Архитектор современной российской политики: как оценивают Глеба Павловского

Российский политолог и публицист, основатель Фонда эффективной политики (ФЭП) и один из главных советников внутриполитического блока Кремля в 2010-х гг. Глеб Павловский умер в ночь на 27 февраля в 71 год. Родственники сообщили, что он скончался после тяжелой и продолжительной болезни в Первом московском хосписе имени Веры Миллионщиковой. Опрошенные «Ведомостями» эксперты и бывшие коллеги Павловского называют его одним из создателей российской политической системы 2000-х гг. и конструктором «путинского большинства».

Алексей Чадаев, политолог, бывший сотрудник ФЭП:

Он не дожил восемь дней до своего [72-го] дня рождения. Каждый раз я его поздравлял. Мы знакомы с 1997 г. За эти годы чего только не было – я у него работал, мы работали вместе, бывало всякое. Если пытаться вычленить главное, я хочу сказать, что его главный вклад, нравилось ему это или нет, – это особенности базовой архитектуры российского политического режима, которые привнес именно он на этапе транзита от [Бориса] Ельцина к [Владимиру] Путину.

Один из ключевых моментов, которые в последние годы ему совсем не нравились, – это то, что у системы появился обостренный интерес к истории, историческому сознанию, борьбе за свою версию истории, право на свою историю. Самый яркий пример – это лекция Путина о начале спецоперации. Этого совершенно не было в 1990-е, но в сознании Павловского, историка по образованию и призванию, историческое мышление было центральным, определяющим. Этот ген, стиль политического управления как практического сотворения истории (он и сам себя называл «практикующий историк», «историк-ремонтник») – это то, что он привил, привнес первой путинской администрации, и это сохранилось во всех последующих.

Николай Миронов, политолог:

Павловский – один из отцов-основателей российской государственной системы конца 1990-х – начала 2000-х. Он приложил руку почти ко всем политическим конструкциям того времени, многие из которых живут и сейчас: от идеи суверенной демократии и полуторапартийной системы до конфигурации политических СМИ и блогосферы. Правда, так получилось, что архитектор спроектировал «Здание» и оказался затем невостребованным: не всем обитателям «Здания» хотелось делить с ним авторство. Но, при всех плюсах и минусах получившейся конструкции, она оказалась устойчивой и оправдала вызовы своего времени.

Борис Надеждин, политик, бывший депутат Госдумы от СПС:

Павловский мне запомнился как человек яркий, креативный и очень деятельный. Все время у него было очень много идей. В последние годы мы с ним встречались, в основном, как это ни удивительно, на мероприятиях оппозиции. Он отошел от власти, стал ее критиковать. Конечно, он много сделал для того, чтобы и Ельцину помогать, и раннему Путину. Он участвовал в выработке ключевых решений, но, в конечном счете, решения принимают политики.

Влияние его было, безусловно, существенным. Он же придумал некоторые термины, которые стали в дальнейшем базовыми для обсуждения всего, что происходит в стране. «Путинское большинство», например. Главное, что он придумал, – это язык, на котором многие до сих пор описывают российскую политику.

Глеб отличался от других политтехнологов тем, что у него была система ценностей. Он очень сильно рефлексировал по поводу того, соответствует ли она тому, что он делает реально. В отличие от нынешних политтехнологов Павловский не мог вписаться в нынешнюю систему [именно потому], что у него были ценности. Без всякого сомнения, он почувствовал, что все идет не туда, в 2003 г. Он понял тогда, что ситуация меняется. Но в открытую оппозицию, как [Борис] Немцов, он не ушел.

Николай Юханов, доцент Высшей школы экономики:

Я проработал в ФЭПе с 2000 по 2011 г. До самого закрытия, вернее блокировки пропуска Глеба Павловского в Кремль. Это было в конце апреля. Сценарист, мастер игры и концептуализаций оказался выставленным за дверь. Последнему клиенту ФЭП Дмитрию Медведеву было так и не суждено воплотить в жизнь все свои тезисы.

В тот апрельский день работникам Фонда стало понятно, что русская политическая весна 2011 г. для них завершилась потерей работы, а транзит власти, о которой так долго рассуждал Глеб в своих многочисленных интервью, отложен на неопределенное время. Система с азартом упрощалась, был провозглашен курс на отмену любых крайностей. Шло поэтапное упрощение политической системы, закрывались окна возможностей, которые так любил всю свою жизнь прорубать Глеб Олегович в застенках советской и суверенной демократий.

В последние годы Фонд эффективной политики для Глеба Павловского был группой давления внутри правящей фракции транзита. За те годы, что работал ФЭП, через его кафедры и полигоны прошло огромное количество специалистов пиаровских и политических профессий. Сегодня все они шлют друг другу ссылки с грустными новостями. Ушла эпоха.

15 декабря я написал: «Мы вас очень-очень любим и ждем. Вы наш учитель в мире русской истории, политики и технологий. Поправляйтесь, Глеб Олегович». Мое пожелание он прочитает, находясь в уже в другом мире. Будем надеяться, что оттуда он сделает все возможное, чтобы мы перестали упрощать политическую систему перед лицом новых вызовов.

Максим Кононенко, журналист, соведущий Павловского в программе «Реальная политика» на НТВ:

На самом деле это не очень неожиданное известие, так как он болел еще с осени. Я работал и с Глебом Олеговичем, и с [одним из создателей ФЭП] Маратом Гельманом (признан в России иностранным агентом). Они не умеют ругаться оба. Со мной не было конфликтов, потому что я человек поддающийся всегда. Но те конфликты, которые я наблюдал у них с другими людьми, – это было довольно уморительное зрелище: они пытались казаться сердитыми и как-то отчитывать, но хотелось смеяться.

Человек он [Павловский] был очень хороший, отзывчивый, очень добрый. Он был весьма либеральным человеком в работе. Он был моим гуру, я учился у него думать.

Программа «Реальная политика» вся была проектом по продвижению Дмитрия Анатольевича [Медведева] в президенты РФ. Как только это случилось и Путин объявил, что кандидатом станет Медведев, Глеб Олегович передачу тут же закрыл, для него это была совершенно тяжкая обуза. Глеб Олегович всегда приезжал на съемки программы под утро и вводил съемочную группу в совершеннейшую истерику, потому что у них не хватало времени, чтобы все смонтировать и перегнать.

Алексей Макаркин, политолог:

Павловский был государственником – и это главное. Есть разные типы государственников. Есть те, кто колеблется вместе с линией государства. Сегодня он – западник, завтра – антизападник. Как государство скажет, так он и действует. А есть другой тип, который постоянно советует государству, старается объяснить государству, как ему лучше жить, действовать, какие риски могут быть, как эти риски предотвратить. И действует из своего понимания рисков и проблем. На каком-то этапе это понимание совпадает с мнением государства, и у такого человека появляется шанс. Его слушают. Но это довольно короткое время, потом представление государства и власти о самом себе начинает расходиться с такими рекомендациями. Это происходило с Павловским на разных этапах его жизни.

Его звездный час – конец 1990-х – начало 2000-х. Его позиция совпала с представлениями государственной власти о том, как надо действовать. Что надо равноудалять олиграхов, укреплять вертикаль – и в то же время надо проводить реформы. Он действительно помог Кремлю, пойдя против мейнстрима — он был в том, что [Евгений] Примаков идет в президенты. Он предложил конкретные технологии, за что его государственная власть его в тот момент и оценила – решения, ходы, которые были успешны.

Павловский стремился дать картину государственной политики, устойчивости государства, перспективы, как он себе представлял. И возник диссонанс. К 2011 г., когда произошел публичный разрыв, к его советам относились уже куда более скептически. Пишут, что он перешел в оппозицию. Но он не был оппозиционером. Он пытался и здесь объяснить государству, как надо действовать, как себя вести, что надо делать. К оппозиции он относился весьма скептически, не воспринимал ее как реальную силу и пытался транслировать свои мысли именно государству. Но его мнение как эксперта с государственной политикой разошлось.

Если воспринимать государство как клиента, то клиент не любит, когда ему пытаются объяснить, что он поступает неправильно. И здесь у консультанта выбор. Можно работать в соответствии с указаниями клиента, можно уйти тихо в другую сферу. А Павловский – государственник, который пытался объяснить государству, как ему правильно себя вести, как правильно действовать, чтобы через несколько лет не произошло каких-то больших неприятностей. И в данной ситуации такой государственник [был] не востребован.