Генпрокурор предложил ограничить особый порядок рассмотрения уголовных дел

Чрезмерное использование особого порядка рассмотрения уголовных дел – одна из важных причин ухудшения качества расследования, считает генпрокурор Юрий Чайка. Об этом он заявил, выступая во вторник на расширенном заседании коллегии своего ведомства. Такой упрощенный подход применяется уже по 70% дел, напомнил генпрокурор. Он убежден, что их удельный вес должен быть снижен. Это, конечно, приведет к росту нагрузки на прокуроров и следователей. Но оборотная сторона – снижение профессионализма сотрудников и ошибки правосудия, напомнил он.

«В конце прошлого года мы совместно с Верховным судом обсудили эти проблемы. Видим их решение в установлении законодателем ограничений на рассмотрение в особом порядке только дел о преступлениях небольшой и средней тяжести», – сказал генпрокурор.

«Крайне ответственно» отнестись к согласию на рассмотрение в судах уголовных дел в особом порядке рекомендовал прокурорам и президент Владимир Путин. Это важный инструмент, но он не должен использоваться для маскировки недочетов следствия, говорил глава государства. Если есть добровольность и осознанность признания обвиняемого, нужно требовать рассмотрения дела в обычном порядке, наставлял президент.

Ранее председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев неоднократно ссылался на большой удельный вес рассматриваемых в особом порядке дел, чтобы объяснить низкий процент оправдательных приговоров: если человек заранее признал себя виновным, то суду остается только подтвердить этот факт. Без учета таких дел статистика совсем другая: суды прекращают примерно каждое четвертое дело, рассуждал он. Потребность ограничить особый порядок назрела и на экспертном уровне обсуждается уже давно, «конвейерное правосудие» действительно становится проблемой, признает профессор МГУ Леонид Головко. Такие дела вообще не рассматриваются полноценно, говорит он, процедура по сути является суррогатом правосудия. Он напоминает, что первоначально УПК ограничивал применение особого порядка преступлениями, за которые грозит лишение свободы на срок до пяти лет. Но потом срок резко увеличили, и под упрощенный порядок стало попадать вообще все – сейчас в таком порядке рассматривают 60–70% всех уголовных дел, конечно, это перебор.

В 2006 г. Верховный суд даже внес в Госдуму законопроект, ограничивавший применение особого порядка делами небольшой и средней тяжести. Но он пролежал без движения почти 10 лет, в 2016 г. получил отрицательный отзыв правительства и в 2018 г. был отклонен. В правительственном отзыве за подписью вице-премьера Александра Жукова говорилось, что ограничение применения особого порядка нарушило бы право обвиняемых в тяжких преступлениях на рассмотрение их дел в особом порядке.

Первый зампред комитета по законодательству и госстроительству Юрий Синельщиков говорит, что предложение Чайки «совершенно правильное», а особый порядок лучше бы вообще отменить. «Когда процесс укладывается в 20 минут – это не правосудие, это безобразие», – говорит он. Если в Госдуму будет внесен такой законопроект, КПРФ его поддержит, уверен он. Но решает все равно «Единая Россия», а чиновникам, видимо, нормальное правосудие не нужно. В применении особого порядка заинтересованы прежде всего дознаватели и следователи, поскольку он обеспечивает им хорошую статистику, знает депутат: если получить признание обвиняемого, то расследование можно не проводить. Поэтому подозреваемому доходчиво объясняют: либо он признается и получает относительно мягкое наказание, либо ему еще добавят и все будет намного хуже.

Людей держат в СИЗО, пока те не оговорят себя, подтверждает адвокат Владимир Жеребенков: вот, например, Лариса Марчукова, сестра финансового директора «Нота-банка» Галины Марчуковой, провела полгода в СИЗО и признала себя виновной в пособничестве хищению, чтобы выйти под домашний арест, хотя в ее действиях объективно не было состава преступления. А заместитель генпрокурора Виктор Гринь все подписал – сами прокуроры, когда выносят представление об особом порядке проведения судебного заседания, не слишком вникают в детали, говорит адвокат.