Интервью вице-премьера Юрия Борисова «Ведомостям». Главное

Состоявшееся в мае прошлого года назначение Юрия Борисова с поста замминистра обороны вице-премьером было сенсацией при формировании нового правительства. Борисов, во-первых, был прежде непубличным чиновником, во-вторых, не считался человеком из ближнего круга министра обороны Сергея Шойгу.

Через год и четыре месяца работы зампредом правительства, ответственного за оборонную отрасль, Борисов в интервью «Ведомостям» рассказал, чем ему не нравится проект российской лунной программы, что он изменил в процедуре размещения гособоронзаказа и зачем бюджет инвестирует еще $1 млрд в завод микроэлектроники «Ангстрем-Т». Мобильных операторов он не порадовал: выделение частот в диапазоне 3,4–3,8 ГГц для развития 5G возможно только временно и в отдельных крупных городах.

Об отношениях с Путиным и Шойгу

«Вы же знаете, какой я пост занимал, один из ключевых в Министерстве обороны – замминистра по вооружению. Поэтому у меня, конечно, были прямые контакты с верховным главнокомандующим [Владимиром Путиным]. Думаю, у него было достаточно оснований и самому принимать решения по этому вопросу, без чьих-либо рекомендаций. <…>

[Отношения с Сергеем Шойгу] всегда были конструктивными и деловыми. Такими остаются и сегодня. Мы неизменно находили компромиссы по спорным вопросам. Я очень высоко ценю этого человека. Он постоянно генерит новые идеи. Многие предложенные им когда-то инновации вошли в жизнь, стали нормой, хотя когда-то казались чем-то неосуществимым или вызывали скепсис. <…> Нынешний министр обороны собрал команду единомышленников, которая под его руководством эффективно занимается повышением обороноспособности страны. Считаю, результат совокупной работы этой команды – совершенно иная армия по сравнению с той, что была в 2011 г.».

О гособоронзаказе

«Нам пришлось поменять схему финансирования, уйти от 100%-ного авансирования к финансированию по факту. Должен быть разумный баланс, нельзя предприятие перекормить бюджетными деньгами: в этом случае средства не работают, а просто размещаются на депозитах, что государству невыгодно. Положительную роль сыграл 159-ФЗ по контролю за бюджетными средствами, когда все платежи стали привязываться к уникальному номеру контракта, исключались отвлечения средств на другие цели. <…> Пропорция в расходах на обороноспособность страны – я не устаю это подчеркивать – должна быть 100:10:1, где 100 – стоимость госпрограммы вооружений, 10 – расходы на обеспечение необходимой производственной, научно-технической и кадровой готовности промышленности выполнить эту госпрограмму, и 1 – на фундаментальные и поисковые исследования.

Те параметры, которые были заложены в госпрограмму вооружений 2011–2020 гг. (ГПВ-2020. – «Ведомости»), бились с этими пропорциями: сама ГПВ составляла 20 трлн руб., а госпрограмма по развитию ОПК – около 2 трлн руб., из которых примерно половина – собственные средства предприятий. И эта программа выполнена».

О безнадежных долгах ОПК в 700 млрд руб.

Мы очень внимательно подходили к анализу всех долгов ОПК, треть из них – проблемные. Часть из них никогда не будет возвращена, предприятия лишь будут бесконечно выплачивать проценты. Все понимают, что с этим надо что-то делать. <…> Мы подошли к вопросу о реструктуризации кредитного портфеля. Нет механизма, который устроит всех. Кто-то будет ущемлен. Если переложить все на банки путем списания, мы поставим наши основные кредитные организации, мягко говоря, в непростое положение.

Перекладывать все на бюджет? Возникает вопрос, выдержит ли он. Думаю, надо подойти комплексно: частично списать, частично – выпустить ОФЗ. Возможна и прямая докапитализация предприятий из бюджета, можно также часть долгов реструктурировать на более длительный срок с кредитными каникулами, скажем, в 3–5 лет. Такие меры использовались повсеместно, это международный опыт. Мы все равно должны прийти к расчистке и оздоровлению кредитного портфеля. В этом убежден не только я, но и представители Минфина, Центробанка. Рецепта точного пока назвать не могу, но я обозначил путь, по которому мы будем идти».

О частотах для 5G

[Расчистка частот для скоростного интернета 5G – это] вопрос экономики и обеспечения обороноспособности. Чтобы принимать такое решение, надо оценить риски и стоимость. Сегодня вся специальная спутниковая связь находится в диапазоне 3,4–3,8 ГГц. Если массово высвобождать его для гражданского применения, придется менять всю спутниковую группировку и диапазоны всех приемопередающих устройств. Кто это все оплатит? Это огромные деньги.

Есть альтернативное решение: существуют другие диапазоны частот, на которых можно развертывать сети пятого поколения. <…>

Мы не можем тормозить внедрение технологий пятого поколения. Поэтому есть возможность найти полоски частот в указанном вами диапазоне [3,4–3,8 ГГц], чтобы апробировать новые технологии. <…> Это не будет носить массовый характер, мы пойдем на это, чтобы не сдерживать внедрение 5G и опытную эксплуатацию. Но с последующим переходом на более высокий диапазон частот (4,8–4,9 ГГц. – «Ведомости»). <…>

Российская промышленность может получить свою долю заказов при развертывании 5G в более высоком диапазоне, в том числе в партнерстве с Huawei. Это слишком наукоемкая область и, как правило, никто в мире не создает решения в этой области в одиночку».

О строительстве космодрома «Восточный»

«Ситуация не устраивает всех – ни со строительством первой очереди, ни со строительством второй. Работы по первой фактически сорваны, построены только самые необходимые объекты, которые и позволили сделать несколько пусков с «Восточного» ракет-носителей «Союз-2.1а» и «Союз-2.1б». Но все это делается на живую нитку. Сейчас достраиваются объекты первой очереди, а на второй очереди строится только стартовый стол под ракетный комплекс «Ангара-А5». Второй очередью занимается ПСО «Казань». Не секрет, что весь российский строительный комплекс переживает кризис из-за пересмотра подходов к ценообразованию. Чтобы не дожидаться системных изменений, нам придется идти по пути создания специальных условий для строительства «Восточного» – повышать расценки. Это необходимо, поскольку нам нужен второй стол для «Ангары» – ведь, не дай бог, что случится в Плесецке. Это, если говорить прямо, вопрос национальной безопасности, поэтому мы очень серьезно относимся к переносу сроков стройки».

О лунной программе «Роскосмоса»

Перед «Роскосмосом» стоят сегодня вполне понятные и утилитарные цели и задачи. О них как о главных ориентирах в деятельности мы говорили еще в прошлом году на встречах с коллективами предприятий, входящих в госкорпорацию.

Это в первую очередь реализация космической программы в интересах национальной обороны. Есть ГОЗ, есть планы по формированию космической группировки, известны требования заказчика. Рассуждать тут нечего, нужно строго соблюдать правила и договоренности – простая дисциплина.

Что касается космоса в интересах народного хозяйства – стране нужна группировка связи, дистанционного зондирования земли (ДЗЗ), метеоспутники. Это одно из самых слабых мест «Роскосмоса». Сосредоточившись на пилотажной космонавтике и пусковых услугах, мы отстаем в реально востребованном экономикой страны сегменте космической индустрии.

К научным планам и освоению дальнего космоса надо подходить прагматично. Нужна ли лунная программа? Какая? С какой целью? Просто побывать на Луне – это не цель. Нужно четко понимать, что мы получим в результате, – возможно, новые знания либо иные дивиденды от вложений, которые мы сделаем в лунную программу. <…>

Лунная программа пока не принята. Предполагается, что ее ключевым элементом должна стать ракета-носитель сверхтяжелого класса. У нас нет конечных параметров, в том числе стоимостных. Программа создания ракеты-носителя сверхтяжелого класса варьируется от 1 трлн до 1,7 трлн руб. Это огромный разброс, так нельзя планировать. «Роскосмос» должен закончить эскизный технический проект, составной частью которого будут технико-экономическое обоснование и порядок дальнейших работ».

Об авариях в военной сфере

[Авария на военном полигоне Северодвинска 8 августа] – это трагедия, очень жаль тех специалистов, которые, к несчастью, погибли. Такие случаи при создании принципиально новых образцов техники, к сожалению, случаются, никто не может исключить такие риски. <…>

Комиссия [расследующая пожар на атомной глубоководной станции Минобороны 1 июля] свою работу еще не закончила, поэтому комментировать пока нечего. <…>

[Затонувший в октябре 2018 г. док ПД-50, один из крупнейших в мире] доставать, видимо, придется из экологических соображений. Восстанавливать – вряд ли, потому что строился он не в России и решения, которые применялись при его постройке, морально устарели. Надо строить собственные. У нас существуют планы по доковой программе. Они закладываются в бюджеты 2020–2022 гг.».

О судьбе Sukhoi SuperJet 100

«На внутреннем рынке, по нашим оценкам, даже после поставки 100 самолетов SSJ100 «Аэрофлоту» останется возможность разместить среди авиакомпаний второго-третьего уровня еще 40–50 самолетов. К тому же, по нашим расчетам, на внешнем рынке будет спрос примерно на 50 судов.

Пока 200 штук с учетом «Аэрофлота», и это позволит загрузить производство на длительный срок. Ситуация может меняться в ту или иную сторону. Все будет зависеть от того, насколько динамично удастся провести импортозамещение и обеспечить конкурентную цену этого лайнера».

Об импортозамещении композитного сырья для МС-21

«Работы над волокном для МС-21 начались достаточно давно, еще в 2005–2006 гг., финансировались Минпромторгом. Переход на отечественное волокно прогнозировался, просто введение санкций ускорило этот процесс. В Елабуге уже тогда монтировалось новое оборудование, мы вели работу над продуктом. Да, не секрет, что он отставал по качеству, поэтому при закладке работ в той политической ситуации мы использовали западное волокно. Пока сертификация самолетов идет на зарубежном углеволокне. Но сегодня отечественное волокно прошло необходимый цикл испытаний, получено подтверждение, что его характеристики укладываются в требования, которые мы предъявляем к самолету в целом.

Это гарантия того, что после сертификации лайнера изменения и дополнения в сертификат смогут быть внесены без существенных переделок и без большого комплекса подтверждающих испытаний. У нас такая уверенность есть». Сертификация намечена на конец 2020 г. В Ульяновске на «Аэрокомпозите» мы уже изготовили основные элементы конструкции крыла, центроплана, гондолы, которые подтвердили необходимые характеристики».

О госинвестициях в микроэлектронику

«Микроэлектроника – это, безусловно, системообразующая отрасль. Россия за последние десятилетия существенно отстала не только от западных стран и Китая, которые инвестировали в отрасль ежегодно десятки миллиардов долларов, но и от Малайзии (за последние 15 лет инвестировано $27 млрд). Для сравнения: наша страна совокупно за восемь лет (2011–2018 гг.) инвестировала в микроэлектронику порядка 81 млрд руб. (примерно $1,22 млрд).

Однако ситуация постепенно выправляется. До конца года должна быть наконец принята государственная стратегия развития отрасли. Производственные активы, которые не смогли развиваться в частных руках, перешли под контроль государства. <…>

Нам в прошлом году пришлось принимать сложное решение, что же дальше с «Ангстрем-Т» делать. Останавливать, распродавать оборудование? Или попытаться выйти на проектные мощности? <…> Часть его оборудования устарела, часть требует ремонта, а часть – даже не была закуплена. Поэтому потребовалось еще около $300 млн. Эти деньги выделены из бюджета в виде взноса в капитал фабрики – ведь государство в лице ВЭБа стало собственником предприятия. Оно будет вводиться поэтапно и к 2022 г., мы рассчитываем, заработает полнокровно.

Второй этап развития «Ангстрем-Т» предполагает расширение производства с инвестициями в пределах $1 млрд. Эти средства заложены в бюджете».