Совет по правам человека предложил сузить понятие экстремизма
Чтобы вывести из-под него тех, кто не призывает к насилию
Часть первую ст. 282 Уголовного кодекса (возбуждение ненависти либо вражды с использованием СМИ или интернета), по которой выносится больше всего приговоров за экстремизм, нужно перенести в Кодекс об административных правонарушениях. Это предложение содержится в рекомендациях по изменению антиэкстремистского законодательства и практики его применения, разработанных Советом по правам человека (СПЧ) при президенте и опубликованных в среду на его сайте.
«Атомщики» и «ватники»
Среди других предложений правозащитников – сужение определения экстремистской деятельности, поскольку ряд положений вроде «разжигания социальной розни» или «утверждения религиозного превосходства» невозможно однозначно истолковать. Обязательным квалифицирующим признаком необходимо сделать насилие – это позволит исключить уголовное наказание за высказывания, не представляющие реальной угрозы. Также предлагается исключить из ст. 282 формулировку «принадлежности к какой-либо социальной группе», так как это понятие порождает в правоприменении «такие спорные «социальные группы», как «атомщики», «ватники», «депутаты Госдумы» и т. п.». Декриминализировать, по мнению СПЧ, нужно и ч. 1 ст. 148 УК об оскорблении чувств верующих, а во всех статьях, где речь идет о публичных высказываниях, установить срок давности (сейчас от публикации до привлечения к ответственности может пройти несколько лет).
Кроме того, правозащитники считают необходимым дифференцировать лиц, которых Росфинмониторинг включает в список подозреваемых в причастности к экстремистской деятельности или терроризму, – сейчас и люди, финансирующие терроризм, и обвиняемые по делам о высказываниях в интернете претерпевают одинаковые финансовые ограничения. СПЧ также выступает за разделение экстремистских преступлений на три категории: участие в экстремистских организациях, экстремистские высказывания и иные преступления по мотиву ненависти. Суды же при рассмотрении таких дел должны учитывать масштаб аудитории, состав и степень авторитетности обвиняемого, а разъяснения на этот счет должен дать Верховный суд.
Насилие как критерий
Сейчас определение экстремистской деятельности – это страница текста, включающая разные странные понятия, и уточнить их не получится, уверен один из авторов рекомендаций, директор центра «Сова» Александр Верховский: «Но если все это будет связано с насилием, то будет совершенно другая история, что отразится на всем – от механики запрета организаций до состава других экстремистских статей УК». Нужен и критерий общественной опасности деяния – например, картинка с призывом к насилию в соцсетях для нескольких десятков человек не представляет угрозы, считает эксперт: «Сотрудники правоохранительных органов тоже отличают реальную угрозу убийством от болтовни». Рекомендации будут переданы в Общероссийский народный фронт и Генпрокуратуру, которым президент ранее поручил проанализировать применение антиэкстремистского законодательства, добавляет Верховский: «Если хоть что-то из этих рекомендаций учтут, то уже станет лучше. Задачи придумать идеальное антиэкстремистское законодательство не было, его предлагать бесполезно. Задача была – минимизировать ущерб».
На прошлой неделе Mail.ru Group, владеющая соцсетями «В контакте» и «Одноклассники», сообщила, что обратилась в Госдуму с призывом объявить амнистию по ст. 282 и 148, а в Верховный суд – с просьбой обобщить судебную практику по этим делам. Рекомендации СПЧ соответствуют этим предложениям, сообщила «Ведомостям» пресс-служба корпорации: «Мы рады, что инициатива находит отклик в разных структурах и среди экспертов». Человек, близкий к администрации президента, ранее говорил «Ведомостям», что по итогам кампании против наказания за лайки и репосты нужно ожидать либо частичной декриминализации этих статей, либо уточнения правоприменительной практики, для чего, в частности, потребуются дополнительные разъяснения Верховного суда.
Власть не готова
Статьи 148 и 282 в существующем виде нужно отменять, считает адвокат Сергей Бадамшин: «Оставлять квалифицирующий признак «насилие» не нужно, поскольку под это у нас может попасть все, что угодно. Если есть разжигание ненависти, то нужно привлекать по административке, а если после этого произошло насилие, то судить за подстрекательство». Но со многими предложениями СПЧ Бадамшин согласен. Когда принималась статья об оскорблении чувств верующих, все предупреждали, к чему это приведет, напоминает он: «Так и случилось – уголовные дела возбуждают в отношении людей с обостренным чувством юмора по заявлениям людей, у которых чувства юмора нет». Что касается черного списка Росфинмониторинга, то если изначально он создавался для внесения туда боевиков, теперь там оказываются те, кто разместил картинки в соцсетях, говорит адвокат: «Моего подзащитного судили за картинку, он должен был выплатить штраф. Деньги на него собрали с помощью краудфандинга, поскольку заработать он не мог – работодатели ему отказывали на основании того, что он не может заключить с ними договор и получать деньги».
С точки зрения содержания борьба с экстремизмом давно вышла за рамки первоначального значения этого слова, предполагающего совершение насилия или призывы к нему, говорит политолог Михаил Виноградов: «Налицо необходимость декриминализации любых заявлений, не содержащих призывы к насилию. Опасения мощного политического радикализма в России не оправдались, вследствие чего за экстремизм стали выдавать все подряд, касающееся критики действующей власти». Психологических препятствий для сужения понятия «экстремизм» нет и это было бы логично сделать вместе с декриминализацией репостов, уверен эксперт. Но у власти нет политической и психологической готовности отказаться от вмешательства правоохранителей в деятельность не призывающих к насилию политических организаций и активистов, считает Виноградов.