Накануне юбилея Конституции эксперты заговорили о конституционном кризисе

Станет ли 25-летний юбилей Конституции, который Россия отпразднует 12 декабря, последним, ждет ли нас конституционная реформа и нужна ли она – на эти вопросы в среду пытались ответить участники конференции «Конституция 1993 г.: вызов России и образ будущего», организованной Российской академией народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС) и Ассоциацией юристов России.

Тему реформы месяц назад подогрел председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, который в программной статье «Дух и буква Конституции» призвал не трогать Основной закон. Официально представители госвласти утверждают, что и мысли такой у них не было. «То, что в структурах органов госвласти никаких изменений Конституции не планируется, могу сказать однозначно», – говорил накануне в Общественной палате полпред президента в Конституционном суде Михаил Кротов (цитата по ТАСС). Но многие ученые с этим не согласны.

Это последний юбилей Конституции 1993 г., уверен один из ее авторов, декан Высшей школы государственного аудита МГУ Сергей Шахрай. Для него очевидны приметы наступающего кризиса: это когда разрыв между текстом Конституции и реальностью становится слишком большим. Тогда следует принимать новую Конституцию или исправлять социально-политическую ситуацию, иначе последствия будут тяжелыми, предупреждает Шахрай. Он напоминает, что фактически эта Конституция была первой после 1918 г. масштабной попыткой создания новой государственности, нового социального порядка. Но в России всегда предписанные законом институты довольно быстро начинают расходиться с фактическими, возникают параллельные институты власти – так в свое время КПСС подменила «власть советов». Сейчас люди снова чувствуют, что реальность начинает расходиться с конституционной моделью. Госдума, как представительный орган, имеет все полномочия, но практически утратила авторитет в глазах народа – в итоге возникают Общественная палата и народный фронт, у которых есть авторитет, но нет полномочий. Совет Федерации как официальную структуру дублирует Госсовет, из правительства центр принятия решений переместился в администрацию президента, т. е. власть и авторитет размещаются в разных местах. Пока эти расхождения не столь велики и могут быть скорректированы законодательно, считает Шахрай. Но чувство неправды раздражает общество и нарастающая фиктивность может привести к углублению разрыва между государством и обществом, предупреждает он.

С Шахраем согласен управляющий партнер ООО «Румянцев и партнеры», в 1990–1993 гг. ответственный секретарь Конституционной комиссии Олег Румянцев. По его мнению, статья Зорькина – это набат, который предупреждает, что конституционный строй в опасности, а фиктивный конституционализм представляет главный риск для развития страны. «Не видеть приближения мощного конституционного кризиса невозможно, – настаивает Румянцев. – Это не паника, это попытка заглянуть за фасад лакированной действительности».

А вот по мнению экс-председателя Конституционного суда Марата Баглая, неизменность Конституции лучше, чем сама Конституция. «Вообще, у меня взгляд на конституционализм не столько юридический, сколько антропологический, – объяснял он. – Всегда смотрю: а что народ собой представлял? 25 лет назад народ у нас не то был, не то не был. Была власть рвачей, и сил не хватило справиться с ними. Сегодня другой народ – благодаря тому, что окрепла власть, что Владимир Владимирович [Путин] вытащил страну из ямы». Много чего произошло за 25 лет, а Конституция осталась такой же, резюмировал Баглай: «И это огромное благо. Это говорит о том, что те, кто ее написал, смотрели далеко вперед».

Основное достоинство Конституции – это ее гибкость, полагает судья Конституционного суда Гадис Гаджиев: «Лапидарный текст – только отсылка к громадным пластам знаний». А раскрывать эти пласты следует при помощи решений судов, добавляет он. С ним отчасти согласен ректор РАНХиГС Владимир Мау, который видит большое достоинство Конституции в том, что она задает «только рамку, а не подробный механизм», оставляя обществу пространство для адаптации. Самое надежное – это неписаная конституция, считает Мау: «Если конституция – это представление джентльмена о правильной жизни, то ее и труднее всего поменять. Надо сперва поменять представление о правильной жизни, а потом уже менять писаные законы».