы не только основываясь на данных Турции, но на основании многих других источников. Так что мы убеждены в этом. Не думаю, что кто-то оспаривает, что Су-24 упал на территории Сирии. Но вывод, который мы делаем, это то, что можно соглашаться или оспаривать отдельные детали, это было очень безрассудное решение о полетах российских самолетов настолько близко к воздушному пространству Турции, особенно после длительного диалога о снижении напряжения в этом отношении между Турцией и Россией и предупреждений Анкары о последствиях нарушения ее воздушного пространства. Сейчас приоритетной является деэскалация, мы не хотим, чтобы этот инцидент превращался в вопрос НАТО. Нам необходимо сфокусироваться на важной задаче, которую представляет собой борьба с ИГ. И в связи с этим мы бы хотели, чтобы риторика г-на Путина сопровождалась фактическими действиями «на земле». В Москве утверждают, что атаки направлены против ИГ, наша информация, в который мы уверены, свидетельствует о том, что лишь небольшой процент от всех ударов в действительности наносится по территории, подконтрольной ИГ. Нам по-прежнему кажется, что российская операция в первую очередь направлена на поддержку режима Асада.

– Военный инцидент между членом НАТО и Россией – это, конечно, невероятно серьезный случай. Только Россия может сказать, какими могли быть последствия. Но это вновь подчеркивает, как важно установить и уважать договоренности по снижению вероятности конфликтов в очень загруженном воздушном пространстве над Сирией. И в более широком смысле это показывает, в какой ситуации мы находимся в Европе и вокруг. Вы спросили меня, как мог отреагировать г-н Путин. Проблема в том, что мы не знаем, как он мог отреагировать. Непредсказуемость и отсутствие прозрачности серьезно возросли в пространстве европейской безопасности. И это тревожит такую организацию, которая отвечает за коллективную оборону своих членов. Поэтому министры иностранных дел НАТО обсуждали необходимость уделить больше внимания мерам, позволяющим снизить риски. Эти предложения касаются более высокой прозрачности и предсказуемости в военном поведении, потенциально – даже возможность дальнейших шагов в сторону контроля за вооружением. И мы надеемся, что власти России изучат предложения НАТО и его членов, потому что безопасность в Европе очень сильно дестабилизирована.